герцог с обычной жестокостью усмирил весь Эльзас. От его нашествия не пострадал только Зундгау. Австрийское правительство принудило здесь своих крестьян, под угрозой призвать в страну герцога, к заключению в начале июня Энзисгеймского договора. Однако оно само же немедленно нарушило этот договор, предав массовым казням на виселице проповедников и вожаков движения. Это вызвало новое крестьянское восстание, закончившееся тем, что на зунд-гауских крестьян было распространено действие Оффенбургского договора (от 18 сентября).
Нам остается теперь изложить еще ход Крестьянской войны в альпийских землях Австрии. Жители этих земель, точно так же как и примыкающего к ним архиепископства Зальцбургского, находились еще со времени движения за stara prawa в непрерывной оппозиции к правительству и дворянству; реформационные учения также и здесь нашли себе благоприятную почву. Религиозные преследования и произвольное увеличение налогового бремени привели к тому, что восстание разразилось и в этой местности.
Город Зальцбург, поддерживаемый крестьянами и рудокопами, уже с 1522 г. враждовал с архиепископом из-за своих городских привилегий и споров по вопросам богослужения. В конце 1524 г. архиепископ с навербованными ландскнехтами напал на город, терроризировал горожан, наведя на них пушки со стен замка, и стал преследовать еретических проповедников. В то же время он ввел новые, весьма обременительные налоги, доведя этим все население до крайнего раздражения. Весной 1525 г. одновременно с восстанием в Швабии, Франконии и Тюрингии во всей стране внезапно вспыхнуло восстание крестьян и рудокопов, которые организовались в отряды под начальством Праслера и Вейтмозера, освободили город и осадили замок Зальцбург. Подобно западнонемецким крестьянам, они образовали христианский союз и изложили свои требования в виде статей, которых здесь было четырнадцать.
В Штирии, Верхней Австрии, Каринтии и Крайне, где новые незаконные налоги, пошлины и произвольные распоряжения наносили тяжелый ущерб самым кровным интересам народа, крестьяне также восстали весной 1525 года. Они захватили ряд замков и разбили при Гойсе престарелого главнокомандующего Дитрихштейна, усмирителя движения за stara prawa. Хотя правительству при помощи лживых посулов и удалось успокоить часть восставших, основная масса их все же не разошлась и соединилась с зальцбургскими повстанцами, так что все архиепископство Зальцбургское и большая часть Верхней Австрии, Штирии, Каринтии и Крайны оказались в руках крестьян и рудокопов.
В Тироле реформационные учения также нашли себе большое число сторонников: здесь эмиссары Мюнцера развили даже еще более успешную деятельность, чем в остальных альпийских землях Австрии. Эрцгерцог Фердинанд и в этом крае преследовал проповедников новой веры и точно так же посягал на местные права населения посредством новых произвольных финансовых мероприятий. Следствием этого было, как и всюду, восстание, начавшееся весной того же 1525 года. Повстанцы, главным предводителем которых был один из последователей Мюнцера, Гейсмайер, единственный предводитель среди всех крестьянских вождей, обладавший незаурядным военным дарованием, захватили множество замков и весьма энергично расправились с попами, особенно на юге, в области Эча {Итальянское название: Адидже. Ред.}. Восстали также и форарльбергские крестьяне, присоединившиеся к крестьянам Альгау.
Теснимому со всех сторон эрцгерцогу, который еще совсем недавно намеревался предать повстанцев огню и мечу и подвергнуть их разграблению и убийствам, пришлось теперь идти на уступку за уступкой. Он объявил о созыве ландтагов в своих наследственных землях, а на время до их открытия заключил с крестьянами перемирие. Тем временем он стал усиленно готовиться к военным действиям, чтобы при первой возможности заговорить со «злоумышленниками» иным языком.
Перемирие соблюдалось, разумеется, недолго. Дитрихштейн, у которого вышли все деньги, начал накладывать в герцогствах контрибуции. Его славянские и мадьярские войска позволяли себе, кроме того, самые бесстыдные жестокости по отношению к населению. Крестьяне Штирии поэтому снопа подняли восстание, напали в ночь со 2 на 3 июля на главнокомандующего Дитрихштейна в Шладминге и перебили всех, кто не говорил по-немецки. Сам Дитрихштейн был взят в плен; утром 3-го числа крестьяне устроили суд присяжных, который приговорил сорок чешских и хорватских дворян из числа взятых в плен к смерти. Они были тут же обезглавлены. Это подействовало: эрцгерцог немедленно согласился удовлетворить все требования сословий пяти герцогств (Верхней и Нижней Австрии, Штирии, Каринтии и Крайны).
В Тироле также были удовлетворены требования ландтага, и этим было восстановлено спокойствие в северной части страны. Однако юг не сложил оружия, настаивая на своих первоначальных требованиях в противовес решениям ландтага, в которых эти требования были смягчены. Лишь в декабре эрцгерцог смог восстановить здесь порядок силой. Он не преминул, конечно, казнить большое количество попавших в его руки зачинщиков и вожаков восстания.
