что наблюдаете. Когда вы говорите: «Этого не должно быть» или «Так должно быть», вы устаёте, и вам становится скучно. Но если в течение всего дня вы наблюдаете, не выбирая, осознаёте, не думая о том, нравится вам это или не нравится, тогда, если в ваших сновидениях есть какой-то смысл и поскольку все сны очень активны, в них всегда происходит какое-то действие, это действие становится понятным уже в сам момент сновидения. Поэтому когда вы всё делаете таким образом, ум во сне останется необыкновенно живым, вам не придётся потом идти к толкователю снов. В таком пробуждённом состоянии ум видит нечто такое, чего никогда не может увидеть сознательный ум. Так что безмолвие — это не то, что следует практиковать, — оно приходит, когда вы поняли всю структуру, начало и течение жизни.
Нам необходимо изменить структуру нашего общества, его несправедливость, его ужасную мораль, созданное им разделение между человеком и человеком, войны, и полное отсутствие привязанности и любви, разрушающее мир. Если ваша медитация — только ваше личное дело, что-то, чем вы лично наслаждаетесь, — это не медитация. Медитация предполагает полное радикальное изменение ума и сердца. Это возможно только когда имеет место это необычайное чувство внутреннего безмолвия, и только этим создаётся религиозный ум. Такой ум знает, что священно.
Участник беседы: Как мы можем осуществить эту полную перемену?
Кришнамурти: Сэр, может ли знание произвести полную революцию? Может ли прошлое, то есть знание, вызвать полное изменение качества ума? Или необходима свобода от прошлого, так, чтобы ум пребывал в постоянной революции, в постоянном движении перемен? Центр знания, опыта и памяти — в наблюдающем, не так ли? Пожалуйста, не принимайте это, посмотрите на всё самостоятельно. Цензор, эго, есть в каждом, кто говорит «это правильно», «это неправильно», «это хорошо», «это плохо», «я должен» или «я не должен». Наблюдает именно этот цензор. Он — наблюдающий, и он отделяет себя от предмета, который он наблюдает. Цензор, наблюдающий, всегда есть прошлое, а «то, что есть» постоянно меняется, всегда ново. Пока существует разделение между наблюдающим и наблюдаемым, никакая радикальная революция невозможна: всегда будет извращение и разложение. Можно видеть, к чему привела Французская Революция или Революция Коммунистическая, — разложение происходит всегда. Пока существует это разделение, добродетель невозможна. Тогда вы спросите: «Как покончить с этим разделением?» Как может наблюдающий, представляющий собой накапливаемое прошлое в виде знания, прийти к концу? Этого не может произойти, потому что когда вы действуете механически, «наблюдающий» нужен вам. Вам нужно знание, когда вы идёте в контору, на завод или в лабораторию. Но это знание, привязанное к цензору, честолюбивому и жадному, портится; цензор использует его для искажения. Это так просто!
Когда есть осознание этого, наблюдающему приходит конец; это не вопрос времени, конец не приходит постепенно. Мы приучены думать: «Постепенно мы избавимся от наблюдающего, постепенно мы избавимся от насилия». Но тем временем мы лишь сеем семена насилия.
Итак, когда вы видите очень отчётливо, ясно, как «наблюдающий» — будучи «эго», «я», — всё разделяет, всё искажает, в самой этой вспышке восприятия наблюдающего нет.
Участник беседы: Может ли существовать непрерывная гармония в этой жизни?
Кришнамурти: Непрерывная гармония в этой жизни есть противоречие, разве нет? Идея, что она должна быть непрерывно, мешает открытию чего-то нового. Только в окончании заключено новое начало. Поэтому желание непрерывной гармонии — противоречие. Вы гармоничны — точка. Мы — рабы слова «быть». Если что-либо, что вы называете гармонией, становится постоянным — это уже дисгармония. Поэтому, сэр, не желайте ничего постоянного. Вы хотите, чтобы отношения ваши с женой были постоянными, счастливыми, приятными — все эти романтические фантазии. Но так никогда не бывает. Любовь не является чем-то, принадлежащим времени. Итак, давайте не будем жадными. Гармония — не то, что может продолжаться. Продолжаясь, она становится механичной. Но ум, который является гармоничным, «является» таковым, а не «будет» или «был». Ум, который является гармоничным, — опять же, «является» — неверное слово, — и который осознаёт, что он гармоничен, не задаётся вопросом: «Буду ли я иметь это завтра?»
Участник беседы: Сэр, какое отношение между вещами и словесным содержанием ума?
Кришнамурти: Это очень просто — разве нет? Когда мы понимаем, что слово не есть вещь, описание не есть описываемое, объяснение не есть то, что мы хотим объяснить, тогда ум свободен от слова. Если у человека есть образ самого себя, этот образ сконструирован словами, мыслью — мысль есть слово. Человек видит себя маленьким или большим, умным или гениальным — каким угодно, — и это представление о самом себе, этот образ можно описать. Он и является результатом описания. И этот образ есть творение мысли. Но является ли описание — образ — частью ума? Как связано содержание ума с самим умом? Вопрос такой, сэр? Да, конечно. Если содержание ума — это мебель, книги, слова других людей, ваши предубеждения, ваша обусловленность, ваши страхи, значит это и есть ум. Если ум говорит, что существует душа, Бог, ад, рай, дьявол, всё это является его содержанием. Содержание ума и есть ум. Если ум может освободить себя от всего этого, он становится чем-то совершенно другим; тогда ум — нечто новое и потому бессмертное.
