из которых свидетельствует о победе конституционалистов, должны вызвать яркую краску стыда на нашем лице?

Напротив.

«Мы получаем теперь протесты со всех сторон».

Почтеннейший Брюггеман не «преувеличивает». Он действительно получил в общей сложности целых четыре протеста: с запада (Трир), с севера (Хамм), с юга (Зигбург) и востока (Арнсберг)! Разве это не «протесты со всех сторон» против «невероятно преувеличенных демократических отчетов о выборах»?!

Предоставим пока «Kolnische Zeitung» наслаждаться верой в то, что в этих четырех решающих пунктах одержали победу конституционалисты. Это наслаждение и так уж отравлено скорбью по поводу того, что во многих пунктах конституционалисты все же оказались побежденными вследствие того, что «массы так легко совратить».

Наивное признание конституционалистов, что им не удается «совратить» «массы»!

Все же одно утешение остается у «Kolnische Zeitung». Какое же это утешение? То утешение, что кобленцский корреспондент «Deutsche Zeitung» является ее товарищем по несчастью, что при теперешних печальных обстоятельствах он нашел подходящие слова, достойные фигурировать на первых столбцах «Kolnische Zeitung»:

«Заметьте, что политический вопрос здесь, как и везде, отступает на задний план по сравнению с социальным вопросом, всецело поглощается им».

Еще несколько дней тому назад «Kolnische Zeitung» ничего и знать не хотела о социальном вопросе. Об этом потустороннем предмете она или совсем не говорила или говорила в несколько легкомысленном тоне (насколько «Kolnische Zeitung» вообще может быть легкомысленной). В отношении социального вопроса «Kolnische Zeitung» проявляла безбожное неверие и вольнодумство. И вдруг с ней происходит то, что произошло с рыбаком из «Тысячи и одной ночи»: как перед рыбаком встал гигантский дух, вышедший из распечатанного сосуда, выловленного со дна морского, так перед дрожащей «Kolnische Zeitung» неожиданно и угрожающе встал из избирательной урны гигантский призрак «социального вопроса». Почтеннейший Брюггеман в испуге падает на колени; его последняя надежда исчезает, призрак разом проглатывает весь его «политический вопрос» вместе с почвой законности и всем прочим — все то, что он с такой нежностью лелеял в течение многих лет.

Мудрая политика «Kolnische Zeitung»! Свое политическое поражение она пытается скрасить своим социальным поражением.

Это открытие, — что она разбита не только в области политической, но и в области социальной, — является величайшим «опытом, приобретенным «Kolnische Zeitung» после первичных выборов»!

Но, может быть, «Kolnische Zeitung» уже раньше проявляла энтузиазм в отношении «социального вопроса»?

В самом деле, Монтескьё LVI заявил в «Kolnische Zeitung», что социальный вопрос бесконечно важен и что признание октроированной конституции является решением социального вопроса.

Но признание октроированной конституции — это и есть в первую очередь то, что «Kolnische Zeitung» называет «политическим вопросом».

Итак, если до выборов социальный вопрос поглощался политическим, то после выборов политический вопрос поглощается социальным. В этом, стало быть, разница, в этом состоит опыт, приобретенный после первичных выборов, а именно, что после выборов считается правильным как раз противоположное тому что считалось непреложной истиной до выборов.

«Политический вопрос поглощается социальным вопросом!»

Оставим в стороне данное нами еще до выборов возможно более конкретное доказательство того, что не может быть и речи о «социальном вопросе», как таковом, что каждый класс имеет свой собственный социальный вопрос и что вместе с этим социальным вопросом определенного класса существует также и определенный политический вопрос для данного класса. Оставим в стороне все эти легковесные — перед лицом серьезной и солидной «Kolnerin» — замечания и постараемся, поелику возможно, проследить ход мыслей и манеру изложения этой принципиальной и глубокомысленной газеты.

Под социальным вопросом «Kolnische Zeitung» подразумевает вопрос: как помочь мелкой буржуазии, крестьянству и пролетариату?

И вот теперь, когда во время первичных выборов мелкая буржуазия, крестьянство и пролетариат освободились от влияния крупной буржуазии, высшего дворянства и высших чиновников, теперь «Kolnische Zeitung» провозглашает: «Политический вопрос поглощается социальным вопросом»!

Прекрасное утешение для «Kolnische Zeitung»! Итак, то обстоятельство, что рабочие, крестьяне и мелкие буржуа явным большинством голосов провалили представителей крупной буржуазии и других видных конституционалистов, кандидатов «Kolnische Zeitung», это отнюдь не является поражением «конституционалистов», а означает лишь победу «социального вопроса»! То, что конституционалисты потерпели поражение, свидетельствует не о победе демократов, а о том, что политика отступила на задний план перед материальными вопросами.

Какова глубокомысленная основательность нашего соседа-публициста! Неужто эти мелкие буржуа, находящиеся на краю гибели, в восторге от октроированной конституции? Неужто эти крестьяне, задыхающиеся под ярмом ипотечной задолженности и ростовщиков или задавленные феодальными повинностями, восхищаются финансовыми и феодальными баронами, своими собственными эксплуататорами, в чьих интересах как раз и изобретена октроированная конституция? И, наконец, разве у этих пролетариев, одновременно страдающих от законодательного рвения наших бюрократов и от жажды наживы нашей буржуазии, имеется основание восторгаться тем, что октроированная конституция связывает новыми узами эти два класса, высасывающие соки из народа?

Разве все эти три класса не заинтересованы в первую очередь в уничтожении первой палаты, представляющей не эти классы, а их непосредственных врагов и угнетателей?

