то ни было решение относительно отмены феодальных повинностей; как потом был пожалован новый закон о выкупе и как даже этот архиреакционный закон не удовлетворил, однако, господ помещиков, и они предъявили теперь еще большие требования. Но господа рыцари распоряжались, не спрашивая хозяина, а хозяин этот — «силезский крестьянин, не крестьянин-буржуа с 3, 4 и более гуфами земли, а та масса мелких крестьян, дворовых и вольных огородников, безнадельных крестьян-домовладельцев и «живущих при господском доме», которые были до сих пор настоящими вьючными животными крупных землевладельцев и которые, по плану последних, должны были бы оставаться ими и дальше, хотя и в несколько ином виде.
В 1848 г. эта масса удовлетворилась бы безвозмездным упразднением феодальных тягот… После горького опыта последних месяцев 1848 г. и истекших месяцев 1849 г. силезские крестьяне, этот «мелкий люд», все чаще и чаще возвращались к мысли о том, что господа владельцы дворянских поместий, вместо того чтобы при помощи хитро придуманного закона о выкупе пожаловать себе новые богатства, должны были бы по праву отдать по крайней мере ту часть своей добычи, которую они награбили при помощи прежних законов о выкупе… В деревнях заняты теперь вопросом о том, сколько же господа разбойники-рыцари украли у крестьян за последние тридцать лет».
Это сосчитать не так просто, как во Франции, где для компенсации была выжата из нации круглая сумма в 1000 миллионов франков или около 300 миллионов талеров, так что «французский крестьянин знает, какую сумму капитала и процентов должен он получить обратно». В Пруссии эксплуатация происходила из года в год, и до сих пор лишь каждый крестьянин в отдельности знал, сколько уплачено им и его деревней.
«Теперь же произвели подсчет по целой провинции и нашли, что сельское население уплатило господам помещикам в счет выкупа, отчасти земельными участками, отчасти наличными деньгами и рентой, больше 80 миллионов талеров. К этому нужно прибавить ежегодные сборы и повинности с крестьян, еще до сих пор не освобожденных. Эта сумма составит за последние тридцать лет по крайней мере 160 миллионов талеров, что вместе с вышеуказанными составляет около 240 миллионов талеров.
Крестьяне, до сведения которых лишь теперь дошли эти расчеты, увидели яркий свет, пред сиянием которого феодальная клика… пришла в ужас. Феодалы проглотили 240 миллионов, взятых из карманов крестьянского населения, и вот: «наши 240 миллионов мы должны при первой возможности получить обратно», — такова мысль, которая бродит отныне в головах силезских крестьян, таково требование, которое открыто высказывается уже в тысячах деревень.
Все шире и шире распространяющееся сознание того факта, что если вообще должна идти речь о компенсации за феодальные повинности, то за совершенный у них рыцарский грабеж должны быть компенсированы крестьяне, — это убеждение является «приобретением», которое в скором времени даст свои плоды. Его нельзя вытеснить никакими фокусами октроирования. Ближайшая революция приведет к его практическому осуществлению, и силезские крестьяне тогда, по всей вероятности, сумеют уж выработать такой «закон о компенсации», при посредстве которого не только награбленный капитал, но и «обычные доходы» найдут обратный путь в карманы народа».
По какому «праву» господа юнкеры присвоили себе эту сумму, разъясняет вторая статья в номере от 25 марта 1849 года.
«Насчет того, как приобретались эти разбойничье-рыцарские «права», дает самые ясные указания не только каждая страница средневековой истории, но и каждый год вплоть до самого последнего времени. Средневековый рыцарский меч позднее как нельзя лучше сумел объединиться с гусиным пером юристов и чиновничьей банды. Из насилия было сфабриковано посредством шулерского маневра «право», «благоприобретенное право». Возьмем пример из прошлого столетия. В 80-х годах в Силезии по требованию дворянства были организованы комиссии для установления кадастров, т. е. повинностей и прав помещичьих крестьян… Комиссии, составленные из дворян и их доверенных, превосходно работали… в интересах аристократии. Тем не менее высокопоставленным господам далеко не везде удавалось установить так называемые «конфирмированные»» (признанные крестьянами) «кадастры. Там же, где это удавалось, это происходило только путем насилия или обмана… Во введении к некоторым из этих документов очень наивно сообщается, что крестьяне не хотели ставить крестов (писать тогда умели лишь очень немногие) и что их заставили подписать документ, чрезвычайно невыгодный для них и для их потомков, отчасти при помощи угроз, отчасти путем прямого применения вооруженной силы. На основании таких «благоприобретенных прав» господа рыцари сумели в Силезии за последние тридцать лет перегнать из пота и крови крестьянского сословия в свои родовые денежные сундуки кругленькую сумму в 240 миллионов талеров».
VI
От прямой эксплуатации крестьян дворянством Вольф переходит к различным формам косвенной эксплуатации, в которой главную роль играет содействие государства.
Прежде всего поземельный налог, который в Силезии в 1849 г. взимался еще на основе установленного в 1749 г. кадастра. В этот кадастр земли дворянства были внесены с самого начала с преуменьшенным числом моргенов, а крестьянские—с преувеличенным; доход с одного моргена луговой или пахотной земли был определен в 1 талер, и по этому расчету взимался поземельный налог. Леса и пастбища были свободны от налога. С тех пор дворяне выкорчевали целые участки леса и обработали значительные площади пустошей. А налог все еще уплачивался с того числа моргенов пахотной земли, которое значилось в кадастре 1749 года! Таким образом, при неизменных для обеих сторон налогах, крестьянин, у которого не было никаких пустошей, чтобы их распахивать, оказывался значительно переобремененным платежами, vulgo [попросту. Ред.] — околпаченным. Более того:
«Значительная часть рыцарства, именно та часть, которая владеет самыми крупными и самыми доходными имениями, до сих пор еще не заплатила ни гроша поземельного налога под предлогом своих «благоприобретенных прав» в качестве медиатизированных родовых дворян.