Участник беседы: В чём отличительный признак человека, начавшего развивать осознание?
Кришнамурти: Простите, мне хочется пошутить по этому поводу — он не держит красного флага! Взгляните, сэр, прежде всего, как мы уже говорили, это не вопрос развития, это не вопрос медленного роста. Требуется ли время, чтобы понять что-то? Каково состояние ума, говорящего: «Я понял», — но не на уровне слов, а в полном смысле? Когда он говорит это? Ум говорит это, когда он на самом деле абсолютно внимателен к тому предмету, на который он смотрит. Будучи внимательным в данный момент, он всё понял полностью, и это не вопрос времени.
Участник беседы: Всюду так много страдания; испытывая сострадание, как может человек жить спокойно?
Кришнамурти: Вы полагаете, что вы отличаетесь от мира? Разве вы — не этот мир? — мир, который вы создали своим честолюбием, своей жадностью, своими соображениями экономической безопасности, своими войнами, — вы создали его. Убийство животных ради употребления их в пищу, деньги на военные расходы, отсутствие правильного образования — вы построили этот мир; он часть вас. Поэтому вы — это мир, а мир — это вы. Между вами и миром нет разделения. Вы спрашиваете: «Как же я могу обрести покой, когда мир страдает?» Как вы можете обрести покой, когда вы сами страдаете? Таким должен быть вопрос, так как вы и есть мир. Можете проехать по всему миру, поговорить с людьми, и будь они умными, знаменитыми или неграмотными, все они переживают ужасные времена — как и вы. Так что это не вопрос: «Как обрести покой, когда мир страдает?» Вы страдаете, следовательно, мир страдает; поэтому покончите со своим страданием, если знаете как. Страдание, с его жалостью к себе, прекращается только при самопознании. Вы спросите: «Что может сделать один человек, освободившись от своей печали? Какую ценность имеет такой человек для мира?» Этот вопрос не имеет смысла. Если вы освободились от скорби — вы знаете, что это значит? — и спрашиваете: «Какую ценность имеет этот человек в страдающем мире?» — это неправильный вопрос.
Участник беседы: Что такое безумие?
Кришнамурти: О, это достаточно просто, ясно. Большинство из нас — невротики, не правда ли? В большинстве своём мы немного неуравновешены, большинство из нас имеет свои особые идеи, особые верования. Однажды мы разговаривали с одним очень набожным католиком, и он сказал: «Вы, индусы, самый суеверный и фанатичный и нервный народ; вы верите в такое большое количество ненормальных вещей». Он абсолютно не осознавал своей собственной ненормальности — своих собственных верований, своих собственных глупостей. Так кто же уравновешен? Очевидно, что это человек, не испытывающий страха, кто целостен. Целостный — значит разумный, здравый и праведный. Но мы не таковы; мы — раздробленные человеческие существа, и потому мы неуравновешены. Равновесие есть только когда мы абсолютно целостны. Это означает здоровье, здравость, ясный ум, в котором нет предубеждений, в котором есть добродетель. [Аплодисменты.] Пожалуйста, не хлопайте. Ваши аплодисменты не имеют для меня никакого значения — я говорю серьёзно. Если вы поняли всё это, потому что вы сами это увидели, никакой необходимости аплодировать нет — это ваше. Просветление не приходит через другого — оно приходит через ваше собственное наблюдение, ваше собственное понимание себя.
Лондон, 30 мая 1970
Часть четвёртая
НЕОБУСЛОВЛЕННЫЙ УМ
«Ум, занятый приобретением знания как способом достижения свободы, не получает этой свободы».
Если вы вообще серьёзны, вопрос о том, можно ли избавить ум от обусловленности, должен стать одним из самых основных. Мы наблюдаем, что человек, живущий в различных частях земного шара, с разными культурами и системами общественной морали, очень глубоко обусловлен; он мыслит по определённой колее, действует и работает согласно шаблону. Он связан с настоящим через события прошлого. И ему удалось достичь колоссального знания; он обладает опытом нескольких миллионов лет. Всё это обусловило его — образование, культура, общественная мораль, пропаганда, религия, — и на это у него выработалась своя собственная особая реакция, отклик ещё одной формы обусловленности.
Нужно быть достаточно внимательным, чтобы увидеть всё значение этой обусловленности, как она разделяет людей, на нации, на религии, социально и лингвистически. Эти разделения — огромное препятствие, они порождают конфликт и насилие. Если человек хочет жить в абсолютном мире, творчески — мы поговорим о словах мир , «творчески» чуть позже, — если он действительно хочет так жить, он должен понять эту обусловленность, являющуюся не только периферийной или поверхностной, но также и очень глубокой, скрытой. Нужно выяснить, можно ли открыть всю структуру этой обусловленности. И когда она раскрыта, что делать, чтобы выйти за её пределы?
Если человек видит, что он обусловлен, и говорит: «Избавить ум от обусловленности невозможно», — то проблемы больше не существует. Если вы начинаете с утверждения, что человек никогда не освободится от обусловленности, всё исследование прекращается, вы уже воспротивились этой проблеме, отбросили её, среагировали на неё, на этом она заканчивается; вам остаётся только продолжать обусловленность украшать. Но если человек вник в эту проблему достаточно глубоко, осознал её целиком, что ему делать дальше? Как реагировать, если это очень, очень серьёзный вызов, который нельзя просто отбросить в сторону? Если это — что-то жизненно важное и имеющее огромное значение для нашей жизни, какова должна быть реакция?
Если вы открыли эту обусловленность, каким образом вы это сделали? Вы наблюдали её
