говорит Штейн, в «семя» и по-ребячески воображает, что отсюда-то и выросло учение об эмансипации женщин.

Господин Грюн решается высказать своё мнение о противоречии, будто бы имеющемся между «Письмами женевского обитателя» и «Катехизисом промышленников» и состоящем якобы в том, что «Катехизис» требует признания прав travailleurs{372}. Конечно, господин Грюн должен был найти это различие между заимствованным им у Штейна и Ребо содержанием «Писем» и столь же заимствованным содержанием «Катехизиса». Но если бы он прочёл самого Сен-Симона, то вместо этого противоречия он нашёл бы уже в «Письмах» «семя» того воззрения, которое было затем развито, среди других, дальше в «Катехизисе». Например:

«Все люди будут работать» («Письма», стр. 60). «Если его» (богатого) «мозг не будет приспособлен к труду, его принудят работать руками; ибо Ньютон наверно не оставит на этой планете… рабочих, остающихся по своей воле бесполезными в мастерской» (стр. 64).

2. «ПОЛИТИЧЕСКИЙ КАТЕХИЗИС ПРОМЫШЛЕННИКОВ»[142]

Так как Штейн обыкновенно цитирует это произведение как «Катехизис промышленников», то господин Грюн и не знает для него другого названия. А между тем господин Грюн тем более должен был бы привести хоть правильное заглавие, что там, где он говорит об этом произведении ex officio{373}, он посвящает ему лишь десять строк.

Списав у Штейна, что Сен-Симон отстаивает в этом произведении господство труда, господин Грюн продолжает:

«Мир теперь делится для него на праздных людей и промышленников» (стр. 85).

Господин Грюн совершает здесь подлог. Он приписывает «Катехизису» различение, которое он встречает у Штейна лишь значительно позже, при изложении взглядов школы Сен-Симона.

Штейн, стр. 206: «Общество состоит теперь только из праздных людей и из работников» (Анфантен).

В «Катехизисе» вместо этого деления, которое приписывает ему Грюн, даётся деление на три класса: classes feodale, intermediaire et industrielle{374}, — деление, о котором господин Грюн, конечно, ничего не мог сказать, так как он списывал у Штейна, а самого «Катехизиса» не читал.

Господин Грюн повторяет затем ещё раз, что содержание «Катехизиса» сводится к господству труда, и заканчивает свою характеристику этого произведения следующим образом:

«Подобно тому как республиканизм говорит: всё для народа, всё через народ, так Сен-Симон говорит: всё для промышленности, всё через промышленность» (там же).

Штейн, стр. 165: «Так как всё происходит через промышленность, то для неё всё и должно происходить».

Как правильно указывает Штейн (стр. 160, примечание), уже в сочинении Сен-Симона «Промышленность», написанном в 1817 г.[143], встречается эпиграф: Tout par l’industrie, tout pour elle{375}. Данная господином Грюном характеристика «Катехизиса» состоит, следовательно, в том, что помимо вышеприведённых ложных сведений он и неправильно цитирует, приводя эпиграф значительно более раннего произведения, которого он совсем не знает.

Вот какой основательной немецкой критике подверглось сочинение «Политический катехизис промышленников»! Но и в других местах грюновского литературного винегрета мы встречаем разрозненные замечания, относящиеся сюда же, Господин Грюн, внутренне восхищаясь собственной хитростью, расставляет по полочкам то, что найдено им у Штейна в его характеристике этого произведения, и обрабатывает это с достойным хвалы мужеством.

Господин Грюн, стр. 87: «Свободная конкуренция была нечистым, спутанным понятием, понятием, содержавшим в себе новый мир борьбы я бедствий, борьбы между капиталом и трудом и бедствий рабочего, лишённого капитала. Сен-Симон очистил понятие промышленности, он свёл его к понятию рабочих, он сформулировал права и жалобы четвертого сословия, пролетариата. Он должен был упразднить право наследства, потому что оно стало бесправием для рабочего, для промышленника. Таково значение его «Катехизиса промышленников»».

Господин Грюн нашёл у Штейна, на стр. 169, следующее замечание относительно «Катехизиса»:

«Истинное значение Сен-Симона заключается, стало быть, в том, что он предвидел неизбежность этого противоречия» (между буржуазией и народом).

Таков оригинал, из которого господин Грюн позаимствовал мысль о «значении» «Катехизиса».

Штейн: «Он» (Сен-Симон в «Катехизисе») «начинает с понятия промышленного рабочего».

Отсюда господин Грюн выводит свой чудовищный вздору будто Сен-Симон, увидевший в свободной конкуренции «нечистое понятие», «очистил понятие промышленности и свёл его к понятию рабочих». Что понятие господина Грюна о свободной конкуренции и промышленности является весьма «нечистым» и «спутанным» — это он обнаруживает на каждом шагу.

Не довольствуясь этим вздором, он решается уже на прямую ложь, уверяя, будто Сеи-Симон требовал упразднения права наследства.

Опираясь всё так же на своё понимание штейновского изложения «Катехизиса», он говорит на стр. 88:

«Сен-Симон установил права пролетариата, он дал уже новый лозунг: промышленники, рабочие должны подняться на первую ступень власти.

Это было односторонне, но каждая борьба ведёт за собой односторонность; кто не односторонен, тот не может бороться».

