версий лишний раз подтверждает сложность и неодновременность составления Корана.
Содержание Корана, естественно, в значительной мере отражало общественное сознание арабов середины VII века н. э., но в то же время оно в пережиточной форме сохранило немало того, что относится к их общесемитическим древним религиозным сказаниям, усложненным порой значительными внешними воздействиями. Так, утверждение, что жена Адама была сотворена одновременно с доставлением ему в пищу «восьми скотов в четырех парах» (39:8), закрепляло в сознании людей подчиненное положение женщины по отношению к мужчине. В Коране же содержится текст, не раз служивший подтверждением древнего сказания о том, что Хава сделана Аллахом для Адама. Аллах, читаем в Коране, «тот, кто сотворил вас из единой души и сделал из нее супругу, чтобы успокаиваться у нее» (К., 7:189).
Причудливым напоминанием о нелегкой аравийской действительности в 20-й суре являются обращенные к Адаму и его жене слова Аллаха, сказанные после того, как Иблис отказался поклониться. «О Адам! предупредил Аллах. — Ведь это — враг твой и твоей жены. Пусть же он не изведет вас из рая, да не окажешься ты несчастным! Ведь тебе можно не голодать там (в раю. — Л.К.), и не быть нагим, и не жаждать там, и не страдать от зноя» (К., 20:115–117).
Однако в следующей же строчке оказывается» что эти предупреждения все предопределяющего Аллаха оказались напрасными. «И нашептал ему (Адаму. — Л.К.) сатана, он сказал: «О Адам, не указать ли тебе на дерево вечности и власть непреходящую?» И они оба (Адам и его жена. Л.К.) поели от него, и обнаружилась пред ними их скверна, и стали они сшивать для себя райские листья, и ослушался Адам господа своего и сбился с пути» (К., 20:118–119).
В суре 7, соблазняя Адама и его жену, Иблис уточнил: «Запретил вам ваш господь это дерево только потому, чтобы вы не оказались ангелами или не стали вечными» (К., 7:20).
Лишь после «грехопадения» своих созданий Аллах проявил упорство. В 20-й суре, вслед за нейтральным аятом 120 («Потом избрал его господь и простил его и повел прямым путем») читаем: «Он (Аллах. — Л.К.) сказал: «Низвергнитесь из него (из рая. — Л.К.) вместе, врагами друг другу! А если придет к вам от меня руководство — то, кто последует за моим руководством, тот не собьется и не будет несчастным! А кто отвратится от воспоминания обо мне, у того, поистине, будет тесная жизнь! И в день воскресения соберем мы его слепым»… Конечно, наказание будущей жизни сильнее и длительнее!» (К., 20: 121–123, 127).
В этих сказаниях Корана содержится и «объяснение» того, почему же сотворенные Аллахом Адам и его жена впали в многобожие. Оказывается, когда жена Адама «отяжелела, оба они воззвали к Аллаху, господу их: «Если ты даруешь нам праведного, мы будем тебе благодарны!» И когда он даровал им праведного, они устроили для него (Аллаха. — Л.К.) сотоварищей… Превыше Аллах того, что они придают ему в сотоварищи!» (К., 7:189–190).
Выходит, что Аллах, сотворивший человека, создал «людей только для того, чтобы они поклонялись мне» (51:56), в начале их жизни лишается этого поклонения.
Многочисленность подобных нарушений элементарной логики, непоследовательностей и противоречий в Коране, как мы уже отметили, вызвала к жизни опирающуюся на тот же Коран богословскую теорию «отменения», делящую его аяты на «отменяющие» и «отмененные» (насых и мансух). Однако появление этой «теории» не изменило состава Корана. Впрочем, критика его учений возникла еще до этой теории и вольно или невольно отразилась в книгах теологов ислама.
