— составляли единственное сословие, на пользу которому должно было пойти всякое изменение существующих общественных и политических отношений. Уровень развития тогдашней Германии был настолько низок и в то же время настолько различен в разных провинциях, что рядом со светскими княжествами могли существовать и независимые церковные владения, городские республики и суверенные графы и бароны; но в то же время это развитие шло, хотя и очень медленно и вяло, в сторону провинциальной централизации, т. е. подчинения всех остальных имперских сословий власти князей. Поэтому в итоге Крестьянской войны в выигрыше могли остаться только князья. Так в действительности оно и случилось. Они выиграли не только относительно, в результате ослабления своих конкурентов — духовенства, дворянства и городов, — но и абсолютно, так как им досталась spolia opima (главная добыча) за счет всех остальных сословий. Церковные имения были секуляризированы в их пользу; часть дворянства, наполовину или совершенно разорившаяся, должна была постепенно подчиниться их верховной власти; контрибуции, наложенные на города и крестьянские общины, текли в их казну, которая, кроме того, получила в результате упразднения большого числа городских привилегий значительно более широкий простор для своих излюбленных финансовых махинаций.
Раздробленность Германии, усиление и закрепление которой было главным результатом Крестьянской войны, явилась в то же время и причиной ее неудачи.
Мы видели, насколько раздроблена была Германия, расчлененная не только на бесчисленные, независимые, почти совершенно чуждые друг другу провинции, но и на различные сословия и сословные группы, на которые делился народ в каждой из этих провинций. Кроме князей и попов мы находим в деревне дворян и крестьян, в городах патрициев, бюргеров и плебеев; это все были сословия с совершенно чуждыми друг другу интересами, если даже их интересы взаимно не сталкивались и не были прямо противоположны. И сверх того над всем этим сложным переплетением интересов тяготели еще интересы императора и папы. Мы видели, с какими усилиями, как несовершенно и как, в зависимости от местных условий, неодинаково эти различные интересы в конце концов оформились в виде трех больших групп; как, несмотря на эту группировку, достигнутую с таким трудом, каждое сословие оказывалось в оппозиции к определяемому обстановкой направлению национального развития, проделывало свое движение на свой страх и риск, приходило вследствие этого в столкновение не только с консервативными, но и со всеми остальными оппозиционными сословиями и в конце концов должно было потерпеть поражение. Так было и с дворянством в восстании Зиккингена, и с крестьянами в Крестьянской войне, и с бюргерами во всей их смиренной реформации. Ведь даже крестьяне и плебеи в большинстве районов Германии не смогли объединиться для совместных действий и становились друг другу поперек дороги. Мы видели также, какими причинами было вызвано это распыление классовой борьбы и обусловленные им полное поражение революционного движения и половинчатый исход бюргерского.
Предшествующее изложение достаточно ясно показало каждому, как местная и провинциальная раздробленность и неизбежно порождаемая ею местная и провинциальная узость кругозора привели все движение к гибели; как ни бюргеры, ни крестьяне, ни плебеи не оказались способными на объединенное общенациональное выступление; как крестьяне, например, действовали в каждой провинции на собственный страх и риск, постоянно отказывая в помощи соседним восставшим крестьянам, и потому поочередно истреблялись в отдельных сражениях войсками, численность которых не достигала даже десятой части всей массы восставших. Различные перемирия и договоры, заключенные отдельными отрядами с их противниками, составляют столько же актов измены общему делу; а то обстоятельство, что объединение отдельных отрядов оказывалось возможным не в силу большего или меньшего единства их собственных действий, а исключительно тогда, когда они сталкивались с общим врагом, от которого в данный момент терпели поражение, ярко показывает степень взаимной отчужденности крестьян различных провинции.
Здесь опять-таки сама собой напрашивается аналогия с движением 1848–1850 годов. В 1848 г. интересы оппозиционных классов также пришли в столкновение друг с другом, и каждый из них действовал за себя. Буржуазия, слишком развитая, чтобы дальше терпеть феодально-бюрократический абсолютизм, не обладала еще достаточной силой, чтобы немедленно подчинить притязания других классов своим собственным. Пролетариат, еще слишком слабый, чтобы надеяться на быстрое преодоление буржуазного периода и на скорое завоевание власти им самим, успел уже при абсолютизме в достаточной мере вкусить сладость господства буржуазии и вообще достиг уже слишком высокой ступени развития, чтобы хотя на одну минуту увидеть в освобождении буржуазии свое собственное освобождение. Масса нации — мелкая буржуазия, владельцы мелких мастерских (ремесленники) и крестьяне — была покинута на произвол судьбы своей пока еще естественной союзницей, буржуазией, как уже слишком революционная, а кое-где и оставлена пролетариатом, как еще недостаточно передовая; будучи сама, в свою очередь, раздробленной, она тоже ничего не добилась и держалась оппозиционно по отношению к своим союзникам по оппозиции как справа, так и слева. Наконец, все классы, принимавшие участие в движении 1848 г., страдали не меньшей провинциальной ограниченностью, чем крестьяне в 1525 году. Сотни местных революций и последовавшее за ними такое же количество столь же беспрепятственно осуществляемых местных реакций, сохранение в неприкосновенности деления на мелкие государства и т. д. и т. д. достаточно убедительно свидетельствуют об этом. Кто после обеих немецких революций — революции 1525 г. и революции 1848 г. — и их результатов может еще болтать о федеративной республике, тому место лишь в сумасшедшем доме.
Но, несмотря на все аналогии, обе революции — революция XVI века и революция 1848–1850 гг. — все же весьма существенно отличаются друг от друга. Революция 1848 г. доказывает если не прогресс Германии, то, по крайней мере, прогресс Европы.
