— Там же, с. 96.].
Как бы то ни было, но Халифат в Медине, начав военные действия за пределами Аравии в 30-х годах VII века, в том же столетии завладел Сирией, Палестиной, Египтом и другими восточными провинциями Византийской империи, подчинил себе Иран, вторгся в Северную Африку, Закавказье и Среднюю Азию. В течение одного века он завоевал огромную территорию, номинально простиравшуюся от Атлантического океана и границ Южной Франции на западе до Индии и Западного Китая — на востоке.
Побудительной причиной этих войн, по-видимому, сначала было стремление объединить и подчинить Медине и Мекке все арабские племена полуострова, а также обеспечить себе свободное пользование торговыми путями в соседние государства. Исходя из этого, арабы Хиджаза, устремившись на север, прежде всего обратились к местам, где в течение длительного времени обитали два значительных объединения родственных им арабских племен, имевшие характер полувоенных раннефеодальных государств. Одно, возглавляемое Гассанидами, находилось у северо-западных границ Аравии, и, как правило, служило Византии, другое, во главе с Лахмидами, занимало северо-восточные области, граничившие с Ираном, и являлось его вассалом. И те и другие племена угнетались иноземцами, и между ними, так же как и между их «сюзеренами», шла непрерывная борьба. Вместе с тем Гассаниды и Лахмиды не порывали связей с племенами Центральной Аравии. Названия главнейших родов и племен Месопотамии, Северной и Центральной Аравии встречаются и на юге полуострова, что при наличии и других данных позволяет предполагать их общее происхождение. Центром племен, возглавлявшихся Лахмидами, был город Хира (или Хирта), расположенный невдалеке от развалин древнего Вавилона. Их религия была политеистична, и еще в 40-х годах VI века они совершали человеческие жертвоприношения богине аль-Уззе (культ ее существовал и в Мекке). Однако в том же VI веке среди Лахмидов начало распространяться христианство, и их царь Нуман III, несмотря на вассальную зависимость от Ирана, официально принял несторианство[31 — Несторианство — течение в христианстве, возникшее в V в. в Византии в противовес официальной вере в Христа как «богочеловека», учившее о его «самостоятельно существующей» человеческой природе. В несторианстве нашли выражение настроения, оппозиционные правительству Византии. Несториан было много и в Иране, где идеология старой государственной религии, зороастризма, уже изживала себя.].
Власть Лахмидов продержалась до начала VII века. За этот период их отношения с Сасанидским Ираном не раз обострялись. Еще в сирийской хронике Иешу Стилита, написанной не позднее 518 года, отмечается, что во времена иранского шаха Кавада (правил с перерывом в 488–531 гг.) «арабы, которые находились под его властью, когда увидали беспорядок в его государстве, стали разбойничать, насколько хватало сил, по всей персидской земле»[32 — Пигулевская Н. Месопотамия на рубеже V–VI вв. н. э. Сирийская хроника Иешу Стилита как исторический источник. М. — Л., 1940, с. 136.]. В начале VII века царь из династии Лахмидов был низложен и заменен иранским ставленником. Однако Лахмиды вскоре отомстили Сасанидам, выступив против них в битве при Зу-Каре, и одержали победу. А взгляды арабов-несториан, в частности их учение о деве Марии (Марйам) как «человекородице», а не «богородице», получили отражение в Коране (5:76–79; 19:16–36; 43:57–59 и др.).
Среди Гассанидов было распространено христианство монофизитского толка[33 — Монофизитство — течение в христианстве, возникшее в Византийской империи почти одновременно с несторианством. По утверждению монофизитов, Христос обладал одной божественной природой, а не человеческой и божественной, как гласит официальная церковная догма. В монофизитстве отразились взгляды, направленные против травящих духовных и светских кругов Византии. Монофизиты были и среди Лахмидов; последователи этого течения есть и сейчас в Египте и Сирии (яковиты).]. Их отношения с Византией к VII веку также начинают все более обостряться. Историки Византии сообщают о росте неприязни Гассанидов к своему некогда богатому покровителю — Византии. Это происходило в немалой мере из-за того, что истощенная войнами с Ираном Византия перестала выплачивать арабам деньги, причитавшиеся им за охрану ее границ.
Вообще успех военных действий Арабского халифата был обусловлен не «религиозным рвением», как это часто внушалось и внушается исламской пропагандой, а более всего внутренним истощением Византии и Ирана, хозяйство и военные силы которых находились в упадке. Обе эти империи только что закончили войну, тянувшуюся между ними долгие годы (602–628). В результате, по словам современника, армянского историка Себеоса, «царство персидское находилось в то время в упадке», в Византии же «царь греческий не был уже в состоянии собрать войска»[34 — Себеос. История императора Ираклия. Спб., 1862, с. 118, 119.].
Население Византии и Ирана, особенно в смежных с Аравией областях, почти не оказывало сопротивления арабам, так как, страдая от возросших податей и произвола правителей, не хотело их защищать. Армия, состоявшая из наемников, тоже была ненадежна, хотя и составляла десятки тысяч воинов. Во время боевых операций многих из них сковывали цепью, «чтобы пресечь всякую возможность к отступлению»[35 — Колесников А.И. Завоевание Ирана арабами, с. 90.]. В этих же целях сковывались цепями по пять-шесть воинов и в иранской пехоте.
