– это не сама природа всех вещей? Отгораживаясь от этой ненадежности, вы строите стены, которые защитят вас, но эти стены могут быть разрушены и разрушаются. Вы можете убежать от этого на какое-то время, но опасность ненадежности – всегда рядом. Вам не избежать того, что есть, ненадежность существует, нравится ли вам это или нет. Это не подразумевает, что вы должны подчиниться ей или что вы должны принять или отвергнуть ее, но вы молоды, и зачем бояться ненадежности?

   «Теперь, когда вы изложили это таким образом, мне не кажется, что я боюсь ненадежности. На самом деле я не против поработать. Я работаю более восьми часов в день на моей работе, и хотя она мне не особенно нравится, я могу продолжить. Нет, я не боюсь потерять собственность, автомобиль и прочее. И мы с моей невестой можем пожениться в любой момент, когда мы захотим. Теперь я понимаю, что ни одно из этого не внушает мне страх. Тогда что это?»

   Давайте вместе выясним. Я мог бы сказать вам, но это не будет вашим открытием, это было бы только на словесном уровне, и поэтому совершенно бесполезно. Обнаружение этого будет вашим собственным переживанием этого, и именно это является действительно важным. Обнаружение – это переживание, мы обнаружим это вместе.

   Если ни одна из этих вещей не пугает вас потерей, если вы не боитесь внешней небезопасности, то тогда о чем вы беспокоитесь? Не отвечайте сразу же, просто послушайте, понаблюдайте, чтобы узнать это. Вы совершенно уверены, что это не физическая небезопасность, которой вы напуганы? Насколько можно убедиться из этого, вы говорите, что не боитесь ее. Если вы уверены, что это не просто голословное утверждение, тогда чего вы боитесь?

   «Я совершенно уверен, что не боюсь быть не в безопасности на физическом уровне, мы можем пожениться и иметь все, что нам нужно. Я боюсь чего-то большего, чем просто потеря вещей. Но что это?»

   Мы выясним, но давайте спокойно разберемся в этом. Вы ведь действительно хотите узнать, не так ли?

   «Конечно, хочу, особенно теперь, когда мы зашли так далеко. Что же это, чего я боюсь?»

   Чтобы выяснить, нам надо быть спокойными, наблюдательными, но не давить. Если вы не боитесь физической ненадежности, боитесь ли вы быть внутренне не в безопасности, быть неспособным достичь результата, который вы для себя установили? Не отвечайте, просто прислушайтесь. Вы чувствуете себя неспособным стать кем-то? Возможно у вас есть религиозный идеал, и, может, вы чувствуете, что у вас нет возможности соответствовать ему или достичь его? Ощущаете ли вы чувство безнадежности по поводу этого, чувство вины или разочарования?

   «Вы совершенно правы. С тех пор, как я услышал вас несколько лет назад, когда был еще мальчиком, у меня возникла идея, если можно сказать так, походить на вас. У нас в крови быть религиозным, и я почувствовал, что я мог бы походить на вас. Но всегда оставался сильный страх, что я даже никогда не приближусь к этому».

   Давайте двигаться медленно. Хотя вы не напуганы внешней небезопасностью, вы боитесь внутренней небезопасности. Кто-нибудь другой окружает себя внешней безопасностью в виде репутации, известности, денег, и так далее, в то время как вы хотите внутренней безопасности через идею. И вы чувствуете, что не имеете никакой возможности стать тем идеалом. Зачем вы хотите стать тем идеалом или достичь его? Разве это не только для того, чтобы быть уверенным, чувствовать себя в безопасности? Это убежище вы называете идеалом. Но, фактически вы хотите быть уверенным, защищенным. Так ли это?

   «Теперь, когда вы указали на это, это точно так».

   Вы обнаружили это сейчас, не так ли? Но давайте дальше продолжим. Вы понимаете очевидную бесполезность внешней безопасности, но видите ли вы также ошибочность стремления к внутренней безопасности через становление идеалом? Идеал – это ваше убежище, вместо денег. Понимаете ли вы это на самом деле?

   «Да, действительно понимаю».

   Тогда будьте тем, кто вы есть. Когда вы осознаете ошибочность идеала, он улетучивается от вас. Вы – то, что есть. Отсюда продолжите понимать то, что есть, но не ради какого-то специального результата, поскольку цель, результат являются всегда далекими от того, что есть. То, что есть, это вы сами, не в какой-то определенный период или в каком-то определенном настроении, а такой, какой вы есть от мгновения до мгновения. Не осуждайте себя и не становитесь покорным тому, что вы узнаете, но просто наблюдайте, не интерпретируя движение того, что есть. Это будет трудным, но в этом есть восторг. Только свободному дается счастье, а свобода приходит вместе с сутью того, что есть.

