measure how long that moment lasted. Only there was a stirring and an awakening, the parrots and the owls, the crows and the mynah, the dogs and a voice across the river. And suddenly the sun was just over the trees, golden and hidden by the leaves. Now the great river was awake, moving; time, length, width and volume were flowing and all life began which never ended.
How lovely it was that morning, the purity of light and the golden path the sun made on those living waters. You were the world, the cosmos, the deathless beauty and the joy
сострадания. Только тебя самого там не было; если бы ты был, всего этого не было бы. Ты вносишь начало и конец, чтобы начать снова эту нескончаемую цепь.
В становлении имеется неопределённость и неустойчивость, непостоянство. В ничто существует абсолютная устойчивость, абсолютное постоянство и, следовательно, ясность. То, что является полностью устойчивым, постоянным, никогда не умирает; в становлении же присутствует разложение. Мир направляет свои усилия на становление, достижение, приобретение, извлечение выгоды, и поэтому существует страх утраты и смерти. Ум должен пройти через эту маленькую дыру, которую он создал, через «я», чтобы войти в это необъятное ничто, устойчивость и постоянство которого мысль неспособна измерить. Мысль желает завладеть им, использовать его, культивировать и вынести на рынок. Оно должно быть сделано приятным, приемлемым и потому респектабельным, чтобы перед ним преклонялись. Мысль не может включить его в какую-либо категорию, и потому оно должно быть обманом и ловушкой; или оно должно быть для немногих, для избранных. Таким образом, мысль движется своими собственными недобрыми путями, испытывающая страх, жестокая, самовлюблённая и никогда не устойчивая, не постоянная, хотя её тщеславие утверждает будто устойчивость, постоянство присутствует в её действиях, в её исследованиях, в знаниях, которые она накопила. Мечта становится реальностью, которую она взрастила. То, что мысль сделала реальным, не есть истина. Ничто — это не реальность, но истина. Маленькая дыра, «я», есть реальность мысли, тот скелет, на котором она построила всё свое существование, — реальность её фрагментации, страдания, печали и её любви. Реальность ее богов или её единственного бога — это тщательно выстроенная структура мысли ее молитва, её ритуалы, её
of compassion. Only you weren’t there; if you were all this would not be. You bring in the beginning and the ending, to begin again in an endless chain.
In becoming there is uncertainty and instability. In nothingness there is absolute stability and so clarity. That which is wholly stable never dies; corruption is in becoming. The world is bent on becoming, achieving, gaining and so there is fear of losing and dying. The mind must go through that small hole which it has put together, the self, to come upon this vast nothingness whose stability thought cannot measure. Thought desires to capture it, use it, cultivate it and put it on the market. It must be made acceptable and so respectable, to be worshipped. Thought cannot put it into any category and so it must be a delusion and a snare; or it must be for the few, for the select. And so thought goes about its own mischievous ways, frightened, cruel, vain and never stable, though its conceit asserts there is stability in its actions, in its exploration, in knowledge it has accumulated. The dream becomes a reality which it has nurtured. What thought has made real is not truth. Nothingness is not a reality but it is the truth. The small hole, the self, is the reality of thought, that skeleton on which it has built all its existence the reality of its fragmentation, the pain, the sorrow and its love. The reality of its gods or its one god is the careful structure of thought, its prayer, its rituals, its
романтическое поклонение. В реальности нет устойчивости, постоянства, нет безупречной ясности.
Знание, которым обладает «я» есть время, протяжённость, широта и объём; его можно накапливать, использовать в качестве лестницы для становления, совершенствования, достижения. Это знание ни как не способно освободить ум от бремени его собственной реальности. Вы сами — это бремя; истина заключена в видении данного факта и того, что свобода не является реальностью мысли. Видение есть действие. Это действие возникает из устойчивости и постоянства, из ясности ничто.
24 апреля 1975
Всё живое имеет свою особую, присущую ему восприимчивость, свой особый образ жизни, своё сознание, но человек считает, что его собственное гораздо выше, и потому он утрачивает свою любовь, свое достоинство и становится бесчувственным, бессердечным, разрушительным. В долине апельсиновых деревьев, усыпанных плодами и весенними цветами, настало чудесное ясное утро. Горы на севере были покрыты сверкающим снегом; они стояли голые, холодные и отчуждённые, но на фоне нежно-голубого неба раннего утра казались очень близкими, ты мог почти дотронуться до них. В них было это безграничное ощущение древности, нерушимого величия и той красоты, которая приходит с вечным великолепием. Утро было очень тихое, и аромат апельсиновых цветов наполнял воздух, это было чудо и красота света. Свет в этой части мира обладает особым свойством: он всепроникающий, живой, наполняющий глаза; он словно проникает во все твоё сознание, выметая все тёмные уголки. В этом была огромная радость, и каждый листок, каждая травинка купались в ней. И голубая сойка прыгала с ветки на ветку, не поднимая ради разнообразия особенно
romantic worship. In reality there is no stability or pure clarity.