Господин Грюн со своей риторикой насчёт односторонности сам здесь односторонне искажает взгляды Штейна, утверждая, будто Сен-Симон хотел «на первую ступень власти поднять» рабочих в собственном смысле, пролетариев. Ср. стр. 102, где говорится о Мишеле Шевалье:

«М. Шевалье говорит ещё с очень большим участием о промышленниках… Но для ученика, в отличие от учителя, промышленники уже не являются пролетариями; он объединяет в одном понятии капиталиста, предпринимателя и рабочего, т. е. причисляет праздных людей к категории, которая должна была бы охватить лишь самый бедный и самый многочисленный класс»,

У Сен-Симона к промышленникам, кроме рабочих, относятся и fabricauts, negotiants{376}, словом — все деятельные капиталисты, к которым он даже преимущественно и обращается. Господин Грюн мог прочесть это на первой же странице «Катехизиса». Но, не видев в глаза самой книги, он беллетристически фантазирует о ней понаслышке.

В своём разборе «Катехизиса» Штейн говорит: «… Сен-Симон переходит к истории промышленности в её отношении к государственной власти… Он был первым, кто осознал, что в науке о промышленности таится государственный момент… Нельзя отрицать, что ему удалось дать значительный толчок. Ибо лишь со времени его деятельности Франция имеет «Историю политической экономии»» и т. д. (стр. 165, 170).

Штейн сам крайне туманен, когда говорит о «государственном моменте» в «науке о промышленности». Но тотчас же прибавляя, что история государства теснейшим образом связана с историей народного хозяйства, он показывает, однако, что у него было правильное чутьё.

Посмотрим теперь, как господин Грюн в дальнейшем, говоря о сен-симонистской школе, присваивает себе этот обрывок штейновской мысли.

«Сен-Симон в своём «Катехизисе промышленников» пытался дать историю промышленности, выдвинув в ней государственный элемент. Следовательно, сам учитель положил начало политической экономии» (стр. 99).

Господин Грюн переделывает, «следовательно», прежде всего «государственный момент» Штейна в «государственный элемент» и превращает эту мысль в бессмысленную фразу тем, что опускает имеющиеся у Штейна более конкретные данные. Этот «камень{377}, отвергнутый строителями», был действительно положен господином Грюном «во главу угла» его «Писем и исследований». Но он стал для него вместе с тем и камнем преткновения. И более того. В то время как Штейн говорит, что Сен-Симон, выдвинув этот государственный момент в науке о промышленности, положил начало истории политической экономии, господин Грюн заставляет Сен-Симона положить начало самой политической экономии. Господин Грюн рассуждает примерно так: экономия существовала уже до Сен-Симона; но, как рассказывает Штейн, именно он выдвинул в промышленности государственный момент, значит сделал экономию государственной, т. е. государственной экономией; государственная экономия = политическая экономия, значит Сен-Симон положил начало политической экономии. Господин Грюн бесспорно обнаруживает весьма большую резвость в своих догадках.

В полном соответствии с тем способом, каким, по господину Грюну, Сен-Симон кладёт начало политической экономии, находится и способ, каким он кладёт начало научному социализму:

«Он» (сен-симонизм) «содержит в себе… научный социализм, ибо Сен-Симон всю свою жизнь провёл в поисках новой науки»! (стр. 82).

3. «НОВОЕ ХРИСТИАНСТВО»[144]

Столь же блестяще, как до сих пор, господин Грюн приводит и здесь извлечения из извлечений Штейна и Ребо, беллетристически разукрашивая их и безжалостно разрывая то, что. у них представляет собой связанные друг с другом звенья. Мы приведём лишь один пример, чтобы показать, что Грюн никогда не держал в руках и этого произведения.

«Сен-Симон хотел установить единое мировоззрение, подходящее для тех органических периодов истории, которые он явно противопоставляет критическим. Со времени Лютера мы, по его мнению, живём в обстановке критического периода; Сен-Симон рассчитывал обосновать начало нового органического периода. Отсюда — новое христианство» (стр. 88).

Сен-Симон никогда и нигде не противопоставлял органические периоды истории критическим. Господин Грюн здесь попросту лжёт. Лишь Базар ввёл это деление. Господин Грюн нашёл у Штейна и Ребо, что Сен-Симон в «Новом христианстве» признаёт критику, которую дал Лютер, но находит недостаточной его положительную, догматическую доктрину. Господин Грюн смешивает это положение с обрывками воспоминаний о сен-симонистской школе, почерпнутыми из тех же источников, и фабрикует из этого своё вышеприведённое утверждение.

Состряпав указанным образом несколько беллетристических фраз по поводу жизни и деятельности Сен-Симона, — причём единственным источником служат ему Штейн и путеводитель последнего, Ребо, — господин Грюн заканчивает следующим восклицанием:

«И этого Сен-Симона сочли необходимым взять под свою защиту филистеры морали — г-н Ребо и за ним вся толпа его немецких подражателей, прорицая со своей обычной мудростью, что подобного человека, подобную жизнь нельзя мерить обычной меркой! — Скажите же: не из дерева ли ваши мерки? Скажите правду, нам будет приятно услышать, что они сделаны из крепкого, хорошего дуба. Дайте их сюда, мы с благодарностью примем их, как ценный дар, мы их не сожжём, боже сохрани! Мы только хотим при помощи их вымерить спины филистеров» (стр. 89).

Такими беллетристическими залихватскими фразами господин Грюн хочет доказать своё превосходство над теми, кто служил ему образцом.

4. СЕН-СИМОНИСТСКАЯ ШКОЛА

Так как господин Грюн читал сен-симонистов ровно столько же, сколько