экстраординарную вещь; иначе жизнь становится очень мелочной, мелкой, поверхностной: человек рождается, узнает несколько новых для него вещей, страдает, воспитывает детей, выполняет какие-то обязанности, зарабатывает деньги, немного развлекается в интеллектуальном плане, а затем умирает.
Что вы подразумеваете под счастьем? Некоторые скажут, что счастье заключается в получении того, что вы хотите. Вы хотите автомобиль, вы получаете его, и вы счастливы. Я хочу сари или какую-то одежду; я хочу поехать в Европу, и если я смогу, то буду счастлив. Я хочу стать… самым великим политическим деятелем, и если я получаю это, то я счастлив; если я не могу получить то, что я хочу, я несчастен. Так, вы называете счастьем получение того, что хочется, достижение или успех, когда вы становитесь благородными, получение всего, что вы хотите. Пока вы хотите получить что-то и можете это получить, вы чувствуете себя совершенно счастливо. Вы не расстроены. Но если вы не можете получить то, что хотите, вот тогда и начинается несчастье. Все мы обеспокоены этим, не только богатые и бедные. Богатые и бедные хотят получить что-то для себя, для своей семьи, для общества; и если им не дают, если их останавливают, они несчастливы. Мы не обсуждаем, мы не говорим о том, что бедные не должны иметь то, чего они хотят. Проблема не в этом. Мы пытаемся узнать, что такое счастье и является ли счастье тем, что лежит в пределах вашего сознания. В то самое мгновение, когда вы осознаете, что счастливы, что у вас есть много всего, разве ж это счастье? В тот момент, когда вы осознаете, что счастливы, это – уже не счастье, не так ли? Поэтому вы не можете стремиться к счастью. В то мгновение, когда вы сознаете, что вы просты, вы больше не отличаетесь простотой. Так что счастье – не то, что можно найти; оно приходит само. Но если вы намеренно ищете его, оно обойдет вас стороной.
Сознание никогда не сможет обрести счастье. Счастье – это не то, что можно искать и найти, как чувство или ощущение. Ощущение можно найти и испытывать снова и снова, потому что оно всегда теряется; но счастье нельзя найти. Память о счастье – лишь ощущение, реакция за или против настоящего. То, что завершилось, – это больше не счастье; законченное переживание счастья – ощущение, чувство, ведь воспоминание – это прошлое, а прошлое – ощущение. Счастье – это не ощущение…
То, что вы знаете, – это прошлое, а не настоящее; а прошлое – ощущение, реакция, память. Вы помните, что были счастливы; может ли прошлое сказать, что такое счастье? Оно может вспомнить, но оно не может быть. Узнавание – это не счастье; знать, что такое быть счастливым – это совсем не счастье. Узнавание – реакция памяти; и может ли сознание, комплекс воспоминаний, переживаний, опыта быть когда-нибудь счастливым? Сам процесс узнавания мешает переживанию.
Когда вы знаете, что счастливы, то есть ли это счастье? Когда счастье есть, вы разве его осознаете? Осознание приходит только с конфликтом, конфликт воспоминаний о большем. Счастье – не воспоминание о большем. Там, где есть конфликт, счастье невозможно. Конфликт есть там, где есть сознание. Мысль на всех уровнях – реакция памяти, и поэтому мысль неизменно порождает конфликт. Мысль – ощущение, а ощущение – не счастье. Ощущение всегда стремится к получению какого бы то ни было вознаграждения. Ощущение – это итог, но счастье – не итог; его нельзя найти.
Можно ли найти счастье в чем-нибудь?
Мы ищем счастье в вещах, отношениях, через мысли, идеи. Так веши, отношения и идеи становятся существенно важными для нас, но не становятся счастьем. Когда мы ищем счастье в чем-то, тогда вещь приобретает большую ценность, чем само счастье. Если ее так сформулировать, то проблема кажется простой, но она и есть проста. Мы ищем счастье в собственности, в семье, в имени; тогда собственность, семья, идея становятся важнейшими, ведь в таком случае счастье разыскивается через какие-то средства, и тогда эти средства уничтожают итог. Можно ли найти счастье какими-то средствами, в чем-нибудь, сделанном руками человека или созданном его сознанием? Вещи, отношения, идеи так прозрачно непостоянны, что они все время делают нас несчастными… Вещи непостоянны, они изнашиваются и теряются; отношения – постоянное трение и ожидание смерти; в идеях и верованиях тоже нет никакой стабильности, никакого постоянства. Мы ищем в них счастье и при этом не понимаем их мимолетности. Так что нашим постоянным компаньоном становится горе, а его преодоление нашей постоянной проблемой.
Чтобы выяснить истинное значение счастья, мы должны пристально осмотреть реку самопознания. Самопознание – не итог само по себе. Разве есть источник у течения реки? Каждая капля воды с начала до конца составляет реку. И воображать, что мы найдем счастье в ее источнике, значит глубоко ошибаться. Его можно найти там, где вы есть сейчас, на реке самопознания.
