Жизнь странна, болезнь охватила вас, и вам мешают в продвижении вашего имени и вашей значимости. Именно это вызывает конфликт внутри вас, а не беспокойство о том, что людям нельзя будет помочь. Если бы вы любили людей и не баловались простым запудриванием мозгов, это бы оказало собственное непосредственное влияние, что принесло бы существенную помощь. Но вы не любите людей, они просто инструменты вашей амбиции и вашего тщеславия. Творение добра находится на пути к вашей собственной славе. Надеюсь, вы не возражаете, что я все это высказываю?
«Я по-настоящему счастлив, что вы выразили так открыто то, что глубоко скрыто в моем сердце, и мне стало лучше от этого. Я, так или иначе, чувствовал все это, но никогда не разрешил себе столкнуться с этим напрямую. Это огромное облегчение услышать, как об этом так открыто заявлено, и надеюсь, что я теперь буду понимать и успокаивать свой конфликт. Я посмотрю, как все обернется, но я уже чувствую себя немного более отстраненным от моих неприятностей и надежд. Но, сэр, как насчет смерти?»
Эта проблема более сложна, и она потребует глубокого понимания, правильно? Вы можете дать разумное объяснение смерти, говоря, что все живое умирает, что свежий зеленый весенний лист сдувает осенью и так далее. Вы можете рассуждать и находить объяснения смерти или пробовать победить с помощью воли страх смерти, или найти веру как замену этого страха. Но все это остается еще действием ума. И так называемая интуиция по поводу правды о перевоплощении или жизни после смерти может быть просто желанием выжить. Все эти рассуждения, интуиции, объяснения, находятся в пределах области мышления, не так ли? Они все являются действиями мысли, чтобы преодолеть страх смерти, но страх смерти нельзя так банально победить. Желание индивидуума выжить через нацию, через семью, через имя и идею или через верования является все еще страстным стремлением его собственного продолжения, не так ли? Именно это стремление, с его сложными сопротивлениями и надеждами, должно добровольно, легко и счастливо завершиться. Нужно умирать каждый день для всех воспоминаний, опытов, знаний и надежд. Накопленные удовольствия и раскаяния, приобретенные добродетели должны прекращаться от мгновения до мгновения. Это не просто слова, а подтверждение действительности. То, что продолжается, никогда не сможет познать блаженство неизведанного. Не накапливать, а умирать каждый день, каждую минуту, вот что такое бесконечное бытие. Пока существует побуждение довести до конца с его конфликтами, всегда будет страх смерти.
Конкуренция как способ жизни
На дороге расположились обезьяны, а по середине дороги обезьяна-малышка играла с собственным хвостом, за ней присматривала мать. Они все хорошо осознали, что кто-то там был, на безопасном расстоянии. Взрослые самцы были крупными, тяжелыми и довольно злобными, и большинство других обезьян избегало их. Они все ели какие-то ягоды, которые упали на дорогу с большого, тенистого дерева с толстыми листьями. Недавние дожди наполнили реку, и поток под узким мостом был булькающим. Обезьяны избегали воды и луж на дороге, и когда появился автомобиль, разбрызгивая грязь, когда он шел, они через секунду отошли от дороги, а мать взяла с собой малыша. Некоторые залезли на дерево, а другие спустились к берегу по каждой стороне дороги, но вернулись назад на нее, как только автомобиль умчался. Теперь они весьма привыкли к человеческому присутствию. Они были столь же беспокойны, как человеческий ум, и склонны ко всем видам уловок.
Рисовые поля с обеих сторон дороги были сочны, искрясь зеленью на согревающем солнце, а на фоне голубизны за рисовыми полями птицы были белыми и медленно летающими. Длинная, коричневатая змея выползла из воды и отдыхала на солнце. Блестяще-синий зимородок спустился на мост и готовился к следующему нырянию. Это было прекрасное утро, не слишком жаркое, и уединенные пальмы, разбросанные по полям, говорили о многом. Между зелеными полями и синими холмами была общность, песня. Время, казалось, проходило так быстро. В синем небе кружились коршуны, иногда они присаживались на ветки, чтобы почистить свои перья, а затем снова взлетали, крича и кружась. Парило также несколько орлов, с белыми шеями и золотисто-коричневыми крыльями и телами. Среди недавно выросшей травы бегали большие красные муравьи, они резкими рывками двигались вперед, внезапно останавливались, а затем разбегались в противоположном направлении. Жизнь была настолько насыщена, настолько изобильна и незаметна, что, возможно, и было именно то, чего все эти живые существа, большие и малые, хотели.
Молодой вол с колокольчиками вокруг его шеи тянул легкую телегу, которая была изящно сделана. Ее два больших колеса были соединены тонким стальным бруском, на котором была установлена деревянная платформа. На этой платформе сидел мужчина, гордящийся быстро несущимся волом и ездой. Вол, крепкий и в то же время стройный, придавал ему важность, теперь каждый смотрел бы на него, как делали проходившие сельские жители. Они останавливались, смотрели восхищенными глазами, делали комментарии и шли дальше. Как гордо и ровно сидел мужчина, смотря прямо вперед! Гордость по отношению ли к незначительным, или к большим достижениям является по существу одинаковой. То, что человек делает и что он имеет, придает ему важность и престиж, но человек сам по себе, как существо вообще, кажется, вообще едва имеет какое-либо значение.
