больных, необходимый минимум для гарнизона крепостей, небольшие отряды в ненадежных пунктах внутри страны; в лучшем случае можно располагать 250000 человек.

2) Излюбленное средство нынешних «красных» — снова призвать под ружье отслуживших срок солдат — может быть с успехом применено в качестве принудительной меры самое большее по отношению к шести возрастам, т. е. от 27 до 32 лет. Каждый возраст должен по набору давать 80000 человек. Потери от алжирской войны и тамошнего климата, обычная смертность за 12 лет, отсев лиц, ставших неспособными к военной службе, эмигрантов, наконец, тех, кому тем или иным способом удастся уклониться от возвращения в строй в такой момент, когда административный аппарат и без того приходит в расстройство, — все это сократит общее количество вернувшихся в армию бывших рекрутов этих шести возрастов с 480000 до 300000 в лучшем случае. Из этого числа, в свою очередь, следует вычесть 150000 человек на пополнение крепостных гарнизонов, которое будет производиться преимущественно за счет этого класса, как состоящего из более пожилых и, в большинстве случаев, женатых людей. Остающиеся, таким образом, 150000 человек при сколько-нибудь умелых мероприятиях легко могут быть мобилизованы в два месяца.

3) Народное ополчение, добровольцы, волонтеры, levee en masse и как бы еще ни называлось это второстепенное пушечное мясо. Из этой группы, за исключением примерно 10000 gardes mobiles {мобильной гвардии. Ред.}, которые еще должны быть собраны, все владеют оружием не лучше любого немецкого гражданского ополченца. Правда, французы обучаются этому ремеслу быстрее, но два месяца все же очень короткий срок. Если Наполеону удавалось заставить своих рекрутов пройти батальонную школу в четыре недели, то это было возможно лишь благодаря отличнейшим кадрам; между тем первым следствием ближайшей революции будет дезорганизация самих линейных кадров. К тому же наши французские революционеры, как известно, весьма привержены к традициям, они, несомненно, прежде всего начнут кричать: Levee en masse! Deux millions d’hommes aux frontieres! {Всеобщий набор! Два миллиона солдат на границу! Ред.} Два миллиона солдат — это было бы прекрасно, если бы снова можно было ожидать со стороны коалиции таких промахов, какие были совершены ею anno {в году. Ред.} 1792–1793, и если бы было достаточно времени, чтобы постепенно обучить 2000000 человек. Но об этом не может быть и речи. Наоборот, следует ожидать, что в течение двух месяцев на границе окажется 1000000 неприятельских солдат, готовых к боевым действиям, и задача будет заключаться в том, чтобы выступить против этого миллиона с шансами на успех.

Если французы снова будут слепо копировать традиции 1793 г., то они предпримут эксперимент с 2000000, а это значит, что они размахнутся настолько широко, что реальный результат, при краткости срока, будет равен нулю. Обучение и формирование 1500000 человек в восемь недель при отсутствии кадров на практике сведется к бессмысленному расходованию всех ресурсов и к тому, что армия не будет усилена хотя бы даже одним пригодным батальоном.

Другое дело, если у них будет порядочный военный министр, сколько-нибудь знакомый с революционными войнами и методами быстрого формирования армии, и если на его пути не будут стоять глупые препятствия, проистекающие от невежества и стремления к популярности. Такой человек будет держаться в пределах возможного и сможет сделать многое. Тогда придется исходить примерно из следующего плана.

Вооруженные силы состоят, прежде всего, из двух составных частей: 1) пролетарской гвардии в городах, крестьянской гвардии в сельских местностях — в той мере, в какой последние благонадежны, — для несения внутренней службы и 2) регулярной армии — против вторжения.

Крепости обслуживаются пролетарской и крестьянской гвардией. Из армии для этого выделяются лишь самые необходимые подразделения. Для защиты Парижа, Страсбурга, Лиона, Меца, Лилля, Валансьенна — важнейших крепостей, являющихся в то же время крупными городами, понадобится помимо их собственной гвардии и небольших крестьянских отрядов из окрестностей лишь немного линейных войск. Свободный от внутренней службы контингент пролетарской гвардии, поскольку он состоит из незанятых рабочих, должен быть сосредоточен в учебном лагере и обучаться под руководством не годных к полевой службе старых офицеров и унтер-офицеров для пополнения убыли в рядах действующей армии. Этот лагерь может быть устроен вблизи Орлеана — он тогда одновременно будет служить угрозой против легитимистских округов.

Количество линейных войск, находящихся на французской территории, должно быть утроено, т. е. доведено с 400000 до 1100000 человек. Достигнуть этого можно следующим образом. Каждый батальон превращается в полк, происходящее при этом неизбежное повышение по службе офицеров и унтер-офицеров внушит им не меньшее уважение к революции, чем гильотина и военный суд. Неизбежное расширение кадров должно при этом происходить по возможности постепенно. Необходимо будет привлечь на свою сторону возможно большее количество офицеров. Последнее весьма важно при невозможности создать как по волшебству новых офицеров в двухмесячный срок. Кроме того, у среднего и низшего командного состава французской армии имеется еще достаточно национального чувства для того, чтобы эта категория офицеров под влиянием некоторого продвижения по службе, энергичного руководства со стороны военного ведомства и при известных шансах на военный успех могла оказаться вполне пригодной на первое время; особенно если будет проведено несколько примерных наказаний бунтовщиков и дезертиров. Из воспитанников военных училищ и служащих Ponts et chaussees {Управления по строительству шоссейных дорог и мостов. Ред.} получаются прекрасные офицеры артиллерийских и инженерных войск; а после нескольких сражений начнут обнаруживаться столь часто встречающиеся у французов военные таланты среди нижних чинов, уже пригодные для командования ротой после первого боя. Что же касается солдат, то необходимое количество составится

