так сказать, проскользнуть через них к состоянию, неизмеряемому умом, потому что все, что бы ни делал ум для своего освобождения, всегда остается в поле времени. Всякое усилие, производимое умом, еще более ограничивает ум, потому что усилие связано с борьбой для достижения цели. И с таким ограниченным умом, находящимся в рабстве, вы пытаетесь медитировать?
Я прошу вас прежде всего ясно увидеть проблему. Проблема не в том, как и чем медитировать, а способен ли вообще ум к медитации. Нам говорили, что мы должны медитировать, и с помощью медитации мы надеемся достичь результата — счастья, Бога, истины и т.п. Поэтому мы делаем усилие, чтобы медитировать, а там, где есть усилие, есть и элемент времени. Мы говорим: «С помощью дисциплины, с помощью практики, с помощью самоконтроля, через постепенность, разворачивающуюся во времени, я достигну понимания Бога!
По-моему это совсем не медитация. Это чистый самогипноз, проекция ваших иллюзий и вашего опыта; с помощью такой проекции вы можете иметь видения, но вы не достигнете свободы. Вы слышали, что состояние медитации необычайно прекрасно, что медитация дает человеку внутреннее спокойствие и тишину, поэтому вы контролируете и дисциплинируете свой ум, делая усилие медитировать, в надежде достичь таким образом тишины и спокойствия.
Однако, прежде чем вы сможете достичь этой тишины, прежде чем вы сможете увидеть истину, Бога, вы должны понять ум в состоянии медитации, иначе что бы вы не предпринимали, ваш ум будет по-прежнему находиться в поле своего знания и обусловливания. Вы можете разбудить определенные способности, но все это окажется одной из форм самообмана. Если вам нравится обманывать самого себя, если вы принимаете этот обман, что ж, продолжайте эту игру, отдаваясь ей целиком. Но если вы действительно хотите узнать, что такое медитация, безусловно, вам следует начать не с вопроса, как медитировать, а с исследования, способен ли ум, ставящий эту проблему, понять ее.
Я не знаю, ясно ли вам, насколько механистичен ум. Все, с чем он соприкасается, становится механистическим. Сегодня вечером я вижу что-то новое, и эта новизна становится опытом ума, на завтра этот опыт уже сделается механистическим, потому что я хочу повторить испытанное ощущение, еще раз изведать связанные с ним удовольствия. Я устанавливаю определенный процесс, метод, с помощью которого я пытаюсь завладеть однажды испытанной новизной, поэтому она становится механистической. Все, с чем соприкасается ум, неизбежно теряет творческий характер и становится механистическим.
Итак, возникает вопрос: может ли ум представить себе природу своих механистических привычек? Может ли он осознавать как факт то, что есть, и не спрашивать, как изменить этот факт, как его уничтожить. Я думаю, что простое осознание действительного факта, осознание того, что есть, приносит с собой ясность.
Это, без сомнения, важно понять, потому что большинство из вас старается уйти от того, что есть, к тому, что должно быть, вследствие чего возникает большое количество проблем и противоречий. Итак, я просто хочу знать, что есть, и это все, ничего больше не требуется. Меня не интересует то, что должно быть. Я хочу знать свой ум таким, как он есть, со всеми его противоречиями, с его ревностью, с его надеждами и отчаянием, с его агрессивностью и завистью, с его способностью к обману. В тот момент, когда я действительно вижу, что есть, имеется ясность — ясность, которая поможет мне проникнуть еще глубже в то, что есть.
Для большинства из нас то, что есть, не представляет интереса, поэтому мы не можем проникнуть в то, что есть. Мы думаем, что имея идеал, мы можем превратить то, что есть, в то, что должно быть, что идеал, то, что должно быть, разбудит в нас способность понять то, что есть. Но я чувствую, что истиной является обратное: способность проникать в то, что есть, приходит, когда мы наблюдаем то, что есть, без какого-либо отвлечения внимания.
Все наше существование проявляется из того, что есть, а не из того, что должно быть. То, что должно быть, идеал, не имеет никакой реальности. Ум должен глубоко проникнуть в то, что есть, а не просто останавливаться на поверхности, говоря: «Такова моя жизнь, таковой и бывает жизнь» и т.д. Жизнь — это необыкновенное явление, которое мы называем прошлым и будущим, но жизнь значительно шире и глубже, она имеет необъятное значение, если ум может войти в нее через настоящее.
Говоря другими словами, всякое испытание опыта обусловлено прошлым опытом. Когда вы наблюдаете, фактически существует только состояние испытывания опыта. Но то, что было испытано, немедленно переводится в память, которая затем обуславливает дальнейшее испытывание. Состояние испытывания опыта обуславливается вашим задним планом со всеми вашими верованиями и предрассудками.
Быть может, вы поймете это, слушая меня, но описание никогда не является реальностью. Реальность — это моментальное видение истины, ибо у истины нет будущего, нет прошлого, у нее нет продолжительности, и в этом ее красота, простота и ясность.
Когда механистический ум исследует, что такое медитация, он хочет привести медитацию в поле известного. В конечном счете — это известное и ничего более. Ум не является неизвестным. И когда ум, который есть известное, пытается открыть неизвестное, он изобретает для этого методы, системы, практические приемы, дисциплину. Ум не может открыть неизвестное. Что он может сделать — это осознать свои собственные процессы, являющиеся процессами известного и ничего больше, он не в состоянии понять или уловить, или почувствовать неизвестное.