Он пришел с двумя своими друзьями. Каждый из них имел хорошую степень колледжа, и у них все было хорошо, говорили они, в их различных профессиях. Они были женаты и имели детей, и казались довольными жизнью, но все же что-то их тревожило.
«Если можно, – сказал он, – я хотел бы задать вопрос, чтобы начать разматывать этот клубок. Это не праздный вопрос, и он несколько тревожил меня с тех пор, как я услышал вас несколько вечеров назад. Помимо других вещей вы сказали, что соревнование и амбиции – это разрушительные побуждения, которые человек должен понять и таким образом освободиться, если он хочет жить в мирном обществе. Но не является ли борьба и противоречие частью самой природы существования?»
Общество, как оно устроено в настоящем, основано на амбиции и конфликте, и почти каждый принимает этот факт как неизбежный. Индивидуум находится в зависимости от его неизбежности, через образование, через различные формы внешнего и внутреннего принуждения, его заставляют быть конкурентоспособным. Если он хочет вписаться в это общество вообще, он должен принять условия, которые оно устанавливает, иначе он переживает довольно тяжелые времена. Мы, кажется, думаем, что нам надо вписаться в это общество, но почему мы должны?
«Если мы не сделаем это, мы скатимся на дно».
Интересно, случилось бы это, если бы мы увидели целостное значение проблемы? Мы могли бы и не жить согласно обычному образцу, но жили бы творчески и счастливо, с совершенно иной перспективой. К такому состоянию нельзя прийти, если мы принимаем существующий социальный образец как неизбежный. Но вернемся к вашей точке зрения: действительно ли амбиция, соревнование и конфликт составляют предопределенный и неизбежный путь жизни? Вы, очевидно, предполагаете, что да. Теперь давайте начнем оттуда. Почему вы принимаете этот основанный на конкуренции путь жизни как единственный процесс существования?
«Я конкурентоспособен и амбициозен, как и все вокруг меня. Это факт, который часто доставляет мне удовольствие, а иногда причиняет боль, но я просто принимаю его без сопротивления, потому что я не знаю какого-либо другого жизненного пути, и, даже если б знал, наверняка я боялся бы попробовать его. На мне большая ответственность, и я бы серьезно беспокоился о будущем моих детей, если бы я покончил с обычными мыслями и привычками в жизни».
Вы можете быть ответственны за других, сэр, но нет ли на вас также ответственности за то, чтобы создать мир на планете? Не может быть никакого мира, никакого длительного счастья для человека, пока мы – индивидуум, группа и нация – принимаем это основанное на конкуренции существование как неизбежное. Конкурентоспособность, амбиция подразумевает конфликт внутри и снаружи, не так ли? Амбициозный человек – это не мирный человек, хотя он может говорить о мире и братстве. Политик никогда не сможет привнести в мир умиротворение, не могут и те, кто принадлежит любой организованной вере, поскольку они все отвечали условиям мира лидеров, спасителей, руководителей и примеров. И когда вы следуете за другим, вы ищете удовлетворения вашей собственной амбиции либо в этом мире, либо в мире воображения, либо в так называемом духовном мире. Конкурентоспособность, амбиция подразумевает конфликт, верно?
«Я понимаю это, но что же делать? Оказавшись пойманным в этих сетях соревнования, как выбраться из них? И даже если удастся выбраться из них, какая гарантия, что между человеком и человеком будет мир? Пока все из нас не поймут суть проблемы одновременно, восприятие той сути одним или двумя вообще не будет иметь никакой ценности».
Вы хотите знать, как выбраться из этих сетей конфликта, удовлетворения расстройства. Сам вопрос «как?» подразумевает, что вы хотите быть уверенным, что ваша попытка не окажется напрасной. Вы все еще хотите преуспеть, только на ином уровне. Вы не видите, что всякая амбиция, всякое желание успеха в любом направлении создает конфликт, как внутренний, так и внешний. «Как?» является путем амбиции и конфликта, и этот самый вопрос мешает вам наблюдать суть проблемы. «Как?» – это лестница к дальнейшему успеху. Но сейчас мы не мыслим понятиями успеха или неудачи, скорее, понятиями устранения конфликта. И разве из этого следует, что без конфликта застой неизбежен? Конечно, мир возникает не благодаря мерам предосторожности, санкциям и гарантиям, а тогда, когда нет вас, вас, который является действующим лицом конфликта, с вашими амбициями и расстройствами.
Другая ваша точка зрения, сэр, что все должны понять суть этой проблемы одновременно, является очевидной невозможностью. Но для вас возможно понять это, и когда вы так сделаете, та суть, которую вы поймете и которая приносит свободу, повлияет на других. Это должно начаться с вас, поскольку вы – это мир, так же как и другой.
Амбиция порождает посредственность ума и сердца, амбиция поверхностна, так как она постоянно стремится к результату. Человек, который хочет быть святым или успешным политиком, или крупным руководителем, заинтересован в личном достижении. Отождествленное ли с идеей, нацией, или системой, религиозной или экономической, побуждение быть успешным укрепляет эго, «я», чья структура хрупкая, поверхностная и ограниченная. Все это является довольно очевидным, если приглядеться к этому, верно?