The knowledge of the self is time, length, width and volume; it can be accumulated, used as a ladder to become, to improve, to achieve. This knowledge will in no way free the mind of the burden of its own reality. You are the burden; the truth of it lies in the seeing of it and that freedom is not the reality of thought. The seeing is the doing. The doing comes from the stability, the clarity, of nothingness.
24 TH APRIL 1975
Every living thing has its own sensitivity, its own way of life, its own consciousness, but man assumes that his own is far superior and thereby he loses his love, his dignity and becomes insensitive, callous and destructive. In the valley of orange trees, with their fruit and spring blossom, it was a lovely clear morning. The mountains to the north had a sprinkling of snow on them; they were bare, hard and aloof, but against the tender blue sky of early morning they were very close, you could almost touch them. They had that immense sense of age and indestructible majesty and that beauty that comes with timeless grandeur. It was a very still morning and the smell of orange blossom filled the air, the wonder and the beauty of light. The light of this part of the world has a special quality, penetrating, alive and filling the eyes; it seemed to enter into your whole consciousness, sweeping away any dark corners. There was great joy in that and every leaf and blade of grass was rejoicing in it. And the blue jay was hopping from branch to branch and not screeching its head off for a change.
громкого крика. Это было чудесное утро, полное света и глубокого чувства.
Время породило сознание с его содержанием. Сознание культивировано временем. Его содержание составляет сознание; без этого содержания нет сознания в том виде, в котором мы его знаем. Тогда ничего нет. Мы передвигаем маленькие частицы в этом сознании с одного места на другое в соответствии с давлением причины и обстоятельства, но все в той же сфере страдания, печали и знания. Это движение есть время, мысль и мера. Это бессмысленная игра в прятки с самим собой, тень и сущность мысли, прошлое и будущее мысли. Мысль не может удержать это мгновение, так как оно не от времени. Это мгновение — окончание времени; время остановилось в это мгновение. В этом мгновении нет движения, и потому у него не существует отношения с другим мгновением. Оно не имеет причины и поэтому не имеет начала и не имеет конца. Сознание не может вместить[17 — Contain — сдерживать, удерживать, содержать в себе, включать, вмещать.] его. В этом мгновении ничто существует всё.
Медитация — это освобождение сознания от его содержания.
It was a lovely morning of light and great depth.
Time has bred consciousness with its content. It is the culture of time. Its content makes up consciousness; without it, consciousness, as we know it, is not. Then there is nothing. We move the little pieces in this consciousness from one area to another according to the pressure of reason and circumstance but in the same field of pain, sorrow and knowledge. This movement is time, the thought and the measure. It is a senseless game of hide and seek with yourself, the shadow and substance of thought, the past and the future of thought. Thought cannot hold this moment, for this moment is not of time. This moment is the ending of time; time has stopped at that moment, there is no movement at that moment and so it is not related to another moment. It has no cause and so no beginning and no end. Consciousness cannot contain it. In that moment of nothingness everything is.
Meditation is the emptying of consciousness of its content.
(ДИАЛОГ С СОБОЙ)
АВГУСТ 1977
К: (Кришнамурти) Я полагаю, что у нас с вами будет дискуссия, но, боюсь, это слово означает, что мы будем пытаться найти истину путем спора, путем дебатов. А при наличии такого большого количества людей, дискуссия, боюсь, невозможна. Как и диалог, ведь диалог — это разговор между двумя дружелюбно настроенными людьми. А при таком количестве людей это невозможно. Мы также думали, что здесь передо мной могли бы разместиться десять-двенадцать человек, с ними можно было бы провести диалог, а те другие, которые хотели бы принять в нем участие, тоже могли бы присоединиться. Однако это тоже невозможно. Что же нам делать? Может провести встречу вопросов и ответов или диалог с двумя или тремя людьми, которых достаточно серьезно заботит их жизнь, окружение, их окружающая среда, политика т. п.;
