на границе с Бельгией. Правительство немедленно отправило в этот город войска и одновременно под предлогом поддержания порядка (которому ничто не угрожало) пыталось вызвать бастующих на такие действия, которые могли бы служить предлогом к вмешательству войск. Но рабочие держались спокойно, причем помогла им устоять против всякой провокации главным образом деятельность муниципального совета, в большинстве своем состоящего из рабочих. О причинах, вызвавших стачку, было доложено в совете, и они подверглись здесь детальному обсуждению. В результате совет не только признал правоту бастующих, но и предпринял реальную меру, постановив ассигновать сумму в 50000 франков или 2000 ф. cm. в помощь бастующим. Эта субсидия не была выплачена лишь вследствие опротестования префектом департамента, который по французским законам обладает правом приостанавливать любые постановления городских советов, если, по его мнению, последние превысили свои полномочия. Тем не менее большая моральная поддержка, оказанная стачечникам этим постановлением городского самоуправления, оказалась чрезвычайно ценной для рабочих.
8 июня Горнопромышленное общество в Коммантри, в центре Франции (департамент Алье), рассчитало 152 рабочих, отказавшихся подчиниться вновь введенному возмутительному распорядку рабочего дня. Тогда все горняки в числе около 1600 человек, в знак протеста против предпринятых в последнее время попыток постепенно внедрить невыгодный рабочим распорядок дня, объявили забастовку. И здесь городской совет немедленно встал на сторону рабочих. На собрании 12 июня (к тому же в воскресенье) были вынесены резолюции следующего содержания:
1. Ввиду того что общество обязано обеспечивать существование тех, кто своим трудом обеспечивает существование всего общества, и ввиду того что государство отказывается от выполнения этой обязанности, — за это берутся коммуны; совет принимает решение — предоставить заем в 25000 франков (1000 ф. ст.), с гарантией наиболее обеспеченных граждан; эта сумма предназначается для поддержки горнорабочих, вынужденных оставить работу из-за несправедливого увольнения 152 их товарищей.
Принято единогласно, протестовал только мэр.
2. Ввиду того что государство, продав акционерной компании ценное народное достояние — рудники Коммантри, тем самым выдало занятых там рабочих на произвол означенной компании; что, следовательно, государство было обязано позаботиться о том, чтобы гнет, которому будут подвергаться горнорабочие со стороны компании, по крайней мере, не доходил до степени, угрожающей самому их существованию; что государство предоставило на время стачки в распоряжение компании войска и тем самым не только не сохранило нейтралитета, но стало на сторону компании; совет во имя интересов рабочего класса, которые он обязан отстаивать, требует от супрефекта округа:
1) немедленно отозвать войска, ничем не оправданное присутствие которых здесь является прямой провокацией;
2) обратиться к управляющему компании и обязать его отменить мероприятие, вызвавшее стачку.
Принято единогласно
.
В третьей, также единогласно принятой резолюции, совет, предусмотрев, что коммунальных средств при их скудности может не хватить на выдачу займа, объявил общественную подписку в пользу стачечников и обратился ко всем городским самоуправлениям Франции с просьбой принять участие в оказании им денежной поддержки.
Итак, здесь мы видим разительные результаты участия рабочих не только в парламенте, но и в муниципальных и других органах. Совсем по-другому могли бы заканчиваться забастовки в Англии, если бы рабочие получали поддержку от своих городских советов! Английские советы и прочие органы местного самоуправления, выбираемые преимущественно рабочими, в настоящее время заполнены исключительно предпринимателями, их прямыми и косвенными агентами (адвокатами и пр.) и, в лучшем случае, лавочниками.
Когда возникает забастовка или локаут, местные власти тотчас обращают всю свою моральную и материальную власть на пользу хозяев и против рабочих; полиция, оплачиваемая из рабочего кармана, используется для того же, для чего войска во Франции, а именно провоцирует рабочих на незаконные действия и травит их.
Власти, призванные исполнять законы о бедных, как правило, отказывают в какой-либо помощи людям, которые, по их мнению, обязаны работать несмотря ни на что. Этого и следовало ожидать. С точки зрения людей того класса, представителей которого рабочие терпят в составе местных органов управления, стачка есть просто бунт против существующего социального строя и надругательство над священными правами собственности. Вследствие этого при каждой стачке или локауте все огромное моральное и материальное влияние местных органов всегда будет направлено на поддержку предпринимателя до тех пор, пока рабочий класс соглашается выбирать предпринимателей и представителей предпринимателя в местные органы самоуправления.
Мы надеемся, что деятельность этих двух французских городских советов откроет глаза многим. Всегда ли будут говорить, имея в виду также и английских рабочих, что «эти дела ведутся лучше во Франции»? Рабочий класс Англии с его старыми и мощными организациями, с его вековыми политическими свободами, с его многолетним опытом политической деятельности, имеет огромные преимущества перед рабочими любой страны на континенте. Однако немцы провели в парламент 12 представителей от рабочих, и рабочие так же, как во Франции, имеют большинство во многих городских советах. Правда, в Англии избирательные права рабочих ограничены, тем не менее рабочий класс составляет большинство населения больших городов и промышленных округов. Стоит только захотеть, и это потенциальное большинство сделается реальной силой в государстве, силой во всех местах, где концентрируется рабочее население. И если рабочие будут достойно представлены в парламенте, в городских советах, в местных попечительных советах, то в непродолжительном времени появятся государственные деятели из рабочих, способные вставить палки в колеса тем самодовольным и тупым чиновникам, которые нередко тиранят народные массы.
