пришла на помощь своим французским собратьям. Г-же Лафарг суждено было испытать на себе все благодеяния международного товарищества полицейских. В 3 часа утра в ее спальню вламываются четыре испанских офицера с карабинами, направленными на кровать, где спит г-жа Лафарг с ребенком. Бедный больной малютка, внезапно разбуженный и испуганный, начинает кричать; но это не мешает испанским офицерам заглядывать в каждую дырку и щель в комнате, — нет ли там г-на Лафарга. Убедившись, наконец, что их добыча ускользнула от них, они объявляют, что заберут г-жу Лафарг. Тут вмешался хозяин гостиницы — весьма достойный человек, — заявляя, что испанское правительство безусловно не даст своего согласия на выдачу женщины. Он был прав. Г-же Лафарг разрешили остаться в Бососте, но с тех пор за ней не прекращалась тягостная слежка агентов полиции. Отряд шпионов устроил свой главный штаб в гостинице. В один воскресный день сам префект и procureur de la Republique потрудились совершить весь путь от Люшона до Бососта, чтобы посмотреть на г-жу Лафарг. Но так как любопытства своего им удовлетворить не удалось, то они утешились, играя в rouge et noir [красное и черное (азартная карточная игра). Ред.]; эта игра, вместе с баккара, составляет единственно серьезное занятие версальской petits gras [золотой молодежи. Ред.], находящейся сейчас в Пиренеях.
Но я чуть не забыла объяснить, почему г-ну де Кератри не удалось повидать г-жу Лафарг. Дело в том, что один французский крестьянин из Люшона известил некоторых своих испанских друзей в Бососте о предполагаемом визите г-на де Кератри, а те, конечно, немедленно предупредили г-жу Лафарг.
Французское и испанское население Пиренеев образуют союз — наступательный и оборонительный — против своих правительств. В данном случае они шпионили за официальными шпионами префекта; хотя их часто задерживали на французской границе, они вновь и вновь пытались доставлять интересующие нас известия. В конце концов, г-н де Кератри распорядился, чтобы никто — даже проводники — не смел переходить в Босост без надлежащего пропуска. Эта мера, само собой разумеется, не помешала нам получать сведения, как и раньше; она только еще более озлобила пиренейских крестьян, уже и так враждебно настроенных по отношению к «помещичьей палате» Версаля.
Я впоследствии слышала, что в других местах Франции крестьяне совершенно так же ненавидят своих так называемых представителей, правящих помещиков. Г-н Тьер исправляет крупное упущение революции! При помощи своих префектов, попов, стражников и жандармов он в короткий срок вызовет всеобщее восстание крестьянства!
О бегстве г-на Лафарга г-жа Лафарг известила нас вскоре после нашего освобождения из gendarmerie. Позднее мы узнали от одного обитателя Бососта, что г-на Лафарга арестовали в Уэске и что испанцы предложили выдать его французскому правительству. В тот день, когда мы получили это сообщение, наш английский паспорт был нам возвращен мировым судьей. Тогда, чтобы положить конец тревоге, в которой, как мы знали, находилась г-жа Лафарг, прикованная к Бососту болезнью ребенка, в неведении о судьбе мужа, мы немедленно решились ехать в Уэску, чтобы попытаться узнать у губернатора провинции, каковы действительные намерения испанского правительства относительно г-на Лафарга. Приехав в Сан-Себастьян, мы, к нашей радости, узнали, что г-н Лафарг выпущен на свободу. Тогда мы тотчас же вернулись в Англию.
Не могу закончить этого письма, не упомянув вкратце о том обращении, которому подверглись наша хозяйка, г-жа С., и прислуга 6 августа, во время нашего отсутствия, ибо по сравнению с этим обращение полиции с нами можно было бы считать верхом вежливости. В 11 часов утра префект, генеральный прокурор, procureur de la Republique и т. д. совершили набег на наш дом. Взбешенные тем, что им не удалось захватить в свои лапы г-на Лафарга, они излили свою злобу на г-же С., женщине, страдающей застарелой болезнью сердца, и на нашей горничной. С этой бедной девушкой обращались очень грубо, потому что она не хотела говорить, куда уехал ее хозяин.
Однако префекту удалось узнать об этом от одного мальчика, садовника г-жи С., которого он тут же отправил в Фос, чтобы он подстерег нас, спрятавшись за изгородью, и известил о нашем прибытии господина procureur de la Republique и К°.
Если бы, воюя против пруссаков, г-н де Кератри пользовался тем же методом, чтобы защищать свои фланги и тыл от внезапного Нападения, чтобы застигать врасплох вражеские отряды, устанавливая наблюдательные посты и высылая вперед лазутчиков, — дела в Бретани шли бы лучше, если судить, конечно, по успеху тактики де Кератри в Фосе!
Нашей хозяйке не разрешали разжечь огонь в собственной кухне; ей приказали спать не в постели, а на полу. Последнему приказанию, однако, она отказалась повиноваться. Схватив ее сына, ребенка, которому нет еще трех лет, префект утверждал, что это сын г-на Лафарга. Г-жа С. неоднократно убеждала его, что он ошибается, но напрасно; наконец, стремясь удостоверить личность ребенка (она боялась, что его заберут), она воскликнула: «Помилуйте, мальчик говорит только на местном наречии!». Сначала даже этот аргумент как будто бы показался префекту недостаточно убедительным. Может быть, г-н де Кератри, утверждающий, что «Интернационал — это религия», вспомнил при этом о чуде в виде спустившихся на апостолов с неба разделяющихся языков[502].
