возводила, стало рушиться. Я была бы благодарна Богу, если бы никогда не приходила на ваши беседы, но воссоздать разрушенного теперь не могу и не в состоянии снова проходить через все эти страдания и муки. Вы не представляете себе, что все это для меня значило — видеть моих братьев и сестер, их положение в обществе, их престиж, их состояние. Но я не хочу больше говорить об этом. Я отрезала себя от них и редко с ними вижусь. Как вы сказали, я постепенно закрыла дверь для всех связей с людьми, за исключением одной или двух. Но на мое несчастье вы приехали в этот город, и теперь все снова вернулось, раскрылись старые раны, и я глубоко несчастна. Что мне делать?»
— Чем больше мы защищаемся, тем больше на нас нападают, чем больше мы ищем безопасности, тем менее мы защищены; чем больше мы хотим мира, тем сильнее становятся наши конфликты, чем больше мы просим, тем меньше имеем. Вы старались сделать себя неуязвимой и защищенной от ударов; вы сделали себя внутренне недоступной, за исключением одного или двух людей, вы закрыли все двери к жизни. Но ведь это медленное самоубийство. Для чего вы все это сделали? Задавали вы себе когда-либо такой вопрос? И разве вы не хотите это узнать? Вы пришли сюда для того, чтобы найти способ закрыть все двери, или чтобы выяснить, каким же образом быть открытой и не защищенной от жизни. Чего же вы хотите — не в результате обдуманного выбора, а естественно, спонтанно?
«Конечно, я вижу теперь, что закрыть все двери совершенно невозможно, так как всегда остается та или иная щель. Я понимаю теперь, что я делала; я вижу, что мой страх перед неустойчивостью привел к зависимости и стремлению властвовать. Совершенно очевидно, что я не могла контролировать любую ситуацию, как бы мне этого ни хотелось, и поэтому я ограничила контакты с людьми одним или двумя, в которых я могла доминировать и могла использовать свое влияние. Я понимаю все это. Но каким образом мне снова стать открытой, свободной и лишенной страха перед внутренней неуверенностью?»
— Вы осознаете необходимость быть открытой и уязвимой? Если вы не осознаете этой истины, то снова незаметно возведете вокруг себя стены. Видеть истинное в ложном — это начало мудрости; видеть ложное как ложное — наивысшее понимание. Если вы поймете, что то, что вы делали все эти годы, может лишь привести к дальнейшей борьбе и скорби, если вы по-настоящему переживете эту истину, а не просто примете ее на словах, то сможете покончить с подобными проявлениями. Вы не сможете сделать себя открытой с помощью волевых усилий; усилия воли не сделают вас уязвимой. Само желание стать уязвимой создает сопротивление. Только понимание ложного как ложного приносит свободу от ложного. Будьте пассивно бдительны по отношению к вашим обычным реакциям; осознавайте их просто, без сопротивления; пассивно наблюдайте их — совершенно так же, как вы наблюдали бы действия ребенка, не выражая радости или неудовольствия. Пассивная бдительность есть сама по себе свобода от защиты, от замыкания дверей. Быть незащищенным — значит жить, а замкнуться в себе — значит умереть.
Небольшой барабан отбивал веселый ритм, потом к нему присоединилась свирель, и оба они наполнили воздух. Барабан господствовал, но он сопровождал мелодию свирели. Иногда свирель останавливалась, но барабанчик продолжал издавать громкий и ясный звук, пока к нему снова не присоединялась песня свирели. До рассвета было еще далеко; птицы сидели спокойно, а музыка наполняла безмолвие. В деревушке справляли свадьбу. Веселье началось с вечера, песни и смех продолжались до поздней ночи; а сейчас гости были разбужены музыкой. Вскоре на бледном небе стали вырисовываться голые ветви; звезды постепенно исчезали одна за другой, и музыка кончилась. Послышались крики, голоса детей и шумные ссоры около единственного в деревушке водопроводного крана. Солнце еще оставалось за горизонтом, но день начался.
Любить — значит все переживать, но переживать без любви — значит жить напрасно. Любовь беззащитна, но переживать без этой незащищенности — это означает усиливать желание. Желание — не любовь, и оно не может ее удерживать. Желание скоро иссякает, и с его утратой приходит печаль. Желание невозможно остановить; подавление его усилием воли или с помощью любых средств, придуманных умом, ведет к распаду и страданию. Только любовь способна смирить желание, а любовь — это не продукт ума. Чтобы проявилась любовь, ум как наблюдающий должен умолкнуть. Любовь невозможно планировать или культивировать; она не может быть куплена жертвой или поклонением. Не существует средств, с помощью которых можно достичь любви. Всякий поиск средств должен прекратиться, чтобы могла проявиться любовь. Спонтанность познает красоту любви, но стремление к ней ставит предел свободе. Только для свободного существует любовь, но свобода никогда не ставит условий, никогда не связывает. Любовь — это сама вечность.