Едва ли не наиболее ярко это сказалось на комментариях богословов к сказанию о сотворении человека и падении Иблиса. Упоминавшийся богослов Мухаммед аш-Шахрастани уже в предисловии к своей «Книге о религиях и сектах» («Китаб аль-милаль ва-н-нихаль») счел нужным разъяснить, что «первое сомнение, возникшее среди людей, — сомнение Иблиса…». И вот, мол, из «противопоставления им собственного мнения божественному» — «ответвилось семь сомнений. Они распространились среди людей и проникли в умы людей…».
Каковы же эти сомнения? Первое: Иблис сказал: «До того как сотворить меня, он (Аллах. — Л.К.) уже знал, что из меня выйдет и что из меня получится. Так почему же он сотворил меня первым? Какова же мудрость в том, что он сотворил меня?
Второй (вопрос). Раз он сотворил меня по своей воле и желанию, то зачем же он обязал меня признать его и повиноваться ему? Какова же мудрость в этой обязанности, коль скоро он не воспользуется повиновением и не пострадает от непослушания?
Третий (вопрос). Раз он сотворил меня и обязал меня и я следовал вмененной им обязанности признавать (его) и повиноваться (ему)… то зачем он обязал меня повиноваться Адаму и поклоняться ему? Какова же мудрость в этой обязанности?..
Четвертый (вопрос)… Почему же он проклял меня и изгнал из рая, когда я не поклонился Адаму? Какова же мудрость в том?..» А если это мудро, то зачем же вслед за этим (пятый вопрос) Аллах «открыл мне путь к Адаму, так что я вторично вошел в рай, совратил его своим искушением, и он вкусил после этого от запретного дерева, и (он) изгнал его из рая вместе со мной? Какова же мудрость в том, учитывая, что если бы он запретил мне входить в рай, то Адам отдохнул бы от меня и пребывал бы в нем вечно?». И еще, продолжал Иблис в шестом вопросе, зачем Аллах, после всего сказанного «предоставил мне власть над его (Адама. — Л.К.) потомками, так что я вижу их там, где они не видят меня, мое искушение действует на них, а на меня не действует их сила и их могущество?.. Какова же мудрость в том, учитывая, что если бы он сотворил их сообразно природе… с тем чтобы они жили непорочными, послушными, покорными, то было бы лучше для них и более достойно мудрости?»
Наконец, седьмой вопрос, подводящий итог всем высказанным сомнениям. Иблис вновь признает, что он сотворен Аллахом, который обязал его «в общем и в частности», а затем, после всех нарушений и проклятий, он дал Иблису «власть над людьми. Но зачем же он (Аллах, спрашивает Иблис. — Л.К.), когда я попросил у него дать мне отсрочку, сказав: «Дай мне отсрочку до дня, когда они (люди. — Л.К.) будут воскрешены», — согласился с этим? Какова же мудрость в том, учитывая, что если бы он погубил меня тотчас, то Адам и люди отдохнули бы от меня и в мире не осталось бы никакого зла? Не лучше ли сохранить мир в благоустройстве, чем смешивать его со злом?»[240 — Аш-Шахрастани. Книга о религиях и сектах, с. 30, 31.].
Критика каждой религии рождается прежде всего среди последователей, приверженцев этой религии. Так было в старых доисламских культах, так было в буддизме и христианстве, то же положение и в исламе. Процесс этот развивался исподволь, порой неравномерно, проявляясь на первый взгляд в весьма отдаленных и оторванных друг от друга центрах культурной жизни, однако на деле имеющих уходящие в далекую древность взаимосвязи. Впрочем, научное подтверждение и осмысление этих взаимосвязей пришло лишь в XIX и XX веках, даже в последние 20–25 лет.
