серьезного рабочего движения: агитация за полную политическую свободу, нормирование рабочего дня и планомерное международное сотрудничество рабочего класса в деле осуществления той великой всемирно-исторической задачи, которую он должен разрешить для всего общества. Желаю успеха в работе!

С демократическим приветом

Карл Маркс

К. МАРКС

ПРОЕКТ РЕЗОЛЮЦИИ О СОКРАЩЕНИИ РАБОЧЕГО ДНЯ, ПРЕДЛОЖЕННЫЙ ГЕНЕРАЛЬНЫМ СОВЕТОМ БРЮССЕЛЬСКОМУ КОНГРЕССУ[228]

Поскольку единогласно принятая Женевским конгрессом 1866 г. резолюция гласит: Законодательное ограничение рабочего дня является предварительным условием, без которого какие-либо дальнейшие социальные улучшения невозможны, то Совет считает, что настала пора сделать практические выводы из этой резолюции и что все отделения Международного Товарищества Рабочих обязаны приступить к обсуждению этого вопроса применительно к практике различных стран, где существуют организации Товарищества.

Внесено К. Марксом 25 августа 1868 г.

К. МАРКС

ЧЕТВЕРТЫЙ ГОДОВОЙ ОТЧЕТ ГЕНЕРАЛЬНОГО СОВЕТА МЕЖДУНАРОДНОГО ТОВАРИЩЕСТВА РАБОЧИХ[229]

1867–1868 годы составляют эпоху в истории Международного Товарищества Рабочих.

После периода спокойного поступательного развития влияние его настолько усилилось, что вызвало злостные наветы со стороны господствующих классов и преследования [В английском тексте вместо слова «преследования» напечатано: «проявление враждебности». Ред.] со стороны правительств. Оно вступило в стадию борьбы.

Французское правительство, разумеется, идет впереди всех в своих реакционных действиях против рабочего класса. Уже в прошлом году нам пришлось разоблачить некоторые из его враждебных маневров — утайку писем, конфискацию нашего Устава, захват документов Женевского конгресса на французской границе [См. настоящий том, стр. 559. Ред.]. Последние, возврата которых мы долго и тщетно требовали в Париже, были нам, наконец, отданы только под официальным нажимом лорда Стэнли, английского министра иностранных дел.

Однако в этом году империя окончательно сбросила маску. Она открыто пыталась уничтожить Международное Товарищество Рабочих с помощью своей полиции [В английском тексте вместо слов «своей полиции» напечатано: «Coups de police» (полицейских налетов).] и судов. Династия 2 декабря обязана своим появлением на свет классовой борьбе, величайшим проявлением которой было июньское восстание 1848 года, и поэтому неизбежно ей приходилось попеременно играть роль спасителя буржуазии и отеческого покровителя пролетариата. Как только растущая мощь Международного Товарищества Рабочих отчетливо проявилась в забастовках Амьена, Рубе, Парижа, Женевы и т. д.[230], самозванному покровителю рабочих осталось либо прибрать к рукам наше Товарищество, либо уничтожить его. В начале предъявленные требования были скромными. Манифест, зачитанный парижскими делегатами Женевскому конгрессу (1866) и изданный в Брюсселе на следующий год[231] был конфискован на французской границе. В ответ на запрос нашего парижского комитета о причинах этой насильственной меры министр Руэ пригласил одного из членов комитета для личной беседы. Во время последовавшей за этим встречи он прежде всего потребовал смягчения и изменения некоторых мест манифеста. Получив отказ, он заметил:

«Все же, можно было бы договориться, если бы вы вставили хоть несколько слов благодарности императору, который, ведь, столько сделал для рабочего класса».