   Работа

   Надменный и склонный быть циничным, он был каким-то министром в правительстве. Его привел с собой друг или, более вероятно, притащил, и он казался совершенно удивленным, обнаружив себя здесь. Друг хотел обсудить кое-что и очевидно думал, что тот также мог бы прийти и послушать о его проблеме. Министр был любопытен и довольно-таки заносчив. Он был крупным мужчиной, обладал острым зрением и был легок в разговоре. Он прибыл в жизнь и собирался назад. Путешествовать – это одно, а прибывать – другое. Путешествие – это постоянное прибытие, а прибытие, за которым не следует никакого дальнейшего путешествия, – это смерть. Как легко мы удовлетворяемся, и как быстро недовольство находит удовлетворенность! Все мы хотим какое-нибудь убежище, приют от всякого конфликта, и обычно находим его. Умные, подобно глупцам, находят свой приют и в его пределах осторожны.

   «Я пробовал разобраться в своей проблеме в течение множества лет, но я оказался неспособен добраться до сути ее. Своей работой я всегда порождал антагонизм. Вражда так или иначе закрадывалась во всех людей, которым я пробовал помочь. Помогая одним, я сею противостояние среди других. С одной стороны, я даю, а с другой я, кажется, наношу вред. Так продолжается дольше, чем я могу вспомнить. А сейчас возникла ситуация, в которой я должен действовать очень решительно. В действительности я не хочу никому причинить вреда, и я в растерянности, что же мне делать».

   Что важнее: не причинять вред, не сеять вражду или сделать некоторую часть работы?

   «В ходе своей работы я действительно травмирую других. Я из тех людей, которые отдаются своей работе. Если я что-либо предпринимаю, я хочу довести это до конца. Я всегда так поступал. Считаю, что я довольно продуктивен, и я испытываю крайне неприятное чувство, когда не вижу продуктивности. В конце концов, если мы беремся за какую-то общественную работу, мы должны довести ее до конца. А те, кто не добивается результатов или слабы, естественно становятся уязвленными и превращаются в антагонистов. Работа, обеспечивающая помощь другим, важна. И, помогая нуждающимся, я вредил тем, кто мешал. Но на самом деле я не хочу травмировать людей, и я начал понимать, что я должен что-то с этим делать».

   Что для вас важно: работать, или не травмировать людей?

   «Когда кто-то видит такое огромное страдание и погружается в деятельность реформы, в ходе этой деятельности этот кто-то причиняет вред некоторым людям, хотя по большей части невольно».

   При спасении одной группы людей другие группы разрушаются. Одна страна выживает за счет другой. Так называемые духовные личности в своей жажде реформы спасают одних и уничтожают других. Они приносят благословения и так же, как и проклятия. Всегда кажется, что мы добры к одним и грубы с другими. Почему?

   Что для вас важно: работать или не травмировать людей?

   «В конце концов приходится травмировать определенных людей, неряшливых, непродуктивных, эгоистичных, это кажется неизбежным. Разве вы не травмируете людей вашими разговорами? Я знаю одного богатого человека, которому вы сделали больно тем, что вы говорите о богатстве».

   Я не хочу причинять боль кому-либо. Если люди травмированы в процессе определенной работы, то, по мне, такая работа должна быть отложена. У меня нет никакой работы, нет никакие планов для какого-либо вида реформы или революции. Для меня не работа на первом месте, а то, как не повредить другим. Если богатый человек чувствует себя уязвленным тем, что было сказано, его травмировал не я, я суть того, что есть, что ему не нравится. Он не хочет открыться. Это не мое намерение заставить другого открыться. Если человек временно открылся сути того, что есть, и рассердился на то, что он видит, он возлагает вину на других. Но это всего лишь бегство от факта. Глупо быть рассерженным на факт. Избегать факт, через гнев – это одна из самых общепринятых и наиболее бездумных ответных реакций.

   Но вы не ответили на мой вопрос. Что для вас важно: работать или не травмировать людей?

   «Работу нужно делать, разве вы так не думаете?» – вставил министр.

   Почему ее нужно делать? Если в ходе извлечения пользы из чего-то вы травмируете или уничтожаете других, какая у этого ценность? Вы можете спасать вашу страну, но вы эксплуатируете или калечите другую. Почему вы столь печетесь о вашей стране, вашей партии, вашей идеологии? Почему вы так отождествили себя с вашей работой? Почему работа так много значит?

   «Мы должны работать, быть активными, иначе мы могли бы с таким же успехом быть мертвы. Когда дом горит, мы в тот момент не можем волноваться о фундаментальных проблемах».

   Для просто активных основные принципы никогда не являются проблемой. Они только обеспокоены деятельностью, которая приносит поверхностные выгоды и глубокий вред. Но можно мне спросить нашего друга: почему определенный вид работы является столь важным для вас? Почему вы так привязаны к ней?

   «Ну, я не знаю, но она приносит мне огромное счастье».

   Итак, на самом деле вам не интересна работа, а интересно то, что вы получаете от этого. Вы можете не зарабатывать деньги на ней, но вы получаете от нее счастье. Как кто-то другой получает власть, положение и престиж, спасая свою партию или свою страну, так и вы получаете удовольствие от вашей работы. Как кто-то другой находит большое удовлетворение, которое он называет благословением, в служении своему спасителю, своему гуру, своему мастеру, так и вы находите удовлетворение в том, что вы называете альтруистической работой. На самом деле это не страна, работа или спаситель, что является для вас важным, а то, что вы