Как пишет современный американский археолог, действительный член Американской академии наук и искусств в Бостоне Карл К. Ламберг-Карловский, «международные археологические исследования и сотрудничество за последние два десятка лет привели к совершенно новому пониманию «интернационализма», который отличал область от Средиземноморья до Инда и от Средней Азии до Аравийского полуострова». Так, при раскопках в Юго-Восточном Иране «в Яхья-тепе обнаружили материалы, отражающие культурные связи не только с Месопотамией, долиной Инда и Средней Азией, но и с недавно открытыми культурами III тысячелетия до н. э., занимавшими восточное побережье Аравийского полуострова. В клинописных текстах Месопотамии конца III тысячелетия до н. э. неоднократно упоминаются крупные торговые центры Дильмун, Маган и Мелухха». «От города Мари, расположенного в Северной Сирии, до острова Тарут в Персидском заливе и далее до Махенджо-Даро в долине Инда были найдены весьма близкие формы сосудов-чаш… Большое значение имеет и то, что сложная иконография на этих сосудах-чашах предполагает общность религиозной идеологии, которая была распространена на очень обширной территории. Можно предположить, что во многие области она привносилась специально для того, чтобы облегчить упрочение власти и узаконить верховное правление в обществе, где усиливалось социальное расслоение и формировались классы»[241 — Ламберг-Карловский К.К. О взаимодействиях древних культур в Западной и Южной Азии. — Наука и человечество. 1985. М., 1985, с. 78, 76. 74.].
Поиски упомянутого Дильмуна привели другого современного археолога, Джеффри Бибби, руководившего в течение ряда лет датской археологической экспедицией на острове Бахрейн в Персидском заливе, а также в ряде пунктов государств восточного побережья Аравийского полуострова, к небезынтересной попытке установления связи их древностей с одним из коранических сюжетов и проявлений современного мусульманского культа. Речь идет об изложенном в 18-й суре Корана сказании о неком «рабе Аллаха», сопровождавшем пророка Мусу и его помощника в их поисках «слияния двух морей» (арабское слово «бахрейн» значит «два моря» — 18:59–81; 25:55; 35:13). У авторов тафсиров, богословской литературы ислама и в устных легендах этот «раб Аллаха» отождествляется со святым или, иначе, пророком аль-Хидром — «Зеленым» (иначе — Хызр, Хыдыр. Хадир, Хазир, Кыдыр), нашедшим источник «живой воды» и ставшим бессмертным. Некоторые места поклонения этому святому Дж. Бибби посетил. Он даже стремится, заглянув в далекое прошлое, найти в нем зародыш современного культа и одновременно параллели к некоторым мотивам и персонажам не только Корана, но и «Гильгамеша» одного из древнейших эпосов мира. «И ведь женщины, в ночь со вторника на среду бодрствующие у святилища Аль-Хидра, моля бога о ребенке, тоже по-своему ищут бессмертия. Вера в то, что молитва будет услышана, одного порядка с верой, которая сорок пять веков назад вела Гильгамеша через моря к слуге Рогатого, Зиусудре, бессмертному обитателю Дильмуна»[242 — Бибби Дж. В поисках Дильмуна. М., 1984, с. 238. Пережитки культа Хидра-Хизра, развившегося из первобытных верований, связанных с обожествлением сил природы, есть и в нашей стране, причем его связывают также со святыми Илйасом (Хызр-Ильяс, Хыдыр-Ильяс), Джирдисом (Георгием), Зу-ль-Карнайном (Искандаром, Александром Македенским). По легенде, Хидр обычно невидим, но помогает больным, защищает путников. Его появление даже в мертвой пустыне может ее оживить, она покроется зеленой растительностью и т. д.].
Аш-Шахрастани, писавший в XII веке, совершенно правильно подметил, что не только религиозные верования распространены среди разных народов, но также и сомнения в их правильности. Весьма характерно, что после изложения доводов, высказанных Иблисом, аш-Шахрастани предоставил слово некоему «толкователю Евангелия», сообщившему о бессмысленности каких-либо обращений к Аллаху, кем бы ни были обращающиеся: ангелами или джиннами, как Иблис.
