довольно досугу, лишь бы не пропала охота, – решитесь лучше, как помочь горю!

Лиза . Ну что ж я должна делать? довольно ли тебе моего слова: не быть ни за кем, кроме тебя, или умереть в девках!

Маша . Нет, нет, мы совсем не того хотим: нам надобно все или ничего – не правда ли, сударь?

Лестов . Так, конечно; без тебя не могу я быть счастлив, жизнь моя будет мне в тягость; или ты должна быть моею, или…

Маша . Или он поживет, поживет, да умрет, – сжальтесь, сударыня.

Лестов . Согласись уехать со мною к сестре моей. У ней село отсель в трех верстах; там мы обвенчаемся – и тогда уже никто нас не разлучит.

Лиза . Боже мой, что ты мне предлагаешь!

Маша . Куда какая беда, сударыня! любовное похищение; сколько комедий, сколько романов этим кончаются; да и в самом деле, сколько девушек увозится, что не скоро перечтешь; а сколько еще таких, которые бы ради, чтоб их увезли, да никто не увозит!

Лиза . Чего ты требуешь от меня?

Лестов . Это мне нужно, чтоб оживить хотя немного мои надежды.

Лиза . Жестокая мачеха, ты будешь причиною…

Лестов . Я только одного слова от тебя требую… Ты молчишь? Прости ж навек…

Лиза . Постой! (Бросается в креслы.) Лестов, как я несчастлива!

Лестов . Маша, она лишается чувств!

Маша . Ну да, вить вы видите, что дело идет своим порядком. (Сумбуров показывается.)

Лестов (бросаясь на колени.) Лиза, любезная Лиза! – что делать?.. Маша!.. Лиза!..

Маша . Я брошусь за спиртом, – и! у вас уж голова завертелась? Да неужели, сударь, сроду для вас это первый обморок?

Явление тринадцатое

Сумбуров, Маша, Лиза и Лестов, потом Сумбурова.

Сумбуров . Как! как! что это значит? Перед дочерью моею на коленях!.. В лавке! середи целого города! середи бела дня! О страм, о стыд!.. Беззаконники!

Лиза . Батюшка!

Лестов . Новое несчастие!

Сумбуров . Бесстыдная дочь! Ты стоишь, чтоб я тебя удавил на этом же месте.

Сумбурова . Какой шум! какой крик! что такое здесь делается?

Сумбуров . Поди, сударыня, – посмотри, полюбуйся – всем этим я тебе обязан! Если б не твоя дьявольская охота таскаться по этим проклятым лавкам…

Сумбурова . Да что такое?

Сумбуров . А то, что я застал его милость на коленях перед дочерью. Понимаешь ли ты, глупая голова, какой это стыд всему нашему роду – на коленях в публичном месте…

Сумбурова . Ну вот, батюшка, ты ведь первый всегда был за него заступник: поделом тебе! а вы, сударь, как осмелились?

Сумбуров (передразнивая.) А вы, сударь, как осмелились? Почему и не осмелиться, коли дура попалась. – Езди только почаще сюда, так, наконец, кто-нибудь осмелится и с тобою то же сделать.

Лестов . Простите, сударь, моей страсти…

Сумбуров . Нет, нет, сударь, этого страму никогда я вам не прощу! Как ты мог!.. А я! – я уж было передумывал в твою пользу. Первый твой гостинец, что ты услал слуг пить и остался говорить с дочерью, не щадя моего имени, не размысля, что скажут прохожие, видя девушку в карете одну, не видя при ней никого, кроме молодого повесы; – что подумают о ней и о тех, чья она дочь? Ну да я было и это простил, отнес это на счет молодости, на счет нерассудливости; намеревался было, помня дружбу отца твоего… а ты, – ты подкупил здесь этих плутовок помогать тебе…

Маша . И, сударь…

Сумбуров . Молчи, молчи, голубушка, я не так прост и слеп! Ты подкупил, говорю я, этих плутовок обмануть нас и доставить тебе свидание; ты не пожалел чести и доброго имени друга отца твоего, – и перед этой ветреницею, на поношение мне и чтоб видел малый и большой, конный и пеший!.. Нет, нет, мы более не знакомы!