Византийские императоры восстанавливали против себя подвластное население и своим нетерпимым отношением к иноверцам. Император Ираклий усугубил это положение, издав в 30-х годах VII века указ о насильственном крещении живших на территории империи иудеев, который проводился в жизнь с крайней жестокостью. В результате, как писал сирийский историограф Михаил Сириец (1126–1199), часть иудеев, не соглашавшаяся принять христианство, «бежала из земель римлян; они пришли сначала в Эдессу, но, испытав новые насилия и в этом месте, бежали в Персию»[36 — Цит. по: Кулаковский Ю. История Византии. Киев, 1915, т. 3, с. 349.]. Эти гонимые люди, как отметил в VIII веке армянский писатель Гевонд, могли и сами подстрекать арабов к дальнейшим действиям против Византии. «Восстаньте с нами, — говорили они, явившись в лагерь арабов, — и избавьте нас от подданства царю греческому, и будем царствовать вместе»[37 — Гевонд. История халифов. Спб., 1862, с. 1–2.]. И так же как арабы из бывших племенных союзов Гассанидов и Лахмидов, терпевших немало унижений от правителей Византии и Ирана, преследуемые иудеи стали служить Халифату. Арабский историк аль-Балазури (820–892) в «Книге завоевания стран» («Китаб футух аль-бульдан») сообщает, что полководец Халифата «Абу Убейда ибн аль-Джаррах заключил с самаритянами[38 — Самаритяне (самаряне) — древняя народность, жившая в центральной части Палестины и на территории современной Иордании, в Наблусе (Набулусе). Их потомки составляют особую религиозную общину, признающую Пятикнижие и книгу Иисуса Навина, но отвергающие другие части Библии и Талмуда; сохраняют свою обрядность.] урдуннскими и палестинскими, которые служили мусульманам шпионами и проводниками, мир…»[39 — Цит. по: Медников Н.А. Палестина от завоевания ее арабами до крестовых походов по арабским источникам. Православный Палестинский сборник. Вып. 50. Спб., 1897, т. XVII, 2(2), с. 88.]. Себеос же, описывая битву при Джабия, указывает, что «собрались и присоединились к ним (к арабам. — Л.К.) все остальные сыны Израиля; вместе с ними они составили огромное войско»[40 — Себеос. История императора Ираклия, с. 117.].
Такая же примерно картина наблюдалась и в Египте, где господствовала Византия. Когда войска Халифата вторглись сюда в 639–641 годах, копты-христиане монофизитского толка — «встретили арабов как избавителей от религиозного, экономического и политического ига Византии»[41 — Бойко К.А. Арабская историческая литература в Египте (VII–IX вв.). М., 1983 с. 22.].
Утверждаясь в новых областях, арабы облагали население поземельной (харадж) и подушной (джизья, джизйа) податями, а также другими поборами и натуральными повинностями.
Войска Халифата весьма скоро осознали свои преимущества по сравнению с противниками в условиях пустыни или полупустыни, например в Месопотамии и в южном Иране. Переняв опыт иранцев в использовании осадных орудий, в том числе катапульт, арабы сумели добиться победы и в ходе крупных операций. У их войск была налажена мобильная связь с центром Халифата в Медине и с его военными отрядами, действовавшими в то же время в Сирии и других странах, что обеспечивало возможность широкого маневрирования.
В действиях против сасанидского Ирана для арабов весьма выигрышным оказалось овладение уже в первые годы завоеваний столицей шахиншахов — Ктезифоном, где незадолго до этого, в конце 632 или начале 633 года, трон занял шестнадцатилетний Йездигерд III.
Через несколько лет арабы проникли в глубь Ирана, выиграли ряд сражений, в том числе битву при Нехавенде в 642 году. Серьезные последствия этой победы заключались не только в захвате арабами значительных материальных ценностей, но и в нанесении немалого морального ущерба противнику. «Разгромленные арабами и разрозненные части иранского ополчения и местные правители не могли более договориться между собой об организации совместного сопротивления, и, по меткому замечанию Табари, «с того дня у них, то есть у персов, не было больше объединения, и население каждой провинции воевало со своими врагами у себя в провинции»[42 — Колесников А.И. Завоевание Ирана арабами, с. 112.].
Стремясь укрепиться в завоеванных областях, из которых многие в хозяйственном и культурном отношении были более развиты, чем Аравия, халифы на первых порах принимали меры, чтобы не озлоблять местного населения. В относительном покое они оставляли, в частности, крестьян и ремесленников, рассчитывая, что их хозяйства станут главными источниками доходов. Не было тогда у Халифата и государственного аппарата, способного систематически выколачивать из населения подати и натуральные повинности. Администрация Халифата создавалась постепенно, при широком использовании перешедшего на его сторону старого византийского и иранского чиновничества.
В области религиозной политики у правителей Халифата в первый период завоеваний, видимо, в наибольшем ходу были положения, совпадающие с теми, что провозглашались как «откровения» Аллаха в Медине: «В религии нет принуждения», и т. п. Они нашли отражение в некоторых аятах Корана, которые отдельные исследователи относят к мекканским, получившим затем новое осмысление. Вот два таких аята: «Призывай на путь господа твоего мудрыми, добрыми наставлениями, и веди с ними споры о том, что добро… Если наказываете, то наказывайте соразмерно тому, что считается у вас заслуживающим наказания; но если вы будете снисходительны, то это будет лучше для снисходительных» (16:126–127). Допускалось даже расходование части установленной Кораном подати, получаемой в качестве милостыни — садака (9: 60) на нужды тех, кто склонил свои сердца на сторону мусульман и Халифата. Придерживаясь такой умеренной политики, «снисходительные» правители, не успев еще создать свой административный аппарат для регулярного взимания податей, натуральных повинностей и иных обложений, получали возможность оставлять у себя в тылу сравнительно небольшие отряды, бросая основные силы на завоевание земель. Огромные же средства, которые требовались для новых и новых походов, они получали главным образом как военную добычу.
Последнее, очевидно, определило и то, что одна из сур Корана (8-я) была названа «Добыча». Рвение, усердие в битве с иноверцами по-арабски «джихад» — понимались как «война за веру». В этом смысле наряду со словом