В самом деле, «Kolnische Zeitung» права: социальный вопрос поглощает политический, классы, недавно вступившие в политическое движение, будут в интересах «социального вопроса» голосовать против своих собственных политических интересов, за октроированную конституцию!

Могут ли мелкие буржуа и крестьяне, а тем более пролетарии найти лучшую форму государственного строя для защиты своих интересов, чем демократическая республика? Разве не эти именно классы являются наиболее радикальными, наиболее демократическими классами всего общества? Разве не пролетариат является как раз специфически революционным классом? — «Все равно», — восклицает «Kolnische Zeitung», — «социальный вопрос поглощает политический».

Если верить «Kolnische Zeitung», то победа социального вопроса является одновременно и победой октроированной конституции.

Но «социальный вопрос» «Kolnische Zeitung» имеет еще совершенно особое свойство. Прочтите отчет «Kolnische Zeitung» о выборах в первую палату и об их «счастливом исходе», состоящем в том, что г-н Йозеф Дюмон стал выборщиком. Тем самым собственный социальный вопрос «Kolnische Zeitung» уже решен, и перед этим фактом отступают на задний план все второстепенные «социальные вопросы», которые, вероятно, всплывут на поверхность при выборах в плебейскую вторую палату.

Как бы беспощадная буря грозно поднимающегося в данный момент в Париже всемирно-исторического «политического вопроса» не растоптала хрупкий «социальный вопрос» «Kolnische Zeitung»!

Написано К. Марксом 30 января 1849 г.

Печатается по тексту газеты

Напечатано в «Neue Rheinische Zeitung» № 210, 1 февраля 1849 г.

Перевод с немецкого

На русском языке публикуется впервые

КАМПГАУЗЕН

Кёльн, 3 февраля. Из вполне надежного источника мы узнали, что перед открытием палат министерство Бранденбурга выйдет в отставку и что г-н Кампгаузен представится палатам при их открытии в качестве нового министра-президента.

Мы были уверены, что подготовляется нечто подобное, когда несколько дней назад здешние друзья этого ловкого государственного деятеля стали распространять слух, будто ему опротивела политика:

Ах, я устал от суеты;

К чему и радости и горе?

О сладкий мир, придешь ли ты?

В твоей нуждаюсь я опоре[186].

Он намерен-де поэтому снова удалиться в тихую домашнюю жизнь и ограничить свои размышления менее волнующей областью — спекуляцией маслом.

Каждому проницательному человеку должно было быть ясно: г-н Кампгаузен почувствовал потребность снова быть приглашенным для спасения короны и, «тронутый своим собственным великодушием», пожелал вторично сыграть с присущим ему достоинством роль «повивальной бабки конституционного трона».

Буржуазная оппозиция палаты будет торжествовать по поводу этой парламентской «победы». Немцы забывчивы и легко прощают. Та самая левая, которая в прошлом году выступала против г-на Кампгаузена, будет с благодарностью приветствовать его вступление в должность как великую уступку со стороны короны.

Но для того, чтобы народ не дал вторично обмануть себя, мы вкратце напомним наиболее замечательные деяния этого «мыслящего» государственного деятеля.

Г-н Кампгаузен воскресил похороненный 18 марта Соединенный ландтаг и достиг соглашения с ним о некоторых основах будущей конституции.

Г-н Кампгаузен тем самым достиг соглашения относительно почвы законности, т. е. косвенного отрицания революции.

Г-н Кампгаузен осчастливил нас затем косвенными выборами.

Г-н Кампгаузен вторично отрекся от революции, от одного из ее главных результатов, превратив бегство принца Прусского в путешествие с познавательной целью и призвав его вернуться из Лондона.

Г-н Кампгаузен организовал гражданское ополчение так, что оно с самого же начала превратилось из вооружения народа в вооружение одного класса, и противопоставил друг другу народ и гражданское ополчение как враждебные силы.

Г-н Кампгаузен в то же время допустил, чтобы старопрусская бюрократия и армия реорганизовались и с каждым днем становились все более способными подготовить контрреволюционные государственные перевороты.

Г-н Кампгаузен допустил достопамятные расстрелы шрапнелью почти совершенно безоружных польских крестьян.

Г-н Кампгаузен начал войну с Данией, чтобы дать выход чрезмерному патриотическому пылу и восстановить популярность прусской гвардии. Достигнув этой цели, он изо всех сил помогал провести во Франкфурте подписанное в Мальмё гнусное перемирие, что было необходимо для похода Врангеля на Берлин.

Г-н Кампгаузен ограничился отменой некоторых реакционных старопрусских законов в Рейнской провинции, но сохранил в неприкосновенности все полицейское законодательство прусского права во всех старых провинциях.

Г-н Кампгаузен первый стал интриговать против — тогда еще безусловно революционного — единства Германии, созвав, во-первых, наряду с франкфуртским Национальным собранием свой берлинский согласительный парламент, а затем всеми способами борясь против постановлений и влияния Франкфуртского собрания.

Г-н Кампгаузен потребовал от своего Собрания, чтобы оно ограничило свои учредительные полномочия только лишь «согласительными» полномочиями.

Г-н Кампгаузен потребовал затем от Собрания обратиться к короне с адресом, в котором оно признало бы это ограничение своих полномочий, — как если бы оно было конституционной палатой, которая может быть отсрочена или распущена по произволу.

Г-н Кампгаузен потребовал затем от него отречения от революции и даже превратил это в вопрос о доверии кабинету.

Г-н Кампгаузен внес в свое Собрание такой проект конституции, который мало чем отличается от октроированной конституции и который вызвал тогда всеобщую бурю возмущения.

Г-н Кампгаузен хвастался тем, что являлся министром посредничества, но