переставил. Я так учил своих овец: Боритесь с вражьим станом!
Стихотворение «Брейский викарий» в переводе Ф. Энгельса из его статьи в газете «Der Sozialdemokrat»
Смиренью рабскому конец,
Дадим отпор тиранам!
Я к одному стремлюсь, по мне
Нет ничего важнее:
Кто б ни был королем в стране,
Викарием быть в Брее.
Но Анна, севши на престол,
Родимой церкви вскоре
Вернула блеск, и я пришел
К сознанью, что я тори.
Борьбу я на смерть объявил
За нашей церкви целость
И словом пламенным громил
Терпимость, мягкотелость.
Я к одному стремлюсь, по мне
Нет ничего важнее:
Кто б ни был королем в стране,
Викарием быть в Брее.
Когда ж Георг провозгласил
Умеренность, — я мигом
Свое лицо переменил
И стал усердным вигом.
Я тем свои доходы спас
И в честь попал к регенту;
То Рим, то претендентов.
Я к одному стремлюсь, по мне
Нет ничего важнее:
Кто б ни был королем в стране,
Викарием быть в Брее.
Ганноверский державный дом —
Папистов исключая —
Нам дан владыка края.
Коль нет причин к измене,
До новых изменений.
Я к одному стремлюсь, по мне
Нет ничего важнее:
Кто б ни был королем в стране,
Викарием быть в Брее(*)
Ф. ЭНГЕЛЬС
ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ НЕМЕЦКОМУ ИЗДАНИЮ «РАЗВИТИЯ СОЦИАЛИЗМА ОТ УТОПИИ К НАУКЕ»
Нижеследующее произведение возникло из трех глав моей работы «Переворот в науке, произведенный господином Е. Дюрингом», Лейпциг, 1878. Я соединил их вместе по просьбе моего друга Поля Лафарга для перевода на французский язык и дополнил их несколькими разъяснениями. Просмотренный мной французский перевод напечатан был сначала в «Revue socialiste» и вышел затем отдельным изданием под названием «Социализм утопический и социализм научный», Париж, 1880[206]. Сделанное по французскому переводу польское издание моей брошюры только что вышло в Женеве под названием «Социализм утопический и научный», типография «Заря», Женева, 1882[207].
Неожиданный успех сделанного Лафаргом перевода в странах, где говорят по-французски, и в особенности в самой Франции, поставил передо мной вопрос, не будет ли также целесообразно издать отдельной брошюрой эти три главы и на немецком языке. А тут еще редакция цюрихского «Sozialdemokrat»[208] сообщила мне, что в рядах германской социал-демократической партии замечается большой спрос на новые пропагандистские брошюры, и запросила меня, не соглашусь ли я предоставить для этой цели указанные три главы. Я, конечно, дал ей свое согласие и предоставил в ее распоряжение мою работу.
Но ведь первоначально она была написана вовсе не для непосредственной пропаганды в массах. Могла ли для этого пригодиться работа, прежде всего, чисто научная? Какие изменения необходимы по форме и содержанию?
Что касается формы, то только частое употребление иностранных слов могло вызвать сомнение. Но уже Лассаль в своих речах и пропагандистских брошюрах не очень скупился на иностранные слова, и, насколько мне известно, на это не жаловались. А с того времени наши рабочие гораздо усерднее и более регулярно читают газеты и благодаря этому больше освоились с иностранными словами. Я ограничился тем, что устранил все излишние иностранные слова. Но оставляя необходимые, я отказался от присоединения к ним так называемых пояснительных переводов. Ведь необходимые иностранные слова, в большинстве случаев представляющие общепринятые научно-технические термины, не были бы необходимыми, если бы они поддавались переводу. Значит, перевод только искажает смысл; вместо того, чтобы разъяснить, он вносит путаницу. Устные разъяснения помогают в таком случае гораздо больше.
Что же касается содержания, то я смею утверждать, что оно не представляет для немецких рабочих больших трудностей. Вообще труден только третий раздел, причем в гораздо меньшей степени для рабочих, общие условия жизни которых он охватывает, чем для «образованных» буржуа. Делая многочисленные разъяснения и дополнения, я в действительности имел в виду не столько рабочих, сколько «образованных» читателей, людей вроде г-на депутата фон Эйнерна, г-на тайного советника Генриха фон Зибеля и других Трейчке, испытывающих непреодолимый зуд все снова и снова демонстрировать свое невероятное невежество и вытекающее из него поразительное непонимание социализма. Если ДонКихоту угодно сражаться с ветряными мельницами, то это вполне соответствует его званию и роли; но Санчо Панса мы не можем позволить ничего подобного.
