умы, которые просто научили выполнять некоторые функции; мы будем всецело поглощены поисками безопасности, как физической, так и психологической, и мы пропустим удивительную глубину и красоту, весь смысл жизни.
Под состраданием я не понимаю нечто, что можно приобрести. Сострадание – не слово, имеющее простое отношение к прошлому, это нечто, имеющее активное настоящее; это – глагол, а не слово, не имя, не существительное. Есть существенное различие между глаголом и словом. Глагол имеет активное настоящее, тогда как слово всегда имеет прошлое и поэтому статично. Вы можете придать живучесть или движение имени, слову, но это совсем не то же самое, что активно присутствующий глагол…
Сострадание – не чувство, не какая-то неясная симпатия или сочувствие. Сострадание – не то, что можно мысленно культивировать, культивировать посредством какой-то дисциплины, контроля, подавления или будучи добрым, вежливым, нежным человеком и все в таком духе. Сострадание возникает только тогда, когда приходит конец мысли в самом ее корне.
Можно ли сострадание, чувство совершенства, чувство священности жизни, о котором мы говорили на нашей прошлой встрече, это чувство можно вызвать в себе насильно? Конечно, когда есть принуждение в любой форме, когда есть пропаганда или морализирование, нет никакого сострадания, при этом нет сострадания и тогда, когда изменение вызвано просто видением, что человек должен ответить на технологический вызов таким образом, чтобы люди остались людьми, а не превратились в машины. Изменение должно происходить без какой бы то ни было причинной обусловленности. Изменение, вызванное причинной обусловленностью, – не сострадание; это – просто предмет торговли. Так вот вам одна проблема.
Другая проблема заключается в следующем: если я изменяюсь, как это затронет общество? Или меня это вообще не волнует? Потому что огромное большинство людей не интересуется тем, о чем мы сейчас говорим – вы тоже не интересуетесь, если слушаете из чистого любопытства или под действием какого-то другого импульса, и идете дальше. Машины развиваются настолько быстро, что большинство людей просто оказываются вытолкнутыми с их места, они не способны встретить жизнь, обогатившись любовью, состраданием, глубокой мыслью. И если я изменюсь, то как это затронет общество, которое и есть мои отношения с вами? Общество – не какая-то экстраординарная мифическая сущность; оно – это наши отношения друг с другом, и если двое или трое из нас изменятся, то как это затронет остальную часть мира? Или есть ли способ затронуть сознание человека полностью? То есть существует ли такой процесс, которым изменившийся индивидуум может затронуть подсознание человека?
Передача сострадания
Если я обеспокоен состраданием реальным чувством чего-то священного, тогда как это чувство можно передать? Пожалуйста, следуйте за моей мыслью. Если я передаю его через микрофон, через действие пропаганды и таким образом убеждаю другого человека, его сердце все еще остается пустым. На него подействует пламя идеологии, и он просто повторит, как вы все повторяете, что мы должны быть добрыми, хорошими, свободными – всю эту ерунду, которую говорят политические деятели, социалисты и все остальные. Так, видя, что любая форма принуждения, каким бы тонким оно ни было, не приносит красоты, расцвета совершенства, сострадания, что должен сделать индивидуум?..
Каковы отношения между человеком, имеющим это чувство сострадания, и человеком, сознание которого укреплено коллективизмом, традиционным подходом? Как нам установить отношения между этими двумя не теоретически, а фактически?..
Конформизм никогда не сможет расцвести в совершенстве. Должна быть свобода, а свобода приходит, только когда вы полностью понимаете проблему зависти, жадности, амбиций, желания власти. Свобода от всего того, что допускает процветание удивительного явления, названного характером. Такой человек имеет сострадание, он знает, что значит любить, а не тот человек, кто просто повторяет множество слов о морали.
Поэтому расцвет совершенства не лежит в рамках общества, потому что общество само по себе всегда испорчено. Только человек, понимающий целостную структуру и процесс общества и освобождающий себя от этого, имеет характер, и один может расцвести в совершенстве.
Придите к этому с пустыми руками
Сострадания нетрудно достичь, когда сердце не заполнено хитрыми переплетениями сознания. Именно сознание с его требованиями и страхами, его привязанностями и опровержениями, его намерениями и убеждениями уничтожает любовь. И как трудно просто относиться ко всему этому! Вам не нужны философии и доктрины, чтобы стать нежным и добрым. Эффективность и мощь страны накормит и оденет людей, обеспечит их жильем и необходимым медицинским обслуживанием. Это неизбежно с быстрым увеличением производства; в этом и заключается функция хорошо организованного правительства и сбалансированного общества. Но организация не дает великодушие сердцу и рукам. Великодушие приходит из совсем другого источника, источника, лежащего за пределами наших измерений. Амбиции и зависть уничтожают его, как огонь сжигает все на своем пути. Этого источника нужно коснуться, но к нему нужно прийти с пустыми руками, без просьбы, без жертвы. Книги не могут научить, и любой гуру не может привести к этому источнику. Его нельзя достичь через культивирование добродетели, хотя добродетель и необходима, ни через способности и повиновение. Когда сознание безмятежно, абсолютно неподвижно, то оно и находится возле
него. Спокойствие – без мотива, без требования чего-то большего.