Против Зальцбурга в начале августа двинулось 10000 баварцев под предводительством Георга фон Фрундсберга. Эта внушительная военная сила, а также раздоры, возникшие среди крестьян, побудили зальцбургских повстанцев заключить договор с архиепископом; заключение договора состоялось 1 сентября, и он был принят также и эрцгерцогом. Однако оба князя, успевшие тем временем в достаточной степени усилить свои войска, очень скоро нарушили этот договор, толкнув тем самым зальцбургских крестьян на новое восстание. Восставшие продержались всю зиму; весной к ним прибыл Гейсмайер, который начал блестящую кампанию против надвигающихся со всех сторон войск. В ряде великолепных сражений — в мае и июне 1526 г. — он поочередно разбил баварцев, австрийцев, войска Швабского союза, ландскнехтов архиепископа Зальцбургского и в течение долгого времени препятствовал соединению отдельных вражеских армий. Помимо того он нашел еще время осадить Радштадт. Окруженный, наконец, со всех сторон превосходящими его по численности силами, он вынужден был отступить; ему удалось пробиться из окружения, и он провел остатки своего отряда через австрийские Альпы в Венецианскую область. Венецианская республика и Швейцария послужили этому неутомимому крестьянскому вождю опорными пунктами для новых предприятий; в течение целого года он пытался втянуть их в войну с Австрией, в войну, которая должна была дать ему возможность поднять новое крестьянское восстание. Но во время этих переговоров его настигла рука убийцы; эрцгерцог Фердинанд и архиепископ Зальцбургский не могли быть спокойными, пока был жив Гейсмайер; они наняли бандита, которому в 1527 г. удалось прервать жизнь опасного мятежника.
VII
С отступлением Гейсмайера в Венецианскую область закончился последний, заключительный акт Крестьянской войны. Крестьяне повсюду были снова подчинены власти своих господ — духовенства, дворянства и патрициата; договоры, кое-где заключенные с ними, были нарушены, существовавшие ранее тяготы были увеличены огромными контрибуциями, наложенными победителями на побежденных. Самая величественная революционная попытка немецкого народа закончилась позорным поражением, на первое время вдвое усилившим гнет. Однако же длительное ухудшение положения крестьянства объясняется не подавлением крестьянского восстания. То, что могли выколачивать из крестьян из года в год дворяне, князья и попы, выколачивалось несомненно еще и до войны; немецкий крестьянин того времени имел с современным пролетарием то общее, что его доля в продуктах своего труда ограничивалась минимумом средств существования, необходимым для поддержания жизни и продолжения его рода. Таким образом, в целом, больше здесь уже нечего было взять. Правда, немалое количество более зажиточных средних крестьян разорилось, многие зависимые крестьяне были насильственно обращены в крепостных, были конфискованы обширные пространства общинных земель, значительное число крестьян вследствие разрушения их жилищ, опустошения их полей и общего беспорядка было обречено на бродяжничество или превратилось в городских плебеев. Но война и опустошения принадлежали к повседневным явлениям той эпохи, и в общем класс крестьян находился на слишком низком жизненном уровне, чтобы повышение податей могло на длительный срок ухудшить его положение. Последовавшие затем религиозные войны и, наконец, Тридцатилетняя война с ее многократными массовыми опустошениями и истреблением населения имели для крестьян гораздо более тяжелые последствия, чем Крестьянская война; в особенности Тридцатилетняя война уничтожила большую часть вложенных в земледелие производительных сил и этим, а также одновременным разрушением многих городов, на долгое время низвела крестьян, плебеев и разорившихся бюргеров до состояния, близкого к ирландской нищете в худшей ее форме.
Больше всего пострадало от последствий Крестьянской войны духовенство. Принадлежавшие ему монастыри и церковные помещения были сожжены, его драгоценности были разграблены, проданы за границу или пущены в переплавку, его запасы были съедены. Оно повсюду оказалось наименее способным к сопротивлению, и в то же время на него сильнее всего обрушилась вся тяжесть народной ненависти. Другие сословия — князья, дворяне, горожане — втайне даже радовались злоключениям ненавистных прелатов. Крестьянская война сделала популярной идею секуляризации церковных имений в пользу крестьян; светские князья и отчасти города постарались провести эту секуляризацию в своих интересах, и в протестантских землях владения прелатов очень скоро оказались в руках князей или городского патрициата. При этом был нанесен также ущерб и господству духовных князей: светские князья и в этом отношении сумели использовать народную ненависть. Так, мы видели, что аббат Фульдский, бывший сюзерен Филиппа Гессенского, был низведен до положения его вассала. Так, город Кемптен принудил своего князя-аббата продать за бесценок ряд важных привилегий, принадлежавших ему в городе.
Значительные потери понесло также дворянство. Большинство его замков было разрушено, часть влиятельнейших родов разорилась и лишь на службе у князей могла добывать себе пропитание. Бессилие дворянства перед крестьянами было доказано: повсюду оно было бито и вынуждено капитулировать; его спасли лишь войска князей. Оно все более и более теряло свое значение как сословие, непосредственно подчиненное империи, и попадало в подчинение князьям.
Города в целом также не получили от Крестьянской войны никаких выгод. Господство патрициата почти всюду снова укрепилось, а бюргерская оппозиция на долгое время была сломлена. Таким образом, старая патрицианская рутина тянулась вплоть до Французской революции, сковывая во всех отношениях торговлю и промышленность. Кроме того, князья заставили города отвечать за временные успехи, которых в ходе борьбы добились в городах бюргерская или плебейская партии. На города, уже ранее принадлежавшие к княжеским владениям, были наложены тяжелые контрибуции, они лишились своих особых прав и сделались беззащитными рабами произвола и корыстолюбия князей (Франкенхаузен, Арнштадт, Шмалькальден, Вюрцбург и т. д.); имперские города были присоединены к княжеской территории (например, Мюльхаузен) или, по крайней мере, были поставлены под опеку соседних князей, как, например, многие франконские имперские города.
При этих условиях исход Крестьянской войны оказался выгодным одним только князьям. Уже в начале нашего изложения мы видели, что недостаточное промышленное, торговое и сельскохозяйственное развитие Германии сделало невозможным всякое сплочение немцев в нацию, допуская лишь местную и провинциальную централизацию, и что поэтому носители этой централизации внутри раздробленности — князья
