скоту пищу его и птенцам ворона, взывающим к Нему» — Пс. 146:8–9) и в книге Иова («Кто приготовляет ворону корм его, когда птенцы его кричат к Богу, бродя без пищи!» — Иов 38:41).

31

Ср.: ВОРОН, по сл. Вран, Corvus Corax. Птица величиною с курицу, покрытая вся черными перьями, но на спине оныя к сизому подходятъ цвету. Питается падлом, которое издалека обоняет; и по сему во многих местах воронов убивать запрещают (САР1 Ч. 1,1789. — С. 854). ВОРОНА, по сл. Врана, Corvus cornix. Птица в Европе всем известная, питающаяся падалищем, разными насекомыми, гусеницами и семенами; у нее голова, глотка, нижняя часть шеи, крылья, хвост, ноги и нос черные, прочия же части пепловаго цвета (САР1 Ч. 1, 1789.-С. 853).

32

Ср.: «Эпическая поэма заключает какое-нибудь важное, достопамятное, знаменитое приключение, в бытиях мира случившееся и которое имело следствием важную перемену, относящуюся до всего человеческого рода <…> или воспевает случай, в каком-нибудь государстве происшедший и целому народу к славе, к успокоению или, наконец, к преображению его послуживший» {Херасков М. М. Взгляд на эпические поэмы /Херасков М. М. Избранные произведения. — Л.: Советский писатель, 1961. — С. 180). У Крылова, конечно, речь идет не о «государственном случае», но приключение, пережитое Вороной, можно включить в разряд «знаменитых», «в бытиях мира случившееся». Как бы там ни было, нельзя в связи с ним не вспомнить об искушении прародительницы, правда, в роли самого хитрого среди «всех зверей полевых, которых создал Господь Бог» (Быт. 3:1) выступает Лисица, а соблазняемой — Ворона, однако существенно, что только у Крылова звучит провиденциальная нотка и Бог принимает непосредственное участие в сюжете. К слову замечу, что в картинах, написанных на сюжет грехопадения, нередко изображали ворона, сидящего на древе познания добра и зла.

33

Сознавал ли это Крылов? Конечно, да. Если этого нельзя с уверенностью сказать относительно разбираемого стиха, то что касается басни в целом, сомнений быть не может — недаром же, до конца жизни перенумеровывая и переставляя басни из одной части в другую в составе «Басен в девяти книгах», поэт неизменно открывал собрание «Вороной и Лисицей».

34

Знаками его присутствия, разумеется, является ритмически организованная речь и — легким намеком — использование оборота «Бог послал», который, однако, как было показано, звучит весьма двусмысленно.

35

САР1 Ч. 1, 1789.-С. 34.

36

САР1 Ч. 1, 1789.-С. 33.

37

Ангельский, прил., перен. Чудесный, дивный, приятный (Кимягарова Р. С., указ. соч. — С. 32).

38

В цитировавшемся псалме 146 чуть выше стиха о пропитании Господом скота и птенцов ворона говорится: «Смиренных возвышает Господь, а нечестивых унижает до земли» (Пс. 146:6).

39

Лексема, например, не попала в словарь под ред. Д. Н. Ушакова.

40

Кимягарова Р. С., указ. соч. — С. 517–518.

41

Samuel Taylor Coleridge, «Table Talk»: «I wish our clever young poets would remember my homely definitions of prose and poetry; that is, prose, — words in their best order;poetry, — the best words in their best order» (Мне бы хотелось, чтобы наши умные молодые поэты запомнили мои домашние определения поэзии и прозы, а именно: проза — слова в наилучшем порядке; поэзия — лучшие слова в лучшем порядке. 12 июля 1827).

42

Вот еще пример подобной звуковой игры: «ЛИСа бЛИЗехонько бежала».

43

САР1 Ч. 2, 1790. — С. 793. В САР2 эта словарная статья вошла без изменений (САР2, ч. V, 1822.-С. 310).

44

САР1 Ч. 2, 1790. — С. 792. Ср.: 1) ‘безпокоиться мыслями о чем-нибудь, тревожиться духом, чувствовать смущение. Услышав неприятную весть, очень задуматься. 2) страдать задумчивостию, быть подвержену задумчивости’ (САР2, ч. 2. 1809. — С. 560). В связи с этим более чем странным выглядит утверждение В. В. Виноградова: «Значения глагола задуматься — задумываться не потерпели очень существенных изменений на протяжении XVIII–XIX вв. Основное значение — „всецело предаться думам, размышлению, погрузиться в думы, мысли“ — лишь углубилось в своих признаках, в своем содержании, расширило свои контексты, особенно в романтических стилях художественной речи 20–30-х гг. <…> Кроме того, в глаголе задумываться наметилось еще два оттенка. <…> Задумываться в просторечии стало обозначать „впадать в меланхолию, в душевное расстройство“». (Виноградов В. В. Об основном словарном фонде и его словообразующей роли в истории языка. — Известия АН СССР. ОЛЯ. Т. X. Вып. 3. М., 1951. — С. 229–230; курсив авт. — А. К). Как видим, семантика глагола задуматься — задумываться изменения претерпела, и весьма существенное, а значение ‘впадать в меланхолию, в душевное расстройство’ в CAPj отмечалось как основное.

45

САР1 Ч. 2, 1790. — С. 792. Ср.: 1) в печали находящийся, грустный, печальный; 2) подверженный задумчивости, страждущий задумчивостию (САР2, ч. 2. 1809. — С. 560). Как видим, в САР2 первичное и вторичное значения поменялись местами.

46

САР1. Ч. 2, 1790. — С. 792. Ср.: ‘задумавшись, смущенно, углубясь в размышление’ (САР2, ч. 2. 1809.-С. 560).