из линейных войск __ 400000

«вновь призванных запасных __ 300000

Остается добрать и обучить 500000, итого 1200000 человек, а если считать 100000 больных, — 1100000 человек. Из этого числа может быть использовано для боевых действий:

из линейных __ 250000

«запасных __ 150000

«новобранцев __ 400000

= __ 800000

Будущее покажет, что можно предпринять с такой армией. Обучить в течение двух месяцев в качестве пополнения для линейной армии 400000—500000 новобранцев, которые будут влиты в одни полки и батальоны с солдатами регулярной армии и с возвращенными в строй бывшими солдатами, не такое уж трудное дело, если взяться за него немедля, le lendemain de la revolution {на следующий день после революции. Ред.}. Все эти подкрепления пойдут на усиление пехоты и артиллерии: за 2 месяца можно обучить пехотинца и даже канонира, способного к элементарному обслуживанию орудия, но отнюдь не кавалериста. Поэтому численное увеличение кавалерии будет весьма невелико.

Весь этот план мобилизации обязательно предполагает наличие хорошего военного министра, такого, который умеет правильно оценить политическую обстановку, обладает знаниями в области стратегии, тактики и в деталях использования отдельных родов оружия, а также достаточной степенью энергии, быстроты и decisiveness {решительности. Ред.}; необходимо также, чтобы ослы, которые будут состоять в правительстве вместе с ним, предоставили ему полную свободу действий. Но где же возьмет «красная» партия во Франции такого человека? Все шансы говорят, напротив, за то, что мы увидим обычную картину: какой-нибудь невежда, который, в качестве bon democrate {хорошего демократа. Ред.}, сам себя считает и признается другими подходящим для любого поста, попытается разыграть Карно, декретирует всеобщий набор, разрушит решительно все; весьма скоро его предприимчивость исчерпается, тогда он предоставит все дело рутине второстепенных чиновников старого режима и неприятельские армии будут подпущены к стенам Парижа. Для того же, чтобы в наше время справиться с европейской коалицией, недостаточно быть Пашем, Бушотом и даже Карно, а надо быть равным Наполеону, либо же иметь исключительно глупых врагов перед собой или исключительно много удачи.

Не надо забывать, что при всех сделанных выше подсчетах военных сил коалиции все время принимались во внимание минимальные числа для общего количества войск и, наоборот, максимальные для всяких скидок; таким образом, при сколько-нибудь удовлетворительном руководстве численный состав войск, находящихся в распоряжении неприятеля, окажется большим, а время, необходимое для его сосредоточения, меньшим, чем здесь указано. Для Франции же мои предположения построены по обратному принципу: я принял максимальный срок, находящийся в распоряжении французов, максимальную цифру для контингента, который они смогут сформировать, и сделал минимальные скидки; таким образом, общее количество войск в распоряжении революции подсчитано мной в самых больших цифрах, какие только возможны. Иными словами, все эти исчисления дают картину самого благоприятного случая для революции, если не считать непредвиденных обстоятельств и возможности грубых промахов со стороны коалиции.

К тому же в вышеизложенных предположениях я исходил из того, что революция и вторжение неприятеля не вызовут немедленной вспышки гражданской войны внутри страны. В настоящее время, т. е. через 60 лет после последней гражданской войны во Франции, невозможно сказать с уверенностью, окажется ли легитимистский фанатизм способным на нечто большее, чем на эфемерное восстание. Ясно все же, что по мере продвижения коалиции вперед будут возрастать шансы восстаний, подобных лионскому и тулонскому в 1793 г. и др., будут возрастать шансы на временный союз всех политически побежденных классов и партий. Но допустим и в этом отношении наиболее благоприятную комбинацию для революции, при которой революционная — пролетарская и крестьянская — гвардия окажется в состоянии успешно провести разоружение восставших департаментов и классов.

О благоприятствующих революции шансах, которые появились бы благодаря возможным восстаниям в Германии, Италии и т. д., мы скажем ниже.

V

Теперь перейдем к самим боевым действиям.

Если на карте поставить одну ножку циркуля на Париж и провести окружность радиусом, равным расстоянию от Парижа до Страсбурга, то она пересечет на юге французскую границу между Греноблем и Шамбери у Пон-де-Бовуазена, пойдет вдоль границы к северу через Женеву, Юрский хребет, Базель, Страсбург и Хагенау, затем будет следовать по течению Рейна до его устья, отдаляясь от него в отдельных местах, но не более как на два дневных перехода. Если бы Рейн был границей Франции, то на всем протяжении этой границы, начиная от того пункта, где она уже не прикрывается Альпами, и до самого Северного моря, Париж был бы примерно на одинаковом расстоянии от любой ее точки. Военная система Франции, имеющая центром Париж, вполне соответствовала бы тогда географическим условиям. При этом предположении получалась бы простая дуга от Шамбери до Роттердама, на