Лестов . Я умоляю вас…

Сумбуров . Я не хочу слушать ничего!

Лестов . Я клянусь вам…

Сумбуров . Двора моего не знайте; да забудьте, коли можете, и то, что я был друг вашему отцу, – а то вам совесть не даст покою после вашего поступка. – Поедем, сударыня!

Лестов . Итак, ни мои просьбы, ни мои обещания поправить…

Сумбуров . Я мало об этом забочусь.

Лестов . Прощайте же, сударь, и ждите всего от моего отчаяния!

Сумбуров . Бесстыдник! – Вот тебе, сударыня, французские лавки! Вот тебе французские мастерицы! – смастерили было они добрую игрушку. О стыд! о поношение, какого с начала света в роде Сумбуровых не бывало! Вон отсель, вон из этого дьявольского гнезда!

(Сумбурова уходит). Маша . Да наша ли вина?..

Сумбуров . А ты, моя голубушка, ты поди к своей мадаме да скажи ей, что она негодница, и ты с ней вместе; что она плутовка, и ты с нею вместе; что она за свои добрые промыслы заслуживает сидеть в рабочем доме, и ты с ней вместе; и что я бы желал, чтоб она, проклятая, и с лавкою своею сквозь землю провалилась, и ты с ней вместе! (Выталкивает Машу и уходит.)

Конец второго действия

Действие третье

Явление первое

Лестов, Маша и Аннушка.

Лестов . Прекрасная мысль, Андрей! – Да выслушай, Маша?

Маша . Проклятый француз! – Все ли оттоль выбрано, что нужно, Аннушка?

Аннушка . Начисто, и остались такие вещи, что полиция может только полюбоваться, а придраться будет не к чему.

Лестов . Да что там у вас сделалось? Плюнь на все, Маша, и похвали лучше мою выдумку. – Андрей!

Маша . Да постойте на час и наперед посоветуемся; ведь вы видите, что мне не до вас! – Ну бронзы?

Аннушка . На чердаке.

Лестов . Да что за дьявольщина! – у вас всех медных богов и богинь туда потаскали.

Маша . Ничего, сударь, ничего, – на них пришла маленькая беда, они от полиции сбежали на чердак.

Лестов . Да разве что-нибудь дошло до ваших ушей? – Вздор, Маша! с сильными друзьями бояться нечего; послушай-ко лучше…

Маша . Ох! в одну минуту… а кружева?

Аннушка . О! я их запрятала в такое место, которое только мне известно, и куда уж, конечно, дороги полицейскому я не покажу.

Маша . Ну подите ж пока, да осмотритесь еще хорошенько.

Явление второе

Маша, Лестов, потом Андрей.

Лестов . Да что эта суматоха значит?

Маша . Гонение на нашу невинность. Есть некто негодный француз Трише, который грозил донести, будто у нас есть контрабанда.

Лестов . И в самом деле есть?

Маша . Ну нет; – хоть мы и правы, однако ж осторожность в таких случаях – не порок.

Лестов . Трише! Трише! да что это за Трише?

Маша . Года за два он был то разносчиком, то нанимался в камердинеры и назывался Дюпре, – а теперь разбогател и пожаловал себя в мусье Трише.

Лестов . Дюпре, – ах! да этот бездельник был у меня камердинером, обокрал меня кругом и бежал.

Маша . Он-то, проклятый, грозится на нашу лавку.

Лестов . Вздор! – я его усмирю, когда хочу. Посмотри наперед, что я вздумал… Андрей! – никак его чорт унес!

Андрей . Чего изволите, сударь?