Такие читатели будут также удивлены, наткнувшись в кратком очерке развития социализма на канто-лапласовскую космогонию, на современное естествознание и Дарвина, на классическую немецкую философию и Гегеля. Но дело в том, что научный социализм в существенной части представляет собой немецкий продукт и мог возникнуть только у нации, классическая философия которой сохранила живую традицию сознательной диалектики, т. е. в Германии(*). Материалистическое понимание истории и его специальное применение к современной классовой борьбе между пролетариатом и буржуазией стало возможно только при помощи диалектики. И если школьные наставники немецкой буржуазии потопили память о великих немецких философах и созданную ими диалектику в болоте безотрадного эклектизма — до такой степени, что мы должны призывать современное естествознание в свидетели того, что диалектика существует в действительности, — то мы, немецкие социалисты, гордимся тем, что ведем свое происхождение не только от Сен-Симона, Фурье и Оуэна, но также и от Канта, Фихте и Гегеля.
(*)[«В Германии» — это описка. Следует сказать: «среди немцев». Ибо поскольку, с одной стороны, для возникновения научного социализма необходима была немецкая диалектика, постольку же, с другой стороны, были необходимы развитые экономические и политические отношения Англии и Франции. Отсталые в начале сороковых годов в еще большей степени, чем теперь, экономические и политические условия Германии могли в лучшем случае вызвать к жизни только карикатуры на социализм (ср. «Коммунистический манифест», III, 1, с): «Немецкий, или «истинный», социализм»[209]). Только когда создавшиеся в Англии и Франции экономические и политические отношения были подвергнуты немецко-диалектической критике, можно было достигнуть действительных результатов. С этой точки зрения, следовательно, научный социализм представляет собой не исключительно немецкий, а в не меньшей степени и международный продукт. (Примечание Энгельса к немецкому изданию 1883 года.)]
Фридрих Энгельс
Лондон, 21 сентября 1882 г.
Ф. ЭНГЕЛЬС
О ТОМ, КАК ПИНДТЕР ПЛЕТЕТ НЕБЫЛИЦЫ[210]
Лейб-орган князя Бисмарка «Norddeutsche Allgemeine Zeitung», пользуясь своим положением, пренебрегает не только всеми правилами приличия, но и требованиями логики и даже простого здравого смысла. Он наделен привилегией ругаться, клеветать, лгать, публиковать как политический, так и неполитический вздор. За исключением нескольких лакеев в мундире и без оного, которые называют экскременты и прочие выделения далай-ламы божьей росой, а если нужно, то готовы и проглотить их, каждый знает, что эта газета служит прибежищем всякой низости и тупости.
Если нужно облить противника грязью, произвести на свет действительно тучную ложь, действительно сочную клевету и действительно глубоко погрузиться в уличные нечистоты, то для этой почетной миссии избирают именно «Norddeutsche Allgemeine». И она выполняет эту миссию с явным удовольствием.
За последнее время эта «чистоплотная» газета, которую из-за ее чересчур уж дурной славы и умения попадать пальцем в небо даже не могли использовать в кампании по выборам в ландтаг, с особым рвением принялась обливать грязью социал-демократию и распространять о ней самую сумасбродную ложь.
Известные события во Франции[211] самым причудливым образом искажаются, самыми кричащими красками малюются картины, от которых волосы встают дыбом. И все это с целью доказать содрогающемуся человечеству, что социал-демократы — грабители, убийцы, поджигатели и бог весть кто еще и что
Французская республика обречена на неизбежную гибель, так как она не в состоянии защитить себя от подобных чудовищ — ведь это под силу только монархии с мажордомом a la Бисмарк во главе.
В деле о венском «покушении на убийство с целью ограбления» именно «Norddeutsche» наглейшим образом обвиняла в нем социал-демократию и сочиняла на нее самые подлые доносы[212].
Две недели тому назад, когда австрийская прокуратура с бесстыдством подлинных кретинов приписала еврейские погромы в Венгрии тайным махинациям социал-демократии, «Norddeutsche Allgemeine» оказалась единственной газетой, ликовавшей по поводу этой столь же глупой, сколь подлой выходки, и вторила идиоту прокурору, хотя ей прекрасно известно из ближайшего ее окружения и на основании собственного личного опыта, что так называемое «антисемитское движение» имеет в лице социал-демократов самых решительных противников и что в Германии, в особенности в Берлине, оно, несмотря на самую ревностную поддержку со стороны патрона «Norddeutsche Allgemeine», потерпело крах именно благодаря позиции социал-демократов.
Новейшее достижение во лжи мы обнаруживаем в «Norddeutsche» в виде довольно пространной заметки, в которой сообщается, что вопрос о продлении закона против социалистов будто бы вызвал «бурные споры» в среде германской социал-демократии[213].
Якобы «группа Либкнехта» считает, что партия заинтересована в продолжении действия закона против социалистов, в то время как другие (группы?), видя в этом лишь политику «громких фраз», выступают против нее, а «возникшие по этому поводу споры внутри социал-демократической партии, разумеется, ведутся с применением самых грубых средств борьбы». Читатели газеты «Sozialdemokrat» знают, чего стоят эти небылицы. Как нет в социал-демократической
