людей мыслящих. Должным образом направляя свои мысли, такие люди достигают той стадии , когда начинают постоянно думать о Верховной Личности Бога. Таким образом они освобождаются от скверны, порожденной греховной жизнью в материальном мире, и обретают покой. Только из-за малочисленности таких умиротворенных преданных мир пребывает в хаосе. Никто, кроме преданных, не может равно относиться ко всем живым существам. Преданный одинаково расположен и к животным, и к людям, потому что в каждом он видит неотъемлемую частицу Верховного Господа. В «Ишопанишад» ясно сказано, что тот, кто обрел способность видеть всех живых существ равными, не питает ни к кому ни ненависти, ни особой приязни. Преданные не стремятся иметь больше того, чем им необходимо, поэтому их называют акинчана. Преданный в любых условиях испытывает удовлетворение. Говорится, что он сохраняет равновесие ума и в аду, и в раю. Он безразличен ко всему, кроме преданного служения. Такой преданный достиг высшей ступени совершества, и ему открыта дорога в духовный мир, домой, к Богу. Преданных Верховной Личности Бога особенно привлекает высшая из материальных гун — гуна благости, символом которой является совершенный брахман. Поэтому преданного привлекает образ жизни брахмана. Он избегает гун страсти и невежества, хотя они также исходят от Верховного Господа, Вишну. В «Шримад-Бхагаватам» преданных называют нипуна-буддхайх, самыми разумными среди людей. Не испытывая ни привязанности, ни ненависти, преданный живет очень мирно, и гуны страсти и невежества не могут нарушить его покой.
Кто-то спросит: если преданный освободился от власти материальных гун, почему его так привлекает материальная гуна благости? Ответ таков: разные люди находятся под влиянием разных гун материальной природы. Ракшасы пребывают в гуне невежества, асуры — в гуне страсти, а полубоги, суры, — в гуне благости. По воле Верховного Господа материальная природа создает эти три группы людей, но те, кто находится под влиянием гуны благости, имеют больше возможностей вернуться в духовный мир, домой, к Богу.
Таким образом все мудрецы, которые собрались на берегу реки Сарасвати, чтобы определить, кто из главных богов величайший, перестали сомневаться в том, что поклоняться следует Господу Вишну. Все они посвятили себя преданному служению и достигли желаемой цели — вернулись к Богу.
Те, кто искренне стремится к освобождению из материального плена, поступят разумно, если последуют наставлению Шри Шукадевы Госвами. В начале «Шримад-Бхагаватам» Шукадева Госвами, его рассказчик, говорит, что, слушая это священное писание, можно без труда достичь освобождения. То же самое подтверждает и Сута Госвами: если те, кто бесцельно скитается по материальному миру, будут слушать сладкие, словно нектар, слова Шукадевы Госвами, они несомненно придут к правильному заключению — о том, что, преданно служа Верховной Личности Бога, можно прекратить нескончаемое и тягостное переселение из одного материального тела в другое. Иначе говоря, тот, кто с любовью и преданностью служит Вишну, сможет положить конец своим блужданиям в лабиринте материальной жизни. Для этого необходимо только слушать сладостные речи Шукадевы Госвами, поведавшего «Шримад-Бхагаватам».
Другое важное заключение состоит в том, что полубогов, даже Господа Шиву и Господа Брахму, никогда нельзя считать равными Господу Вишну. Те, кто это делает, названы в «Падма Пуране» безбожниками. В другом ведическом писании, «Хари-вамше», говорится, что следует почитать только Верховную Личность Бога, Вишну, всегда повторяя маха-мантру Харе Кришна или какую-нибудь другую вишну-мантру. Во Второй песни «Шримад-Бхагаватам» Господь Брахма говорит: «И Господь Шива, и я действуем в разных качествах, послушные воле Верховной Личности Бога». В «Чайтанья-чаритамрите» также сказано, что единственный полноправный правитель — это Кришна, а все остальные существа, к каким бы формам жизни они не принадлежали — всего лишь слуги Кришны.
В «Бхагавад-гите» Господь Кришна Сам говорит, что нет истины превыше Него. Шукадева Госвами также утверждает, что среди всех вишну-таттв Господь Кришна — наиглавнейшая Верховная Личность Бога, и в подтверждение этого рассказывает об одном случае, который произошел в бытность Господа Кришны на земле.
Некогда в Двараке жена одного брахмана родила ребенка. К несчастью, едва коснувшись земли, новорожденный умер. Отец отнес мертвого ребенка прямо во дворец царя. Брахман был очень огорчен из-за того, что ребенок умер в присутствии своих молодых родителей. В уме брахмана царило смятение. В прежние времена, вплоть до Двапара-юги, когда Господь Кришна приходил на землю, все цари были очень достойными правителями. И если ребенок умирал при жизни родителей, вина за это возлагалась на царя. Так было и во времена Господа Рамачандры. Как мы уже объясняли в Первой песни «Шримад-Бхагаватам», царь отвечал за благополучие своих подданных в такой мере, что должен был следить даже за тем, чтобы в его владениях не было ни сильной жары, ни холода. Брахман, уверенный в своей невиновности, с ребенком на руках тотчас же отправился во дворец и обратился к царю с таким обвинением:
— Нынешний царь Уграсена враждебен к брахманам!
При этом он употребил слово брахма-двишах. Того, кто враждебен к Ведам, истинным брахманам или всей брахманской касте, называют брахма-двиш. Брахман обвинил царя в том, что он брахма-двиш, а также шатха-дхи, обладающий мнимым разумом. Глава государства должен быть очень разумным, чтобы заботиться о благополучии своих подданных, но брахман открыто заявил, что Махараджа Уграсена скудоумен, хотя и восседает на царском троне. Кроме того, брахман называл его лубдха, алчным. А человек алчный и своекорыстный не должен занимать высочайший государственный пост. Однако, если глава государства жаждет мирских удовольствий, он естественно становится своекорыстным. Поэтому брахман употребил еще одно слово: вишайатманах.
