особом языке, принадлежащем, по-видимому, к великой индоевропейской семье языков. Арнауты — частью христиане греко-православного вероисповедания, частью же мусульмане и как будто бы, судя по всему, что мы о них знаем, еще очень мало подготовлены к цивилизации. Их разбойничьи привычки должны будут заставить любое соседнее правительство держать их в строгом военном подчинении, пока промышленный прогресс в окружающих областях не обеспечит им занятия в качестве дровосеков и водовозов, как это произошло с гальегами[14] в Испании и вообще с другими горными жителями.
Валахи, или дако-румыны, составляющие основную массу населения области, расположенной между нижним Дунаем и Днестром, представляют собой чрезвычайно смешанный народ, принадлежащий к православной церкви и говорящий на языке, который происходит от латинского и во многом напоминает итальянский. Из них жители: Трансильвании и Буковины — подданные Австрийской империи, а жители Бессарабии — Российской империи; население же Молдавии и Валахии, единственных двух княжеств, где дако-румынская раса достигла политического существования, имеет своих собственных князей, номинально являющихся вассалами Порты, а фактически находящихся под верховенством России. О трансильванских валахах мы много слышали во время венгерской войны[15]. Эту доведенную до варварского состояния массу, над которой до сих пор тяготеет феодальный гнет венгерских земельных магнатов, превращенных к тому же, в соответствии с австрийской системой, в орудие всяческих правительственных вымогательств, австрийцы подкупом и обещаниями привлекли на свою сторону, так же как они это проделали с крепостными русинами в Галиции в 1846 г.[16], и валахи начали опустошительную войну против венгров, превратившую Трансильванию в пустыню. Дако-румыны турецких княжеств имеют, по крайней мере, свое дворянство и политические учреждения; и туда, несмотря на все усилия России, все же проник революционный дух, как это достаточно хорошо показало восстание 1848 года[17]. Притеснения и вымогательства, которым они подвергались во время русской оккупации с 1848 г., без сомнения должны были еще больше усилить в них этот дух, несмотря на узы общей религии и царистско-поповское суеверие, заставлявшие их до сих пор смотреть на коронованного главу православной церкви как на своего естественного покровителя. И если дело обстоит действительно так, то валашская национальность может сыграть важную роль в окончательном решении вопроса об этих областях.
Греки и Турции — большей частью славянского происхождения, хотя они и приняли новогреческий язык; и действительно, в настоящее время признано всеми, что за исключением нескольких знатных семейств в Константинополе и Трапезунде, даже в самой Греции можно найти весьма мало чистокровных эллинов. Греки, наряду с евреями, составляют главную массу торговцев в морских портах и многих городах внутри страны. В некоторых округах они занимаются также земледелием. Но нигде, за исключением Фессалии и, быть может, Эпира, они ни по своей численности, ни по плотности населения, ни по своему национальному сознанию не играют как нация какой-либо политической роли. Влияние, которым пользовались в Константинополе представители немногих греческих знатных семейств в качестве драгоманов (переводчиков), почти утрачено ими с тех пор, как турки стали получать образование в Европе, а европейские посольства завели себе атташе, владеющих турецким языком.
Переходим теперь к расе, которая образует основную массу населения и кровь которой преобладает всюду, где имело место расовое смешение. Можно утверждать, что она составляет основной костяк христианского населения от Мореи до Дуная и от Черного моря до арнаутских гор. Это — славянская раса и, в частности, та ветвь ее, которая известна под названием иллирийской (Ilirski) или южнославянской (Jugoslavenski). Вслед за западными славянами (поляками и чехами) и восточными славянами (русскими) она составляет третью ветвь той многочисленной семьи славянских народов, которая живет, в последние двенадцать столетий на востоке Европы. Южные славяне населяют не только большую часть Турции, но и Далмацию, Хорватию, Славонию и Южную Венгрию. Все они говорят на одном и том же языке, весьма близком к русскому, который из всех славянских языков для уха западноевропейца несомненно наиболее музыкален. Хорваты и часть далматинцев— римско-католического вероисповедания; все остальные принадлежат к православной церкви. Католики употребляют латинский алфавит, приверженцы православной церкви пишут кириллицей, употребляющейся также и в русском и старославянском, или церковнославянском, языках. Это обстоятельство, наряду с различием вероисповеданий, служило препятствием такому национальному развитию, которое вовлекло бы в свою орбиту все области, населяемые южными славянами. Житель Белграда не в состоянии прочесть напечатанную на его собственном языке книгу, если она издана в Аграме или Бече {сербское название Вены. Ред.}; возможно, что он откажется даже взять ее в руки, ибо она напечатана «еретическим» шрифтом и по правилам «еретической» орфографии. В то же время для него не составит никакого труда прочитать и понять книгу, изданную на русском языке в Москве, поскольку оба языка весьма схожи друг с другом, в особенности в отношении старославянской этимологической системы орфографии, и, кроме того, книга эта напечатана «ортодоксальным» (православным) шрифтом. Масса славян православного вероисповедания не желает даже, чтобы ее библии, богослужебные книги и молитвенники печатались в ее собственной стране, так как она убеждена, что все, напечатанное в священной Москве или в императорской типографии в С.-Петербурге, отличается особой правильностью, ортодоксальностью и святостью. Несмотря на все панславистские усилия аграмских или пражских энтузиастов[18], серб, болгарин, боснийский «райя», крестьянин-славянин из Македонии и Фракии питают большую национальную симпатию к русским и имеют с ними больше точек соприкосновения, больше средств духовного общения, чем с южными славянами-католиками, говорящими на одном с ними языке. Что бы ни произошло, они взирают на Петербург в ожидании мессии, который освободит их от всех зол; и если они называют Константинополь своим Царьградом, своим царским городом, то они делают это как в надежде на появление с севера православного царя, который вступит в этот город и восстановит истинную веру, так и в память о другом православном царе, который владел Константинополем до турецкого завоевания страны.