Бог
В состоянии наедине с собой есть красота
Я не знаю, бывали ли вы когда-нибудь одиноки; когда вы внезапно понимаете, что у вас ни с кем нет никаких отношений – не в интеллектуальном, а в фактическом смысле… И вы полностью изолированы. Любая мысль и эмоция блокирована; вам не к кому обратиться; нет никого, к кому можно было бы обратиться; боги, ангелы, все ушли за облака, и, как исчезают облака, они тоже исчезли; вы полностью одиноки – не буду использовать слово одни.
Слово один имеет совсем другое значение; в нем есть красота. Быть одним означает нечто совершенно другое. И вы должны быть одни. Когда человек освобождается от социальной структуры жадности, зависти, амбиций, высокомерия, достижений, статуса – когда он освобождается от всего этого, тогда он полностью один. Это совсем другое. Тогда наступает большая красота, ощущение большой энергии.
Один не значит одинок
Хотя мы все – люди, мы построили стены между собой и нашими соседями, стены из национализма, расы, касты и класса, что порождает изоляцию, одиночество.
Одинокое сознание, пребывающее в таком состоянии изоляция, никогда не сможет понять, что такое религия. Оно может верить, оно может иметь некоторые теории, понятия, концепции, формулы, оно может пытаться идентифицировать себя с тем, что оно называет Богом; но религия, как мне кажется, не имеет ничего общего с любой верой, с любым священником, с любой церковью или так называемой библией. Религиозное состояние сознания можно понять только тогда, когда мы начинаем понимать, что такое красота; а к пониманию красоты можно приблизиться только благодаря состоянию одиночества. Только тогда, когда сознание наедине с самим собой, оно может узнать, что такое красота, не в любом другом состоянии.
Быть наедине с самим собой – это, очевидно, не быть в изоляции и не уникальность. Быть уникальным означает просто быть исключительным каким-нибудь образом, тогда как чтобы быть в полной мере наедине с собой, требуется экстраординарная чувствительность, интеллект, понимание. Быть в полной мере наедине с самим собой подразумевает, что сознание свободно от всякого влияния и поэтому не загрязнено обществом; нужно остаться наедине с самим собой, чтобы понять, что такое религия – то есть выяснить для себя, что такое нечто бессмертное, существующее вне времени.
Знание одиночества
Одиночество полностью отличается от состояния наедине с собой, оно не сопоставимо с ним. Человек, знающий одиночество, никогда не сможет узнать, что значит быть одним. Вы один на один сами с собой? Наши умы не настолько интегрированы, чтобы быть один на один с собой. Сам процесс сознания разделителен. А тот человек, кто делится на части, знает лишь одиночество.
Но быть один на один с собой вовсе не предполагает разделения. Это что-то, что дано не многим, что-то, на что многие не влияют, что-то, не являющееся результатом большинства, что-то, что не соединено из частей, как сознание; сознание многогранно. Сознание – это не одна сущность сама по себе, она соединена из частей, собранных вместе, она – результат многих столетий. Сознание никогда не может быть одним. Сознание никогда не может познать, что значит быть одним. Но с осознанием одиночества, когда человек через него проходит, приходит состояние один на один с собой. Только тогда возможно то, что неизмеримо. К сожалению, большинство из нас ищет зависимости. Мы хотим иметь компаньонов, товарищей, мы хотим друзей, мы хотим жить в состоянии разделения, в состоянии, которое вызывается конфликтом. Быть один на один с самим собой значит никогда не быть в состоянии конфликта. Но сознание никогда не сможет почувствовать этого, никогда не сможет понять этого, оно может знать только одиночество.
Только в состоянии один на один с собой есть невинность
Большинство из нас никогда не бывает одни. Вы можете уйти в горы и жить как отшельник, но когда вы физически сами по себе, у вас останутся все ваши идеи, ваш опыт, ваши традиции, ваше знание того, что было. Православный монах в монастырской келье не один; он наедине со своим концептуальным Иисусом, со своим богословием, верованиями и догмами своей особенной зависимости от них и предопределенности. Точно так же саннуаси в Индии, уходящий от мира и живущий в изоляции, не один, поскольку он также живет со своими воспоминаниями.
Я говорю о таком состоянии наедине с собой, в котором сознание полностью свободно от прошлого, и только такое сознание добродетельно, ведь только в нем есть невинность. Возможно, вы скажете: «Слишком много просите. Так нельзя жить в этом хаотическом мире, где каждый должен идти каждый день в офис, зарабатывать средства к существованию, иметь детей, выносить ворчание жены или мужа и все в таком же духе». Но я думаю, что то, что сейчас говорится, непосредственно связано с каждодневной жизнью и действиями; иначе оно не имеет вообще никакой ценности. Вы видите, из подобного пребывания наедине с собой рождается добродетель, которая является зрелой и которая приносит экстраординарное чувство чистоты и мягкости. Не имеет значения, если вы делаете ошибки; они имеют очень небольшое значение. Значение же имеет такое чувство бытия в полном одиночестве, незагрязненного существования, поскольку только такое сознание может познать или осознать то, что существует вне слова, вне названий, вне всяких проектирований воображения.
Тот, кто один, невинен
Один из факторов горя – крайнее одиночество человека. Вы можете иметь товарищей, вы можете иметь богов, вы можете иметь большое знание, вы можете быть необычно активны в социальном плане, бесконечно рассказывать сплетни о политике – в большинстве случаев политики именно сплетничают, во всяком случае