Он также называл царя кшатра-бандху. Это слово обозначает кшатрия, особу царской крови, не имеющего, однако, необходимых для царя достоинств. Царь должен заботиться о сохранении брахманической культуры и о благополучии своих поданных. Он не должен стремиться к материальным наслаждениям и быть алчным. Того, кто, не обладая этими качествами, выдает себя за кшатрия, особу царской крови, называют не кшатрием, а кшатра-бандху. А человека, рожденного в семье брахмана, но не обладающего качествами брамана, называют брахма-бандху или джива-бандху. Это означает, что кшатрием или брахманом не становятся только по праву рождения. Чтобы человека признали брахманом или кшатрием, он должен обладать необходимыми качествами.
Брахман объявил, что его новорожденный сын умер потому, что государством правит недостойный царь. Он считал смерть ребенка противоестественной и обвинял в ней царя Уграсену. В ведической истории было немало примеров того, как высший совет брахманов, имевшийся при царстве, низлагал царя- кшатрия, если тот не справлялся со своими обязанностями. Отсюда видно, что занимать пост царя в ведическом обществе было очень ответственным делом.
— Царь, одержимый завистью и враждебностью, недостоин почитания. Такой царь проводит дни, охотясь на животных в лесу или казня преступников. Он не умеет обуздывать свои чувства, и у него дурной нрав. Почитая такого царя, подданные никогда не будут счастливы. Они будут жить в вечной нужде, в заботах и тревогах, и им придется изведать много горя».
В большинстве современных государств монархия упразднена, а президент не несет ответственности за благополучие своих граждан. В Кали-югу глава государства так или иначе получает голоса, необходимые для его избрания на высокий пост, но люди по-прежнему неудовлетворены своей жизнью, несчастливы и исполнены тревог.
Второй, а затем и третий ребенок брахмана также умерли при родах. У него было девять детей, но все они умерли, едва появившись на свет. И каждый раз брахман приходил к воротам дворца и обвинял царя в их смерти. Когда брахман пришел к царю Двараки в девятый раз, там были Арджуна и Кришна. Услышав, что брахман обвиняет царя в том, что тот не может его защитить, Арджуна захотел узнать в чем дело, и подошел к брахману.
— Достопочтенный брахман, — сказал он, — почему ты говоришь, что в стране нет настоящих кшатриев, способных защитить людей? Неужели нет никого, кто мог хотя бы взять на себя роль кшатрия и, вооружившись луком и стрелами, сделать вид, что защищает подданных? Или ты полагаешь, что все особы царской крови в этой стране годны лишь на то, чтобы вместе с брахманами совершать жертвоприношения, и не способны на доблестные подвиги?
Арджуна тем самым хотел сказать, что истинные кшатрии не должны укрываться в царских покоях якобы для того, чтобы совершать ведические обряды — они должны отважно защищать своих подданных. Брахманы, занятые духовной деятельностью, не могут делать то, что требует большой физической силы. Поэтому они нуждаются в защите кшатриев, чтобы никто не мешал им исполнять священные обязанности.
— Если брахманы вынуждены разлучаться со своими женами и детьми, — продолжал Арджуна, — а цари- кшатрии не могут это предотвратить, такие кшатрии не более чем лицедеи. Лицедей может играть на сцене роль царя, но от такого мнимого властителя никто не ждет благодеяний. Если царь или глава государства не способен защитить тех, кто играет в обществе главенствующую роль, его справедливо можно считать обманщиком. Подобные правители, хотя и занимают высокие посты, заботятся лишь о собственном благополучии. Почтеннейший брахман, я обещаю тебе, что вырву твоих детей из рук смерти. Если же я не сдержу своего слова, то войду в пылающий костер, чтобы сжечь дотла поразившую меня греховную скверну.
На это брахман сказал:
— О Арджуна, в городе находится Господь Баларама, но и Он не смог спасти моих детей. Этого не сделал и Господь Кришна. Ни Прадьюмна, ни Анируддха, сыновья Господа Кришны, ни другие герои, вооруженные луками и стрелами, не смогли мне помочь.
Брахман явно намекал, что Арджуна не сможет сделать того, что оказалось не под силу даже Верховной Личности Бога. Он чувствовал: то, что обещает Арджуна, не в его власти.
— Твое обещание похоже на обещание несмышленого ребенка, — сказал брахман, — поэтому я не могу поверить твоим словам.
Арджуна понял, что брахман потерял всякую веру в царей- кшатриев. И чтобы ободрить его, притворился, будто порицает своего друга Господа Кришну. В присутствии Кришны и других он сказал:
— Достопочтенный брахман, я не Санкаршана, не Кришна, не Прадьюмна и не Анируддха. Меня зовут Арджуна, и я вооружен луком Гандивой. Твои оскорбления не могут задеть меня, ибо даже Господь Шива был поражен моей доблестью, когда однажды мы встретились с ним на охоте в лесу. Я сразился с Господом Шивой, который предстал передо мной в облике охотника, и он, восхищенный моей отвагой, подарил мне оружие Пашупата. Не сомневайся в моей силе, я верну твоих сыновей, даже если мне придется сразиться с самой Смертью.
Исполненные достоинства слова Арджуны в какой-то мере убедили брахмана, и он, успокоенный, вернулся домой.
Когда жена брахмана должна была произвести на свет еще одного ребенка, брахман начал громко взывать:
— О Арджуна, прошу,