Она говорила легко, и слова приходили к ней естественно. Несмотря на молодые годы, облик ее был печален; сдержанная улыбка говорила о тяжелых воспоминаниях. Она была замужем, детей не было, а недавно муж ее умер. Брак не принадлежал к числу заранее устроенных и не явился результатом взаимного желания. Она не хотела произносить слово «любовь», так как оно встречается в каждой книге и на всех языках, но взаимоотношения их имели совсем необычный характер. Со дня свадьбы и до дня его смерти они не произнесли ни одного резкого слова, не было ни одного жеста нетерпения, они никогда не разлучались, даже на один день. Между ними существовало полное единение, а все остальное — дети, деньги, работа, общество — имело второстепенное значение. Это слияние не было романтической сентиментальностыо; она не придумала его после смерти мужа, так в действительности было с самого начала. Радость их шла не от желания, но от того, что находится вне и над физическим миром. И вот неожиданно несколько месяцев назад он погиб от несчастного случая. Автобус развил слишком большую скорость на повороте, и в результате произошла катастрофа.
«Теперь я в отчаянии; пыталась покончить с собой, но как-то, не смогла. Я хотела забыться, стать немой, была готова броситься в реку, и в течение этих двух месяцев я ни разу не имела спокойного сна. Внутри меня полнейший мрак; это — кризис, который вне моего контроля, я не могу его понять, я потеряла себя».
Она закрыла лицо руками, потом продолжала:
«Это не такое отчаяние, которое можно излечить или стереть из памяти. С его смертью ушли все надежды на будущее. Мне говорили, что я все забуду, вновь выйду замуж или чем-нибудь займусь. Но если бы я могла забыться, все равно пламя уже исчезло, его заменить невозможно, да я и не хочу искать замены. Люди живут и умирают с надеждой на что-то, у меня же нет ничего, нет никаких надежд; я не ожесточилась, но я в отчаянии, во мраке, я не ищу света. Жизнь моя — это медленная смерть; я не жду симпатии, любви или сострадания. Я хочу остаться со своей тьмой, ничего не чувствуя и ни о чем не вспоминая».
— Разве вы пришли сюда для того, чтобы стать еще более оглушенной, чтобы еще более утвердиться в своем отчаянии? Разве этого вы хотите? Если да, то вы получите желаемое. Желание обладает такой же гибкостью и быстротой, как и ум. Оно готово приспособиться ко всему, приладить себя к той или иной обстановке, воздвигнуть стены, которые закроют свет. Само отчаяние превращается желанием в наслаждение. Желание создает образ, которому оно же будет поклоняться. Если вы хотите жить во мраке, вы легко можете в этом преуспеть. Разве вы пришли сюда для этого, разве вы хотите укрепиться в вашем желании?
«Видите ли, один из моих друзей рассказал мне о вас, и я пришла сюда, не отдавая себе отчета. Если бы я стала обдумывать, возможно, меня бы здесь не было. Я всегда действовала скорее безотчетно, и это никогда меня не обманывало. Если вы спрашиваете, почему я пришла, я могу сказать только одно — не знаю, почему. Мне кажется, все мы хотим на что-то надеяться; люди не могут всегда жить во мраке».
— Невозможно разорвать то, что слито воедино; то, что обладает целостностью, нельзя разрушить. Если есть слияние воедино, то его не разорвет и смерть. Единство, интеграция, — это слияние воедино не с другим, а с самим собой и в самом себе. Слияние различных сущностей в самом себе — это полнота с другим, но полнота с другим — это неполнота в самом себе. Слияние с другим — это все еще не полнота. Интегрированная сущность не становится целостной благодаря другому; ибо если она полна, то полнота проявляется во всех ее отношениях. То, что неполно, не может быть полно в отношении. Это иллюзия — думать, что нас делает полным другой.
«Благодаря ему я почувствовала полноту жизни. Я познала ее красоту и радость».
— Но все это окончилось. То, что не полно, всегда заканчивается. Слияние с другим всегда хрупко, оно всегда прекращается. Интеграция должна начаться внутри самого себя, и только тогда слияние будет нерушимым. Путь интеграции — это процесс негативного мышления, которое является высочайшей формой постижения. Стремитесь ли вы к интеграции?
«Я не знаю, чего я ищу; но мне хотелось бы понять, что такое надежда, так как надежда на будущее, по-видимому, играет важную роль в нашей жизни. Когда он был жив, я никогда не думала о будущем, никогда не думала о надежде на будущее, о счастье. Для меня не существовало завтрашнего дня. Я просто жила, не беспокоясь ни о чем».
— Так было потому, что вы были счастливы. А теперь несчастье, неудовлетворенность создают будущее, надежду или то, что им противоположно — отчаяние, безнадежность. Как странно, не правда ли? Когда ты счастлив, времени не существует, вчера и завтра совершенно отсутствуют, нет и мыслей о прошлом или будущем. Отсутствие же счастья рождает надежду и отчаяние.
«Мы рождаемся с надеждой на будущее и несем ее с собой до самой смерти».
— Да, это как раз то, что мы делаем; вернее, мы рождаемся в страданиях, а надежда на будущее ведет нас к смерти. Что вы понимаете под словом «надежда»?
«Надежда — это завтрашний день, это — будущее, это — жажда счастья, жажда лучших условий, чем нынешние, это — желание совершенствования. Надежда — это желание иметь лучший дом, лучшее фортепиано или радиоприемник, это мечта об улучшении социальных условий, о более