Что же в таком случае представляет собой медитация? Медитация имеет величайшее значение, потому что вся жизнь есть медитация — медитация в смысле состояния, в котором границы ума разбиты, в котором нет «Я», нет центра, а поэтому нет периферии. Без медитации жизнь становится крайне поверхностной, механистической. Поэтому медитация необходима, она так же важна, как дыхание. Это значит, что вы должны оставить все, что вы читали и чему вас учили о медитации, потому что в противном случае вы не будете наблюдать, не будете экспериментировать.
Медитация, безусловно, никогда не является процессом концентрации, потому что высочайшая форма мышления — это отрицательное мышление. Положительное мышление разрушительно для исследования, для открытия. Я сейчас думаю вслух отрицательно. Творчество приходит через отрицание, отрицание не является противоположностью положительного, это состояние, в котором нет ни положительного, ни отрицательного, как реакция на положительное. Подлинное отрицание — это состояние полной пустоты, только когда ум пуст в этом смысле слова, только тогда возможно творчество. То, что рождается из этой пустоты, есть отрицательное мышление, которое не ограничено ничем положительным или отрицательным со стороны ума.
Итак, концентрация — это не то же самое, что медитация. Если вы понаблюдаете, вы увидите, что концентрация — это форма исключения, а там, где есть исключение, есть мыслитель, который исключает. Мыслитель, тот кто исключает, тот кто концентрируется — вот источник противоречия, потому что он создает центр, от которого возможно отклонение. Концентрация не является путем медитации, это не путь открытия того, что может быть названо неизмеримым. Концентрация предполагает исключение, она предполагает мыслителя, делающего усилие, чтобы сконцентрироваться на чем-то. Но состояние внимания, не являющееся концентрацией, не имеет границ, это отдача всего вашего существа чему-то без какого-либо исключения.
Я прошу вас поэкспериментировать, пока я говорю. Посмотрите, можете ли вы быть в таком состоянии внимания, чтобы функционировал не только ваш ум, а пробудилось бы все ваше существо. Не говорите: «Что вы имеете в виду под существом?». Дело не в словесных определениях. Пусть все ваше внимание будет активным без выбора, это означает, что вы будете слышать шум автобусов и трамваев, что вы услышите тишину. Если все ваше внимание будет активным, вы обнаружите, что вы также слушаете меня с изумительной ясностью и проникновением, но если вы просто концентрируетесь, то имеется исключение и поэтому нет подлинного внимания.
Концентрация — это сужение поля активности ума. Такое сужение может быть очень эффективным для школьника на уроке, но мы говорим обо всем жизненном процессе, поэтому исключительная концентрация на каком-либо частном аспекте делает жизнь мелочной. Если же у вас есть полное внимание, жизнь становится бесконечной и неизмеримой умом.
Вам говорили, что есть разные пути медитации о реальности, о Боге, если вы предпочитаете это слово. Но разве существуют пути, методы, системы, с помощью которых вы можете достичь чего-то живого? Возможно найти путь к статичному, фиксированному, мертвому, но не к живому. Если вы хотите понять вашу жену, вашего соседа, вашего друга, для этого нет «пути», нет системы, с помощью которой можно понять живое человеческое существо. Точно также вы не можете проникнуть к живому, динамичному с помощью какого-либо пути или метода, но вы сводите реальность, Бога к чему-то статичному и затем изобретаете методы для достижения его.
Итак, концентрация не является путем медитации, и нет никаких методов, систем или практических способов, какие могли бы привести вас к реальности. Если вы увидите эту истину — что ни одна система, какой бы она ни была утонченной, какой бы они ни была новой или освященной традицией, не приведет вас к реальности — вы никогда не вступите в это поле иллюзий; и ваш ум снялся с якоря прошлого, поэтому вы находитесь в состоянии медитации.
В медитации находится также проблема неизвестного. Ум, как уже было сказано, представляет собой известное, т.е. то, что уже было испытано. С этой меркой мы пытаемся подойти к неизвестному, но неизвестное, очевидно, никогда не может быть познано известным, известное может знать только то, что оно испытало, чему оно было научено, что оно накопило.
Если я очень хорошо вижу, что мой ум не в состоянии познать неизвестное, наступает абсолютное спокойствие. Если я чувствую, что могу уловить неизвестное с помощью известного, я начинаю производить большой шум, я болтаю, я извергаю, я пытаюсь найти путь к неизвестному. Но если ум поймет свою полную неспособность познать неизвестное, если ум осознает, что он не может сделать ни шагу навстречу неизвестному, что тогда происходит? Тогда ум погружается в полное молчание. Это не отчаяние: просто ум ничего более не ищет.
Поиски могут быть только от известного к неизвестному, все, что ум может сделать — это осознать, что движение поисков никогда не раскроет неизвестного. Всякое движение, исходящее от известного, все еще находится в поле известного. Это единственное, что я должен осознать, это единственное, что ум должен понять. И тогда без какой-либо стимуляции, без какой-либо цели ум будет молчать. Замечали ли вы, что любовь — это молчание? Так бывает, когда вы держите руку любимого человека, когда вы смотрите с любовью на ребенка, когда вы вбираете в себя красоту вечера. У любви нет ни прошлого, ни будущего, точно
