разделяю Ваше мнение, Ваше королевское высочество, что Россия запутается в своих собственных сетях».
VII
Лондон, 18 декабря 1839 г.
«Я получил сегодня утром депешу от маршала, более странную чем обычно. Это — ответ на письмо, в котором я доложил ему о сообщении, сделанном мной лорду Пальмерстону относительно впечатления, произведенного в Париже известием о новой миссии г-на Бруннова и ее цели. Я прочел лорду Пальмерстону textuellement {дословно. Ред.} соответствующий параграф из депеши маршала. Но в заявлении, которое я сделал ему по этому поводу, я употребил слова, выражавшие те же идеи, но не совпадавшие со словами маршала. Теперь маршал, достаточно любезно заверяя меня в том, что между моими словами и его собственными выражениями не было никакого расхождения, советует мне удвоить мою осторожность и постараться воспроизводить в наших переговорах текстуальное содержание его депеш. Было бы большой ошибкой с моей стороны видеть в этом факте больше, чем querelle allemande{11}, чем изощренность, достойную grec du Bas-Empire{12}… Маршал — новичок на дипломатическом поприще, и я боюсь, что он видит дипломатическое искусство в изворотливости. На деле же, как он может убедиться, оно состоит только в искренности и прямоте».
VIII
Лондон, 3 января 1840 г.
«Вчера лорд Пальмерстон обедал у меня со всем Corps Diplomatique{13} … Он сказал мне, что министерство намерено просить у парламента дополнительного ассигнования на военно-морские силы, но прибавил, что предложит своим коллегам не ссылаться при этом на усиление французского флота, чтобы не задеть союзника хотя бы малейшим намеком. Усилия, прилагаемые лордом Холлендом и лордом Джоном Расселом для сохранения союза, достойны восхищения».
IX
Лондон, 20 января 1840 г.
«Лорд Пальмерстон сообщил мне проект конвенции, который должен быть представлен великим державам и Порте… Это не конвенция, заключаемая пятью великими державами между собой, а конвенция, заключаемая этими державами с Портой… Г-н Бруннов возражает против такой формы» (см. соответствующее место в ноте Нессельроде от 2 июля сего месяца относительно русской инициативы!)… «Эта конвенция состоит из преамбулы и восьми статей. В преамбуле сказано вполне определенно и почти дословно следующее: поскольку неприкосновенность Оттоманской империи существенно необходима для сохранения мира в Европе, пять держав готовы оказать ей требуемую помощь и включить ее в сферу европейского международного сотрудничества. А в статьях регулируется вопрос о помощи…
Р. S. Только что я узнал, что Бруннов и Нейман крайне недовольны конвенцией, предлагаемой лордом Пальмерстоном».
Х
Лондон, 21 января 1840 г.
«Я думаю, что проект конвенции, составленный лордом Пальмерстоном, будет отвергнут русским и австрийским уполномоченными. Г-н Нейман особенно отличился резкостью и, смею сказать, глупостью своих претензий. Он выдает тайны политики своего двора. Князь Меттерних, стремившийся удержать в своих руках равновесие сил, открыто признается в ненависти к России. Он льстил себя надеждой, что предложения Бруннова будут приняты без оговорок, и как он, так и Бруннов были разочарованы, встретив в лорде Пальмерстоне министра, который искренне желает союза с Францией и старается действовать в согласии с нею».
XI
Лондон, 24 января 1840 г.
«Сегодня я имел продолжительную беседу с лордом Мелбурном, решительным сторонником союза с нашим королем. Он несколько раз просил меня указать ему какой-либо способ, посредством которого можно было бы сочетать французские и английские предложения.
Он расценивает намерения России так же, как и мы, а на одном совещании он сказал мне по поводу венского кабинета, что последнему нельзя доверять, потому что он в конце концов всегда оказывается преданным сторонником России».
XII
Лондон, 27 января 1840 г.
«Оборот, принимаемый ныне восточными делами, вызывает у меня тревогу… Не подлежит сомнению, что Россия ведет дело к войне и что Австрия поддерживает ее всеми возможными средствами… Им удалось запугать Англию «французскими планами в Средиземном море». Алжир и Мухаммед-Али — таковы два средства, которые они пускают в ход… Я прилагаю все усилия, чтобы добиться отклонения предложений Бруннова, и мне почти удалось достигнуть цели, но они узнали об этом, и теперь Австрия выставляет предложения Бруннова как свои собственные. Это — явный обман. Тем не менее было созвано совещание кабинета для обсуждения австрийских предложений. Голоса разделились. На одной стороне — лорд Мелбурн, лорд Холленд и г-н Лабушер; на другой — лорд Пальмерстон, лорд Дж. Рассел и лорд Минто. Остальные члены кабинета колеблются между этими двумя точками зрения».
XIII
Лондон, 28 января 1840 г.
«Кабинет обсудил пока только один пункт проекта лорда Пальмерстона. Он постановил, что конвенция должна быть заключена между шестью, а не между пятью» (державами), «как предлагал г-н Бруннов, который не обнаружил недостатка усердия в обеспечении своих частных интересов» (заботясь об Оттоманской империи). «Порта не согласится на конвенцию, составленную без ее участия. Подписав wee договор с пятью великими державами, она тем самым поставит себя под охрану европейского международного права».
XIV
Лондон, 28 января 1840 г.
«Неужели политика и интересы короля отданы в жертву капризам г-на Тьера и его газеты? Система, созданная с такими муками, с такими усилиями и сохранявшаяся вопреки стольким трудностям в течение десяти с лишним лет, обрекается на гибель».