Лестов . Беги, и как можно скорей отыщи Сумбурову и тихонько, чтоб никто не знал, скажи ей… (Шепчет.) Да лети ж стрелой!

Андрей . Лечу, сударь!

Лестов . Андрей!

Андрей . Чего изволите?

Лестов . Ты ведь догадался, что моим лакеем называться не должен, а будто отсель из лавки.

Андрей . Как же, сударь!

Лестов . Ступай же. – Андрей!

Андрей . Я, сударь!

Лестов . Да чтоб старик, пуще всего, тебя не видал – никак.

Андрей . Знаю, сударь!

Лестов . Андрей!

Андрей . Еще, сударь!

Лестов . Проворство, и осторожность!

Андрей . Слышу, сударь!

Лестов . Андрей!

Андрей . Еще!

Лестов . Смотри ж, – или синенькую в руки и позволение двое суток пить без просыпу, или добрый солдатский прием, – понимаешь? Прощай!

Явление третье

Маша и Лестов.

Лестов . Ну, Маша, посол в дороге, теперь подумаем.

Маша . За делом ли он послан? Не правда ли?

Лестов . Вот ведь какая самолюбивая! Уж коли не ты вздумала, так и дурно.

Маша . Вот ведь какие самолюбивые! Уж коли вы вздумали, так и хорошо. – Посмотрим же этого хорошего.

Лестов . Да, конечно, не худого. Слушай же обоими ушами и удивляйся моей замысловатости. – Я послал Андрея к Сумбурвой сказать, от имени мадам Каре, будто у вас есть запрещенные товары для нарядов, что она может купить их за бесценок и чтоб нынешний же вечер, попозже, сюда приехала. Как ты думаешь, соблазнит это ее?

Маша . Легко станется, что приедет. Ну, а там что ж?

Лестов . Она приедет с Лизой от старика тайком; ты уведешь ее в другую комнату; Лиза знает, что нам уже не осталось иной надежды, после давишней разлуки, как уехать, – она на это согласится.

Маша . А если Сумбурова приедет без падчерицы?

Лестов . Без падчерицы! – это мне в голову не пришло. Ну, так что ж, я употреблю все силы, чтоб Сумбурову склонить на свою сторону: просьбы, слезы…

Маша . А как она не согласится? – и увозить будет некого!

Лестов . Некого! я ее увезу.

Маша . Ха, ха, ха! Прекрасная мысль! Разве вы новую кунсткамеру заводите?

Лестов . Нет, право, не шутя, увезу за город, в село, к сестре, а потом уж пущусь с Сумбуровым в мирные переговоры; – и если дело пойдет на лад, так выдам ее при размене пленных, а себе возьму прелестную Лизу.

Маша . Божественно! Теперь послушайте меня. – Мачеха не приедет, или приедет, да без падчерицы. Склонить ее невероятно; увезти старуху через весь город это хорошо в романах, – а не наяву. Теперь, как вы думаете: не лучше ль бы было посоветовать прежде, нежели отправлять Андрея?

Лестов . Ты меня как разбудила, негодная, и совсем некстати; по крайней мере я воображением был счастлив. Для чего ж ты мне не хотела отвечать, когда я тебя звал на совет?

Маша . Всякому, сударь, своя голова дорога. Вот как я себя обеспечила, так могу и за вас подумать. Только, как ни раздумываю, а все выходит, что ваше посольство ни к стати, ни к месту.

Лестов . Едва ли ты не права, Маша! – Однако ж Андрей уж далеко. Как бы придумать, чтоб это посольство не пропало?

Маша . Из него разве та польза может выйти, что я могу вкрасться в доверенность Сумбуровой, – и там со временем…

Лестов . Со временем! с ума ты сошла.

Маша . А вам бы, сударь, хотелось роман свой на первой странице кончить, – какая нетерпеливость! Правда, у меня есть одна мысль… да, да, пусть только приезжает Сумбурова… прекрасно! Надобно сказать правду: у