Кто извлек выгоду из революции 1525 года? — Князья. Кто извлек выгоду из революции 1848 года? — Крупные государи, Австрия и Пруссия. За спиной мелких князей 1525 г. стояло мелкое бюргерство, привязывавшее их к себе налогами, а за крупными государями 1850 г., за Австрией и Пруссией, стоит современная крупная буржуазия, быстро подчиняющая их себе посредством государственного долга. А за спиной крупной буржуазии стоит пролетариат.
Революция 1525 г. была местным делом Германии. Англичане, французы, чехи, венгры уже успели проделать свои крестьянские войны к тому моменту, когда немцы стали совершать свою. Если Германия была раздроблена, то Европа была раздроблена в гораздо большей степени. Революция 1848 г. не была местным немецким делом, а представляла из себя отдельный эпизод великих европейских событий. Ее побудительные причины, действовавшие в течение всего ее хода, не ограничены узкими пределами какой-нибудь одной страны или даже одной части света. Мало того, страны, бывшие ареной этой революции, менее всего повинны в ее возникновении. Они представляют собой в большей или меньшей степени бессознательный и безвольный сырой материал, подлежащий переработке в ходе движения, в котором теперь участвует весь мир, движения, которое при существующих общественных отношениях может, разумеется, представляться нам лишь как какая-то чуждая сила, хотя в конечном счете оно является не чем иным, как нашим собственным движением. Революция 1848–1850 гг. не может поэтому окончиться так, как окончилась революция 1525 года.
К. МАРКС и Ф. ЭНГЕЛЬС ЗАЯВЛЕНИЕ О ВЫХОДЕ ИЗ ЛОНДОНСКОГО ПРОСВЕТИТЕЛЬНОГО ОБЩЕСТВА НЕМЕЦКИХ РАБОЧИХ[256]
Председательствующему на очередном собрании Общества на Грейт-Уиндмилл-стрит во вторник.
Нижеподписавшиеся заявляют о своем выходе из Общества. Лондон, 17 сентября 1850 г.
Г. Бауэр, К. Пфендер, И. Г. Эккариус, С. Зейлер, К. Маркс, К. Шрамм, Ф. Энгельс, Ф. Вольф, В. Либкнехт, Хейн, Хаупт, Г. Клозе
Публикуется впервые
Печатается по рукописи
Перевод с немецкого
ПИСЬМО АДАНУ, БАРТЕЛЕМИ И ВИДИЛЮ[257]
Гг. АДАНУ, БАРТЕЛЕМИ И ВИДИЛЮ
Милостивые государи,
Честь имеем довести до вашего сведения, что мы давно уже рассматриваем ассоциацию, о которой вы говорите, как фактически распавшуюся. Осталось сделать только одно — уничтожить основной договор. Может быть, г-н Адан или г-н Видиль будут так любезны зайти в ближайшее воскресенье, 13 октября, в полдень к г-ну Энгельсу на Маклсфилд-стрит, Сохо, д. № 6, чтобы присутствовать при сожжении указанного документа.
Остаемся, милостивые государи, вашими покорнейшими слугами
Лондон, 9 октября 1850 г.
Публикуется впервые
Печатается по рукописи
Перевод с английского
РЕДАКЦИОННОЕ ПРИМЕЧАНИЕ К СТАТЬЕ И. Г. ЭККАРИУСА «ПОРТНЯЖНОЕ ДЕЛО В ЛОНДОНЕ, ИЛИ БОРЬБА КРУПНОГО И МЕЛКОГО КАПИТАЛА»[258]
Автор этой статьи сам рабочий одной из лондонских портняжных мастерских. Мы спрашиваем немецких буржуа, сколько у них насчитывается писателей, которые были бы в состоянии подобным образом уловить сущность действительного движения?
Еще до того как пролетариат завоюет свою победу на баррикадах и на полях сражений, он возвещает о наступлении своего господства рядом интеллектуальных побед.
Читатель увидит, что на место сентиментальной, морализирующей и психологической критики, которую Вейтлинг и другие литераторствующие рабочие пытаются направить против существующих порядков, здесь буржуазному обществу и его движению противостоит чисто материалистическое и более свободное понимание, которое не дает сбить себя с толку никакими капризами настроения. В то время как в Германии — главным образом, и в значительной степени также и во Франции, ремесленники пытаются противодействовать упадку своего полусредневекового ремесла и хотели бы объединиться как ремесленники, здесь поражение ремесла в борьбе с крупной промышленностью рассматривается и приветствуется как прогресс, и в то же время в результатах и порождениях крупной промышленности познаются и раскрываются реальные условия пролетарской революции, вызванные к жизни самой историей и ежедневно вновь создаваемые ею.
Написано в октябре 1850 г.
Напечатано в журнале «Neue Rheinische Zeitung. Politisch-okonomische Revue» № 5–6, 1850 г.
Печатается по тексту журнала
Перевод с немецкого
Ф. ЭНГЕЛЬС
О ЛОЗУНГЕ ОТМЕНЫ ГОСУДАРСТВА И НЕМЕЦКИХ «ДРУЗЬЯХ АНАРХИИ»[259]
«Отмена государства имеет у коммунистов только тот смысл, что она является необходимым результатом отмены классов, вместе с которыми отпадает сама собой потребность в организованной силе одного класса для удержания в подчинении других классов. В буржуазных странах отмена государства означает низведение государственной власти до уровня ее в Северной Америке. Здесь классовые противоречия не получили еще полного развития; классовые столкновения затушевываются всякий раз благодаря отливу избыточного пролетарского населения на Запад; вмешательство государственной власти, сведенное к минимуму на Востоке, на Западе вовсе отсутствует. В