К. МАРКС
ВОЕННЫЙ ВОПРОС. — ПАРЛАМЕНТСКИЕ ДЕЛА. — ИНДИЯ
Лондон, вторник, 19 июля 1853 г.
Царь не только начал войну, но успел уже завершить свою первую военную кампанию. Операционная линия проходит уже не за Прутом, а по Дунаю. А там временем что же предпринимают в связи с этим западные державы? Они советуют султану, то бишь принуждают его, рассматривать войну как мир. Они отвечают на действия самодержца не пушками, а нотами. Императора атакуют, но отнюдь не силами двух флотов, а не менее чем четырьмя проектами переговоров. Один исходит от английского кабинета, второй от французского, третий выдвинут Австрией, а четвертый наспех составлен «шурином» из Потсдама {Фридрихом-Вильгельмом IV. Ред.}. Надеются, что царь из этого embarras de richesses{14} соблаговолит выбрать наиболее подходящий для его целей проект. Друэн де Люис в своем ответе (втором) на ноту (вторую) графа Нессельроде[197] всеми силами старается доказать, что «не Англия и не Франция первыми произвели демонстрацию». Подобно тому как собакам бросают кости, Россия забрасывает западных дипломатов множеством нот только для того, чтобы доставить им невинное развлечение, а себе обеспечить дальнейший выигрыш во времени. Англия и Франция, разумеется, кидаются на приманку. Не довольствуясь тем унижением, каковым является уже самый факт принятия подобных нот, их еще снабжают самыми миролюбивыми комментариями, как, например, в опубликованной в «Journal de l’Empire»[198] статье, которая, хотя и подписана г-ном де Ла Героньером, но написана по указаниям императора и им проредактирована. Эта статья предоставляет России право на прихоть «вести переговоры не на левом, а на правом берегу Прута». Вторую ноту графа Нессельроде статья превращает чуть ли не в «попытку добиться примирения». Делается это в следующих выражениях:
«Граф Нессельроде говорит теперь только о моральных гарантиях и объявляет, что они лишь временно должны быть заменены материальными гарантиями; он, таким образом, прямо призывает к переговорам. При таком положении дел невозможно считать дипломатический путь уже исчерпанным».
Газета «Assemblee nationale» — этот «русский вестник» в Париже — иронически поздравляет «Journal de l’Empire» с весьма запоздалым открытием и выражает лишь сожаление, что произошло так много шума из ничего.
Английская пресса потеряла всякое самообладание.
«Царь совершенно не в состоянии оценить учтивость, проявленную по отношению к нему западными державами… В своих переговорах с другими державами он неспособен к вежливому обращению».
Так говорит «Morning Advertiser». «Morning Post», в свою очередь, выходит из себя по поводу того, что царь так мало беспокоится о внутренних embarras {затруднениях. Ред.} своих противников.
«Предъявлять только из-за дерзкого каприза требование, которое не носит безотлагательного характера, и делать это без всякого внимания к состоянию Европы, готовой в любой момент воспламениться, значит допускать почти невероятную неосмотрительность».
Автор статей по вопросам денежного рынка в журнале «Economist» нашел,
«что люди теперь убедились на своем собственном опыте, какие большие затруднения проистекают из того, что самые сокровенные интересы мира» (то есть биржи) «зависят от причуд одного человека».
И все же в 1848 и 1849 гг. бюст русского императора можно было видеть рядом с самим veau d’or {золотым тельцом. Ред.}.
Между тем положение султана {Абдул-Меджида. Ред.} становится с каждым часом все тяжелее и запутаннее. Его финансовые затруднения возрастают еще и оттого, что он несет все тяжести войны, не пользуясь ни одной из ее выгод. Энтузиазм народа, не направляемый против царя, обращается против самого султана. Фанатизм мусульман угрожает ему дворцовыми переворотами, в то время как фанатизм православных грозит народными восстаниями. Сегодняшние газеты содержат сообщения о направленном против жизни султана заговоре, который был организован студентами-мусульманами из старотурецкой партии, стремящейся посадить на престол Абдул-Азиза[199].
Вчера в палате лордов лорды Бомонт и Малмсбери потребовали от лорда Кларендона, чтобы он доложило своих намерениях, поскольку французский император не поколебался заявить о своих. Но лорд Кларендон только вкратце сообщил о том, что Англия одобрила ноту г-на Друэн де Люиса, и уклонился от дальнейших объяснений, прикрываясь обещанием непременно представить палате в самое ближайшее время полную информацию. Когда был задан вопрос, верно ли, что русские взяли в свои руки также гражданское управление и почтовое ведомство в Дунайских княжествах, подвергнутых ими режиму военной оккупации, лорд Кларендон, разумеется, предпочел «отмолчаться». «Судя по прокламации князя Горчакова[200], он не может этому поверить». В ответ на это лорд Бомонт заявил, что Кларендон кажется ему поистине большим оптимистом.
На вопрос, заданный в палате общин сэром Дж. Уолмсли относительно последних беспорядков в Смирне, лорд Джон Рассел ответил, что он действительно слыхал о похищении венгерского эмигранта {Косты. Ред.} австрийским консулом {Векбеккером. Ред.}, но что у него нет ни малейших сведений о том, что Австрия потребовала выдачи всех венгерских и итальянских эмигрантов. Лорд Джон отвечает на запросы всегда в шутливом тоне и так, как ему самому бывает удобно. Всегда оказывается, что он не получает официальных сообщений и в газетах не читал того, что, по вашему предположению, мог или обязан был уже прочесть.