Ф. ЭНГЕЛЬС
АМЕРИКАНСКИЕ ПРОДУКТЫ ПИТАНИЯ И ЗЕМЕЛЬНЫЙ ВОПРОС
Начиная с осени 1837 г. для нас стало вполне привычным явлением, что денежная паника и коммерческие кризисы импортируются в Англию из Нью-Йорка. Из всех кризисов, каждые десять лет повторяющихся в промышленности, по крайней мере половина разражалась в Америке. Но что Америка сможет потрясти также и освященные веками отношения, существующие в британском земледелии, революционизировать сложившиеся с незапамятных времен феодальные отношения между лендлордом и арендатором, нанести удар английской ренте и разорить английские фермы, — такое зрелище предназначалось для последней четверти XIX века.
И, однако, это так. Девственная почва западных прерий, которая теперь возделывается не отдельными небольшими участками, а сразу тысячами квадратных миль, начинает теперь определять цену на пшеницу, а следовательно, и ренту с засеянной пшеницей земли. PI ни одна старая почва не может с ней конкурировать. Это — изумительная земля, ровная или слегка холмистая; это почва, которую не колебали мощные сотрясения, которая сохранилась в том же точно состоянии, в каком она медленно осаждалась на дне третичного океана; почва, свободная от камней, скал, деревьев; готовая для непосредственной обработки, без всяких предварительных работ. Не нужно ни расчистки, ни осушения почвы; пройдитесь по ней плугом — и она готова принять семена; она принесет двадцать-тридцать урожаев пшеницы подряд и без всякого удобрения. Эта почва пригодна для земледелия гигантских масштабов, и ее обрабатывают в гигантских размерах. Британский земледелец привык гордиться своими крупными фермами, противопоставляя их маленьким фермам континентальных собственников-крестьян; но что такое самые крупные фермы Соединенного королевства по сравнению с фермами американских прерий, фермами в 40000 и более акров, обрабатываемыми настоящими армиями людей, лошадей и орудий, армиями, дисциплинированными, управляемыми и организованными, как армии солдат?
Эта американская революция в земледелии вместе с революционизированными транспортными средствами, изобретенными американцами, привели к тому, что в Европу ввозится пшеница по таким низким ценам, что с ней не может конкурировать ни один европейский фермер, по крайней мере до тех пор, пока он вынужден платить ренту. Посмотрите, что произошло в 1879 г., когда это впервые почувствовали. Во всей Западной Европе был плохой урожай; в Англии дело было совсем плохо. И все же благодаря американскому зерну цены почти не изменились. Впервые британский фермер имел одновременно и плохой урожай, и низкие цены на пшеницу. Тогда фермеры начали волноваться, лендлорды почувствовали тревогу. На следующий год при лучшем урожае цены стали еще ниже. Цена зерна определяется теперь издержками его производства в Америке плюс издержки транспорта. И с каждым годом это будет сказываться все более и более, по мере того как будут попадать под плуг все новые участки земли в прериях. Необходимые же для этого армии земледельческих рабочих мы сами находим в Европе, отправляя за океан эмигрантов.
Прежде для фермера и для лендлорда существовало хоть то утешение, что если не принесло дохода зерно, то можно себя вознаградить на мясе. Пахотная земля обращалась в пастбище, и опять все было прекрасно. Но теперь отнят и этот ресурс. Американское мясо и американский скот вывозятся во все большем и большем количестве. И не только американский. Есть еще по крайней мере две больших скотоводческих страны, которые усиленно ищут способа пересылать в Европу, и особенно в Англию, свой огромный избыток мяса, не находящий теперь сбыта. При нынешнем состоянии науки и при быстрых успехах в ее применении мы можем быть уверены, что самое позднее через несколько лет австралийская и южноамериканская говядина и баранина будут доставляться в полной сохранности и в огромном количестве. Что станет тогда с процветанием британского фермера, с длинным списком доходов британского лендлорда? Конечно, очень хорошо разводить крыжовник, клубнику и т. п., но этот рынок и так вполне достаточно насыщен. Британский рабочий, несомненно, мог бы потреблять и гораздо больше этих деликатесов, но в таком случае сначала повысьте его заработную плату.
Вряд ли нужно говорить о том, что действие этой новой американской аграрной конкуренции оказывается также и на континенте. Мелкий собственник-крестьянин, оказывающийся большей частью по уши в долгах по закладным, платящий проценты и судебные издержки взамен ренты, которую платят английский и ирландский фермеры, — этот крестьянин ощущает ее так же сильно. Своеобразным результатом этой американской конкуренции оказывается то, что она делает бесполезной не только крупную, но и мелкую земельную собственность, ибо невыгодными становятся и та, и другая.
Могут возразить, что та система истощения земли, которую практикуют ныне на Дальнем Западе, не может продолжаться вечно и что дела должны снова поправиться. Конечно, она не может длиться вечно; но неистощенной земли там еще достаточно много, чтобы этот процесс затянулся еще и на будущее столетие. Сверх того, есть и другие страны, представляющие такие же преимущества. Существует вся южнорусская степь, где и в самом деле коммерсанты скупили землю и проделали то же самое. Существуют обширные пампасы Аргентинской республики, существуют и другие места; все эти земли одинаково