В большей части Турции славяне находятся под непосредственным владычеством турок, хотя и сами выбирают свои местные власти; кое-где (в Боснии) они приняли религию своих завоевателей. Только в двух областях Турции славянская раса сохранила свою политическую самостоятельность или завоевала ее. Одна из них — Сербия, расположенная в долине реки Моравы, — область с отчетливо обозначенными естественными границами, которая шестьсот лет тому назад играла выдающуюся роль в истории этих стран. Русская война 1806 г.[19] дала сербам, которых турки долго держали под гнетом, возможность приобрести самостоятельность, хотя и под турецким верховенством. С того времени Сербия постоянно находилась под прямым покровительством России. Но, так же как и в Молдавии и Валахии, политическое существование вызвало к жизни новые потребности и побудило Сербию расширить свои связи с Западной Европой. Цивилизация начала пускать корни, выросла торговля, возникли новые идеи, и вот мы обнаруживаем в самом центре, в самой цитадели русского влияния, в славянской и православной Сербии антирусскую прогрессивную партию (разумеется, весьма умеренную в своих реформаторских требованиях) во главе с бывшим министром финансов Гарашаниным[20].
Если греко-славянское население станет когда-либо хозяином страны, в которой оно живет и в которой оно составляет три четверти всего населения (семь миллионов человек), то нет никакого сомнения, что те же потребности постепенно приведут к появлению в его среде антирусской прогрессивной партии, которая неизбежно зарождалась каждый раз после того, как та или иная часть этого населения становилась полунезависимой от Турции.
Черногория представляет собой не плодородную равнину с относительно большими городами, а бесплодную, трудно проходимую горную страну. В ней прочно укрепились разбойники, которые совершают набеги на равнины и прячут награбленную добычу в своих горных крепостях. Эти романтические, но довольно грубоватые господа давно уже стали в тягость Европе, однако с политикой России и Австрии вполне гармонирует то обстоятельство, что обе они защищают право черногорцев (Tsernogorci) сжигать села, убивать их жителей и угонять скот.
Написано К. Марксом и Ф. Энгельсом между 12 и 22 марта 1853 г.
Ф. ЭНГЕЛЬС
ДЕЙСТВИТЕЛЬНО СПОРНЫЙ ПУНКТ В ТУРЦИИ
Приходится удивляться, что в нынешней дискуссии по восточному вопросу английские газеты не подчеркнули более решительно те жизненные интересы Великобритании, которые делают ее упорным и непримиримым противником русских планов аннексий и территориального расширения. Англия не может согласиться, чтобы Россия завладела Дарданеллами и Босфором. Это событие нанесло бы и в торговом, и в политическом отношении тяжелый, если не смертельный удар британской мощи. Очевидность этого явствует из простой констатации фактов, касающихся торговых отношений между Англией и Турцией.
До открытия прямого пути в Индию Константинополь был центром обширной торговли. Да и в настоящее время, несмотря на то, что продукты, производимые Индией, попадают в Европу сухопутным путем, через Персию, Туран {употреблявшееся в прошлом название Туркестанской (Туранской) низменности. Ред.} и Турцию, турецкие порты ведут весьма значительную, быстро возрастающую посредническую торговлю как с Европой, так и с внутренними областями Азии. Чтобы понять это, достаточно взглянуть на карту. Вся отдаленная от морей территория, начиная Шварцвальдом и кончая песчаными холмами Великого Новгорода, орошается реками, впадающими в Черное или Каспийское море. Дунай и Волга, эти две гигантские реки Европы, Днестр, Днепр и Дон — все они образуют естественные каналы для перевозки продуктов из отдаленных от моря областей в Черное море; мы говорим — Черное море, так как и к Каспийскому морю можно добраться только через Черное море. Две трети Европы, то есть часть Германии и Польши, вся Венгрия, наиболее плодородные части России и, кроме того, вся Европейская Турция в отношении своего экспорта и продуктообмена связаны естественными узами с Понтом Эвксинским {Древнее название Черного моря. Ред.}, тем более, что все эти страны — преимущественно земледельческие, и громоздкость их продукции неизбежно делает водные перевозки основным видом транспорта. Венгерское, польское, южнорусское зерно, шерсть и кожа из этих же стран появляются на наших западных рынках в количествах, возрастающих из года в год, и все они грузятся на суда в Галаце, Одессе, Таганроге и других портах Понта Эвксинского. Существует еще одна важная отрасль торговли на Черном море. Константинополь и, в особенности, Трапезунд в Азиатской Турции являются главными центрами караванной торговли с внутренней Азией, с долинами Тигра и Евфрата, с Персией и Туркестаном. И эта торговля также быстро растет. Греческие и армянские купцы из двух названных выше городов ввозят большое количество английских фабричных товаров, которые благодаря своим низким ценам быстро вытесняют произведения домашней промышленности азиатских гаремов. Трапе-зунд по своему местоположению приспособлен для этой торговли лучше всякого другого пункта. С тыла к нему примыкают армянские возвышенности,