Одной из причин, почему с г-жой С. так плохо обращались, было то, что она никогда в жизни не слышала об Интернационале и потому не могла дать сведений о деяниях этого таинственного общества в Люшоне. Кстати говоря, это было бы непосильной задачей для самого осведомленного члена — во всяком случае до того времени, как г-н де Кератри начал свою активную пропаганду в пользу Международного Товарищества. Затем г-жа С. оказалась виновной в том, что с похвалой отзывалась о своем жильце, г-не Лафарге. Но главным преступлением было то, что она не могла указать, где спрятаны бомбы и керосин.
Да! Это факт, в нашем доме искали бомбы и керосин.
Заметив маленький ночничок, которым пользовались для подогревания молока ребенку, синклит властей стал внимательно разглядывать лампочку, обращаясь с ней с такой осторожностью, будто это была адская машина, с помощью которой можно было бы, находясь в Люшоне, залить керосином улицы Парижа. Даже Мюнхаузен не продавался такому буйному полету фантазии. Французское правительство — capable de tout [способно на все. Ред.]. Власти на самом деле верят в дикие басни о керосине — порождение их собственного больного мозга. Они, действительно, думают, что женщины Парижа «не звери и не люди, не мужчины и не женщины», но «petro-leuses»[503] — разновидность саламандр, обожающих свою родную стихию — огонь.
Они мало в чем уступают Анри де Пену из «Paris-Journal», их пророку и учителю, который, как мне говорили, действительно воображает, что пресловутые письма, изготовленные им самим от имени моего отца, были написаны не Анри де Пеном, а Карлом Марксом.
Можно было бы обойти презрительным молчанием обезумевшее правительство и посмеяться над фарсами, в которых праздные шуты, на службе у этого правительства, разыгрывают свои путаные и надоедливые роли, если бы эти фарсы не превращались в трагедию для тысяч мужчин, женщин и детей. Подумайте только о «petroleuses» перед военным судом в Версале и о женщинах, которых за последние три месяца медленно умерщвляют в плавучих тюрьмах.
Женни Маркс
Лондон, сентябрь, 1871 г.
РЕЗОЛЮЦИЯ ГЕНЕРАЛЬНОГО СОВЕТА О ЦЕНТРАЛЬНОМ КОМИТЕТЕ СЕКЦИЙ МЕЖДУНАРОДНОГО ТОВАРИЩЕСТВА РАБОЧИХ В СОЕДИНЕННЫХ ШТАТАХ АМЕРИКИ[504]
РЕЗОЛЮЦИЯ, СОСТАВЛЕННАЯ ПОДКОМИТЕТОМ
Принимая во внимание,
1) что каждая секция в Америке имеет право быть представленной в нью-йоркском Федеральном комитете для Соединенных Штатов, который тем самым приобретает характер действительно представительного учреждения;
2) что своей организацией и успехами в Соединенных Штатах Интернационал в значительной степени обязан нью-йоркскому Федеральному комитету;
3) что ни в Уставе Товарищества, ни в специальных организационных принципах Интернационала для Соединенных Штатов не содержится ничего, что препятствовало бы любой-секции распространять влияние Товарищества среди своей национальности;
Совет рекомендует сохранить в силе полномочия нью-йоркского Центрального комитета для Соединенных Штатов, до тех пор пока распространение Интернационала в Америке не сделает своевременным созыв всех секций Соединенных Штатов для избрания нового Федерального комитета.
Принято Генеральным Советом 5 ноября 1871 г.
ДАТЫ ЖИЗНИ И ДЕЯТЕЛЬНОСТИ К. МАРКСА и Ф. ЭНГЕЛЬСА
(июль 1870—февраль 1872)
1870
19 июля
Маркс принимает участие в заседании Генерального Совета Интернационала. Он сообщает о положении во Франции в связи с началом франко-прусской войны. Генеральный Совет поручает Марксу написать воззвание об отношении Интернационала к этой войне.
Между 19 и 23 июля
Маркс пишет первое воззвание Генерального Совета о франко-прусской войне.
20 июля
Маркс в письме к Энгельсу сообщает о возможности опубликования обзоров военных действий в лондонской ежедневной буржуазной «The Pall Mall Gazette» («Газете Пэл-Мэл»); информирует Энгельса о борьбе Генерального Совета против бакунистов.
22 июля
Энгельс в письме к Марксу анализирует соотношение сил воюющих сторон и приходит к выводу о неизбежном поражении бонапартистской Франции во франко-прусской войне. Энгельс выражает согласие писать для «Pall Mall Gazette» статьи о войне.
26 июля
Маркс зачитывает Генеральному Совету написанное им воззвание о франко-прусской войне. Одобрив воззвание, Генеральный Совет принимает решение опубликовать его в количестве 1000 экземпляров на английском языке и перевести на другие языки. Воззвание публикуется в виде листовок на английском, французском и немецком языках, а также в органах Интернационала и других газетах.
Маркс в письме к немецкому демократу, эмигранту в Лондоне Е. Освальду, обратившемуся к нему с просьбой подписать воззвание с протестом против войны, подчеркивает, что только рабочий класс представляет собой действительную силу, способную оказать сопротивление дипломатии господствующих классов и проявлению национальных антагонизмов.
Около 27 июля 1870 — середина февраля
Энгельс по договоренности с редакцией «Pall Mall Gazette» пишет серию из 59 статей о франко-прусской войне, которая печатается в газете с 29 июля 1870 по 1871 18 февраля 1871 года. В этих статьях Энгельс прослеживает ход военных действий, высказывает ряд глубоких прогнозов, предугадывая во многих случаях развитие важнейших событий войны. Большая часть статей публикуется в газете под названием «Заметки о войне».
28 июля
Маркс в письме