Будем считать, что господа рыцари за последние 30 лет не доплатили или совсем не заплатили по одному лишь поземельному налогу около 40 миллионов талеров, — а ведь это еще поистине братский расчет, — стало быть, вместе с теми 240 миллионами, которые были прямо похищены из карманов силезских крестьян, получается сумма в 280 миллионов» («Neue Rheinische Zeitung» от 25 марта 1849 года).
Дальше идет поразрядный налог. Один силезский крестьянин, которого Вольф берет наудачу из общей массы,
«имеет 8 моргенов земли среднего качества, выплачивает ежегодно множество сборов «милостивому» господину, должен ежегодно отбывать у него огромную барщину, да к тому же платить ежемесячно поразрядный налог в 7 зильбергрошей 8 пфеннигов, что составляет 3 талера в год. Ему противостоит господин помещик с обширнейшим земельным владением, с лесами и лугами, железоделательными заводами, цинковыми рудниками, угольными копями и т. д., например — архинытик[46], русофил, ярый ненавистник демократов и депутат второй палаты, граф Ренард. Этот человек имеет ежегодный доход в 240000 талеров. Он платит высший поразрядный налог в 144 талера в год. По сравнению с крестьянином, владельцем 8 моргенов, он должен был бы платить ежегодно по крайней мере 7000 талеров поразрядного налога, что за 20 лет составило бы 140000 талеров. Значит, за 20 лет он не доплатил 137120 талеров».
Вольф сравнивает сумму поразрядного налога, которую платит этот самый граф Ренард, с налогом батрака, который при жалованье в 10 талеров в год уплачивает 1/2 талера, или 5% своего чистого дохода, и с налогом прислужницы дворового садовника, которая при 6 талерах жалованья в год тоже уплачивает 1/2 талера, или 81/3% своего дохода, в качестве поразрядного налога. В соответствии с этим за 20 лет благородный граф по сравнению с батраком не доплатил 237210 талеров поразрядного налога, а по сравнению с батрачкой — даже 397120 талеров.
«Согласно отеческой воле Фридриха-Вильгельма IV, Эйххорна — Ладенберга и прочей христианско-германской компании, народная школа должна была ограничиваться» (сравни рескрипты Эйххорна до начала 1848 г.) «обучением только чтению, письму и самому элементарному счету. Четыре арифметических действия были, таким образом, все же разрешены сельскому люду. Но для того чтобы обучить крестьянина этим действиям, особенно вычитанию или тому, как снимать да отнимать, вовсе не нужна была народная школа. По крайней мере, в Силезии благословенное богом разбойничье рыцарство вычитало у него и вокруг него так много, что он, со своей стороны, теперь, при первом же благоприятном случае, мог бы с честью справиться с этим действием вычитания в применении к высокопоставленным господам».
Вольф дает еще один пример этой практики силезского дворянства по части вычитания: заброшенные участки.
«Всюду, где в прошлом столетии вследствие войн, эпидемий, пожаров и прочих бедствий гибли сельские хозяева» (т. е. крестьяне), — «господин сеньор тотчас же оказывался тут как тут, чтобы целиком или частично присоединить к своим владениям пашню пострадавшего района» в качестве «заброшенного участка». «Поземельный, подомовый налоги я прочие тяготы вы, господа, при этом, конечно, остерегались брать на себя. Эти налоги должны были и дальше платить или вся община, или же новый владелец, который получал зачастую лишь третью, шестую, восьмую часть прежней земельной площади, но вместе с купчей крепостью заполучал и все прежние налоги, сборы и повинности. Подобным же образом поступали вы и с общинными лугами и пашнями, когда, например, вышеуказанные причины влекли за собой более или менее полное обезлюдение деревни. Как эти, так и другие обстоятельства вы использовали для того, чтобы как можно больше округлить свои поместья. Общины же и отдельные крестьяне должны были неослабно нести общинные, школьные, церковные, окружные и прочие повинности, словно бы у них не произошло ни малейших потерь… Той же меркой, какой вы изволите мерить нас, будем и мы вас мерить, — ответит вам крестьянин.
Ослепленные бешеной жаждой возмещения, вы наткнулись на настоящее осиное гнездо народных требований о возмещении. Если эти осы, раздраженные до крайности, в один прекрасный день вылетят наружу, — на вашу долю легко может выпасть, сверх известного возмещения, еще изрядная доза повреждений!. [Игра слов: «Entschadigung» — «возмещение», «Beschadigung» — «повреждение». Ред.] («Neue Rheinische Zeitung» от 27 марта.)
В следующей статье (номер от 29 марта) Вольф описывает самую процедуру выкупа феодальных повинностей. Знаменитым генеральным комиссиям, которые должны были руководить этим делом по целой провинции, были подчинены королевские поместные комиссары и их помощники, королевские землемеры и регистраторы. Как только поступало заявление о выкупе феодальных повинностей со стороны помещика или крестьянина, появлялись в деревне эти чиновники, и господин помещик