Счастье, не имеющее отношения к сознанию
Мы можем переходить от одной тонкости к другой, от одной изысканности к другой, от одного удовольствия к другому; но в центре всегда есть «Я» – «Я», которое наслаждается, хочет больше счастья, «Я», которое ищет, стремится, жаждет счастья, «Я», которое борется, «Я», которое становится более и более утонченным, но никогда не хочет прекратить свое существование. Только тогда, когда «Я» во всех его тонких формах приходит конец, наступает состояние счастья, которое нельзя найти, экстаз, состояние настоящей радости, без боли, без развращенности…
Только когда сознание выходит за пределы мысли о своем «Я», за пределы наблюдателя, мыслителя, тогда есть возможность счастья, счастья истинного. Такое счастье не может быть постоянным, в том смысле, в котором мы используем это слово, но наше сознание жаждет постоянного счастья, чего-то такого, что будет длиться вечно, непрерывно продолжаться. Это самое желание непрерывности и есть развращенность…
Если мы сможем понять процесс жизни без осуждения, не говоря, что одно правильно, а другое неправильно, то, я думаю, к нам придет творческое счастье, которое не будет «вашим» или «моим». Творческое счастье похоже на солнечный свет. Бели вы хотите удержать солнце, чтобы оно светило только вам, то это уже не ясное, теплое, дающее жизнь солнце. Точно так же, если вы хотите получить счастье, потому что вы страдаете или потеряли кого-то или потому что вы не добились успеха, тогда это простая реакция. Но когда сознание может выйти за пределы самого себя, тогда счастье не имеет никакого отношения к сознанию.
Понимание страдания
Почему мы спрашиваем: «что такое счастье»? Это – правильный подход? Правильный вопрос? Мы несчастливы. Если бы мы были счастливы, наш мир был бы совершенно другим; наша цивилизация, наша культура была бы полностью, радикально другой. Мы – несчастные люди, мелкие, несчастные, борющиеся, слабые, окруженные бесполезными, ненужными вещами, удовлетворяющиеся мелкими амбициями, деньгами и положением. Мы – несчастные существа, хотя и можем иметь знание, хотя мы можем иметь деньги, богатые дома, множество детей, автомобили, жизненный опыт. Мы несчастные, страдающие человеческие существа, и потому что мы страдаем, мы хотим счастья, и так нас увлекают за собой те, кто обещают это счастье – социальное, экономическое или духовное…
Что проку выяснять, есть ли на свете счастье, когда я страдаю? Я могу понять страдание? Вот моя проблема, а не то, как быть счастливым. Я счастлив, когда я не страдаю, но в то самое мгновение, когда я ощущаю его, это больше не счастье… Так что я должен понять, что такое страдание. А разве я могу понять, что такое страдание, когда часть моего сознания ускользает в поисках счастья, ища путь избавления от страдания? Поэтому разве я не должен, если хочу понять страдание, остаться с ним один на один, не отталкивать его от себя, не оправдывать, не осуждать, не сравнивать, но полностью быть с ним и понимать его?
Правда того, что же такое счастье, придет только в том случае, если я знаю, как надо слушать. Я должен узнать, как слушать страдание; если я смогу услышать страдание, я смогу слушать счастье, потому что именно оно и есть то, что я есть на самом деле.
Страдание есть страдание, оно не может быть ни вашим, ни моим
Действительно ли ваше страдание – личное страдание – отличается от моего страдания или от страдания человека в Азии, Америке или России? Обстоятельства, сопутствующие инциденты могут меняться, но в своей сущности страдание другого человека точно такое же, как и мое или ваше, не так ли? Конечно, страдание есть страдание, оно не может быть вашим или моим. Удовольствие – не ваше удовольствие или мое удовольствие. Это удовольствие само по себе. Когда вы хотите есть, то вы не испытываете свой индивидуальный личный голод, точно такой же голод испытывают во всей Азии. Когда вами движут амбиции, когда вы безжалостны, то та же самая жестокость движет политиками, людьми у власти, находятся ли они в Азии, Америке или России.
Вы видите, именно против этого мы и возражаем. Мы не видим, что мы все – одно человечество, занятое в различных сферах жизни, в различных областях. Когда вы любите кого-то, то это – не ваша любовь. Если она ваша, то она становится тиранической, собственнической, ревнивой, беспокойной, жестокой. Точно так же страдание есть страдание; оно не является только вашим или моим. Только я не делаю его безличным, я не делаю его чем-то абстрактным. Когда человек страдает, он страдает. Когда у человека нет еды, никакой одежды, жилья, он страдает, независимо от того, живет ли он в Азии или на Западе. Люди, которых в наши дни убивают или ранят, вьетнамцы и американцы, страдают. Чтобы понимать это страдание, которое ни ваше, ни мое, которое не является безличным или абстрактным, но действительно существует и которое все мы испытываем, нужно глубокое проникновение в суть проблемы, понимание. И конец этого страдания естественно принесет мир, не только внутри нас, но и снаружи.
Поймите страдание
Почему я или почему вы черствы по отношению к страданию других людей? Почему мы безразличны к кули, несущему тяжелый груз, женщине, ожидающей ребенка? Почему мы настолько черствые? Чтобы понять это, мы должны понять, почему страдание притупляет нас. Конечно, именно страдание делает нас черствыми; потому что мы не понимаем страдание, мы становимся безразличными по отношению к нему. Если я понимаю страдание, то становлюсь чувствительным к страданию, чутким ко всему, не только к самому себе, но и людям вокруг меня, моей жене, моим детям, к животному, нищему. Но мы не