Этот тонкий намек Руэ, правой руки императора, не встретил ожидаемого отклика. С этого момента правительство 2 декабря только и ждало какого-нибудь предлога для насильственного устранения Товарищества. Гнев его еще более возрос в результате антишовинистической агитации, которую повели наши французские члены после прусско-австрийской войны. Вскоре, когда паника, вызванная в Англии заговором фениев, достигла высшей точки, Генеральный Совет Международного Товарищества Рабочих направил британскому правительству петицию, в которой изобличал предстоящую казнь трех манчестерских мучеников как юридическое убийство [В английском тексте вместо слов «изобличал предстоящую казнь трех манчестерских мучеников как юридическое убийство» напечатало: «требовал смягчения приговора трем манчестерским мученикам и изобличал приговор их к казни через повешение как акт политической мести». (Текст обращения см. в настоящем томе, стр. 224–225.) Ред.]. Одновременно мы проводили в Лондоне митинги в защиту прав Ирландии. Французское правительство, всегда жаждущее выслужиться перед Англией, сочло, что наступил благоприятный момент для нанесения удара Международному Товариществу Рабочих по ту и другую сторону Ла-Манша. Ночью полиция вломилась в квартиры членов нашего парижского комитета, перерыла их личные письма и с большим шумом объявила в английской печати, что центр фенианского заговора, наконец, раскрыт и что одним из его главных органов является, будто бы, Международное Товарищество Рабочих[232]. Много шума из ничего! Во время судебного расследования при всем усердии не нашли и тени corpus delicti [состава преступления. (В английском тексте вместо слов «не нашли и тени corpus delicti» напечатано: «не привели ни к чему. Сам прокурор с отвращением отказался поддерживать обвинение».) Ред.]. После того, как попытка превратить Международное Товарищество Рабочих в тайное общество заговорщиков так позорно провалилась, прибегли к очередной уловке. Парижский комитет подвергли преследованию как неузаконенное общество, насчитывающее в своем составе более 20 членов[233]. Французские судьи, прошедшие школу империи, конечно, без долгих размышлений объявили о роспуске Товарищества и приговорили членов комитета к денежным штрафам и тюремному заключению [В английском тексте вместо слов «объявили о роспуске Товарищества и приговорили членов комитета к денежным штрафам и тюремному заключению» напечатано: «вынесли приговор о роспуске Товарищества и об аресте парижского комитета». Ред.]. Однако суд во вступительной части приговора дважды впал в наивность — с одной стороны, признал растущую мощь Международного Товарищества Рабочих, а с другой заявил, что существование империи 2 декабря несовместимо с существованием рабочего общества, которое искренне считает истину, справедливость и нравственность своими руководящими принципами. Последствия этих преследований вскоре дали себя знать в департаментах, где после парижских приговоров начались мелочные придирки со стороны префектов. Однако эти правительственные придирки, отнюдь не уничтожив Международное Товарищество Рабочих, лишь придали ему новые жизненные силы [В английском тексте вместо последней фразы после слов «жизненные силы» напечатано: «заставив империю прекратить покровительственное заигрывание с рабочим классом». Ред.]. Ничто так не усилило влияния Товарищества во Франции, как то обстоятельство, что оно, наконец, принудило правительство 2 декабря открыто порвать с рабочим классом.

В Бельгии наше Товарищество достигло больших успехов. Шахтовладельцы в бассейне Шарлеруа постоянными притеснениями довели своих углекопов до бунта, чтобы затем бросить на безоружную толпу вооруженную силу. В обстановке спровоцированной таким образом паники бельгийское отделение Товарищества взяло дело углекопов в свои руки, разоблачило через печать и на публичных собраниях их бедственное экономическое положение, поддержало семьи убитых и раненых и обеспечило заключенным юридическую защиту. Все они были, в конце концов, оправданы судом присяжных[234]. После событий в Шарлеруа успех Интернационала в Бельгии был обеспечен. Между тем, министр юстиции Жюль Бара выступил в бельгийской палате депутатов с обвинениями против Международного

Товарищества Рабочих, выдвигая его существование в качестве главного предлога для возобновления закона против иностранцев. Он грозил даже запретить созыв конгресса в Брюсселе. Бельгийскому правительству следовало бы, наконец, понять, что для существования мелких государств в Европе осталось лишь одно основание — быть убежищами свободы.

В Италии Товарищество было обессилено реакцией после бойни у Ментаны[235]. Одним из ближайших последствий были полицейские ограничения права союзов и собраний. Однако паша обширная переписка показывает, что итальянский рабочий класс все более и более завоевывает себе полную независимость от всех старых партий.

В Пруссии Интернационал не может существовать легально в силу закона, который запрещает всякие сношения прусских рабочих союзов с иностранными обществами[236]. К тому же прусское правительство повторяет в жалком масштабе бонапартистскую политику, например, в своих придирках к Всеобщему германскому рабочему союзу. Постоянно готовые вцепиться друг другу в волосы, милитаристские правительства всегда заодно, когда выступают в крестовый поход против своего общего врага — рабочего класса.

Однако, несмотря на все законодательные препятствия, вокруг нашего женевского комитета уже давно сплотились небольшие, рассеянные по всей Германии отделения[237].На своем последнем съезде в Гамбурге Всеобщий германский рабочий союз, распространенный преимущественно в Северной Германии, постановил действовать в согласии с Международным Товариществом Рабочих[238], хотя по закону он и лишен возможности официально присоединиться к нему. Предстоящий Нюрнбергский съезд, на котором будет представлено около 100 рабочих союзов, главным образом из Центральной и Южной Германии, включил в повестку дня вопрос о прямом присоединении к Международному Товариществу Рабочих. В соответствии с пожеланием его руководящего комитета мы послали в Нюрнберг делегата[239].

В Австрии рабочее движение приобретает все более и более отчетливый характер [В английском тексте вместо слов «отчетливый характер» напечатано: «революционный характер». Ред.]. На начало сентября в Вене был назначен съезд с целью братского объединения рабочих различных национальностей, населяющих империю. Одновременно было опубликовано приглашение англичанам и французам, в котором провозглашались принципы Международного Товарищества Рабочих. Ваш Генеральный Совет уже назначил делегата в Вену[240]; однако нынешний либеральный австрийский кабинет, уже шатавшийся под ударами феодальной реакции, оказался настолько дальновидным, что запрещением рабочего съезда приобрел себе врага и в лице рабочих.

В борьбе женевских строительных рабочих в известной мере решался вопрос о самом существовании Интернационала в Швейцарии. Ведь предприниматели-строители выдвинули в качестве предварительного условия какого бы то ни было соглашения выход рабочих из Интернационала. Рабочие решительно отказались подчиниться этому требованию. Благодаря помощи, полученной ими в самой Швейцарии, а также через посредство Интернационала из Франции, Англии, Германии и Бельгии, они, в конце концов, добились сокращения рабочего дня [В английском тексте после слов «рабочего дня» вставлено: «на 1 час». Ред.] и повышения заработной платы [В английском тексте после слов «заработной платы» вставлено: «на 10 %». Ред.]. После этого Интернационал, уже раньше пустивший глубокие корни в Швейцарии, начал быстро расти вширь. В частности 50 просветительных обществ немецких рабочих, быть может старейших в Европе, прошлой осенью на своем съезде в Нёйенбурге единогласно постановили присоединиться к Интернационалу[241].

В Англии политическое движение [В английском тексте вместо слов «политическое движение» напечатано: «неопределенность политического положения». Ред.], разложение старых партий и подготовка к предстоящей предвыборной борьбе отвлекали много наших лучших сил и тем самым тормозили нашу пропаганду. Тем не менее мы вступили в оживленную переписку с провинциальными тред-юнионами. Часть их уже объявила о своем присоединении. Среди вновь присоединившихся обществ в Лондоне первое место по числу членов занимает тред-юнион кожевников и сапожников Сити.

Ваш Генеральный Совет поддерживает постоянную связь с Национальным рабочим союзом Соединенных Штатов. На своем последнем съезде в августе 1867 г. американский Союз решил послать в этом году представителя на Брюссельский конгресс, но за недостатком времени не смог принять мер, нужных для осуществления этого решения[242].

Скрытая мощь североамериканского рабочего класса проявилась в законодательном введении 8-часового рабочего дня в общественных мастерских федерального правительства