47

САР1 Ч. 2, 1790. — С. 792. Ср.: ‘склонность безпрестанно думать, мыслишь о печали своей, заниматься одним только тем предметом, который дух наш терзает, и не разгонять ничем оскорбительных воображений, от чего самая жизнь делается несносною’ (САР2, ч. 2. 1809. — С. 560). Элегия Н. И. Гнедича «Задумчивость» (1809) представляет собой великолепную иллюстрацию к этой словарной статье:

Страшна, о задумчивость, твоя власть над душою,

Уныния мрачного бледная мать!

<…>

Тебя твое мрачное сердце стремит

Туда, где безмолвна обитель скорбящих

Иль где одинокий страдалец грустит.

И т. д.

48

«Грустную» экспрессию задумчивости отчетливо ощущали младшие современники Крылова. Приведу навскидку несколько хрестоматийных примеров. Героиня «свободного романа» «дика, печальна, молчалива» (II: XXV); в следующей строфе задумчивость объявляется ее подругой «от самых колыбельных дней» (II: XXVI). В VIII главе муза является поэту «барышней уездной <…> с печальной думою в очах» (VIII: V).

А вот портрет Онегина:

С душою, полной сожалений,

И опершися на гранит,

Стоял задумчиво Евгений…

(I: XLVIII)

Задумчивость у Пушкина если и не абсолютно синонимична грусти, то по крайней мере обычно соотнесена с нею. Подтверждения тому, конечно же, можно найти не только в «Онегине» (ср., например, финальную ремарку «Пира во время чумы»: «Пир продолжается. Председатель остается, погруженный в глубокую задумчивость»).

Еще один пример — лермонтовский «Утес»:

Одиноко

Он стоит, задумался глубоко,

И тихонько плачет он в пустыне.

49

По сути дела такая же схема — переход от угрюмости к радости — лежит в основе пушкинского «Гробовщика»: «… гробовщик чувствовал с удивлением, что сердце его не радовалось. <…> Адриян Прохоров обыкновенно был угрюм и задумчив…» — «Ой ли! — сказал обрадованный гробовщик».

50

Справедливости ради замечу что обрадованная Ворона в первый раз появилась в притче Хвостова: «Ворона глупая от радости мечтала, // Что Каталани стала…».

51

Кимягарова Р. С., указ. соч. — С. 148–149.

52

«Иногда умалительныя служат вместо названий приветственных к тому и другому полу. Голубчик мой. Голубушка моя» (САР1 Ч. 2,1790. — С. 189; САР2. Ч. 1. 1809. — С. 1173; курсив источника. — А. К.).

53

Эту рифму у Сумарокова позаимствовал Хвостов: «… коварная лисица // Сказала напрямки: „Не верь хвале, сестрица…“».

54

Попутно не могу не отметить собственно крыловской поэтической находки — внутренней рифмы, которой, увы, не замечают мастера художественного чтения:

Вдруг сырный дух Лису остановил…

Здесь наречие вдруг, безусловно, надо читать с фрикативным

[х]: вДрУХ // ДУХ.

55

Эти СТРЦ особенно ярко проявляются на фоне придыхательного шепотка вступления: «ГолубуШка, как хороШа! // Ну Што за Шейка, Што за глазки!».

56

В Ветхом Завете заповедано гнушаться и не есть «всякого ворона с породою его» по причине их скверны (Лев. 11:13–15).

57

В алхимии ворон, изображенный рядом с черепом или надгробием, символизирует черноту и умерщвление, nigredo — первую стадию «Малой Работы», смерть мира, принцип «земля к земле» («…прах и в прах обратишься»).

58

Ср., например, функции ворона и голубя в библейском сказании о всемирном потопе (Быт. 8:6–12). В виде голубя традиционно изображался и Св. Дух («Дух Святый нисшел на Него в телесном виде, как голубь» — Лк. 3:22).

59

САР1 4.5. 1794. С. 376.

60

Возможно, еще одной причиной отвергнуть его послужило нежелание Крылова актуализировать Лисицу как субъекта речи посредством местоимения я. Таким путем, например, пошли В. К. Тредиаковский («<…> птицею почту тебя // Зевсовою впредки <…> // И услышу песнь, доброт всех твоих достойну»), М. М. Херасков («Я б целый день с тобой, голубка, просидела, // <…>Изволь-ка песенку какую ты начать, // А я пойду плясать») и Д. И. Хвостов. Местоимение первого лица и соответствующие глагольные формы сказуемых настоящего и будущего времени снижают степень «объективности» лести, превращая ее в исключительно субъективную оценку говорящего, тем самым выдавая его (и, разумеется, его намерения) с головой. Поверившая столь неприкрытой лжи Ворона, таким образом, с полным основанием заслуживает «титулы» глупой, неразумной и т. и.

61

Внемли с улыбкой голос мой

Как мимоездом Каталани

Цыганке внемлет кочевой.

62

Мне не удалось найти каких-либо документальных свидетельств, однако трудно удержаться от предположения, что это обстоятельство, подкрепленное неземным голосом и красотой Каталани, обусловило появление адресованных певице всякого рода мадригалов, посланий и эпиграмм.

63

Ср. также: «Жительница садов! товарищи внимают голосу твоему, дай и мне послушать его» (Песн. 8:13); «ты прекрасна! глаза твои голубиные» (Песн. 1:14); «ты прекрасна! глаза твои голубиные под кудрями твоими» (Песн. 4:1).

64

Фомичев С. А., указ. соч. — С. 269.

65

Любопытно, что в «Песни песней» фигурирует ореховый сад: «Я сошла в ореховый сад посмотреть на зелень долины, поглядеть, распустилась ли виноградная лоза, расцвели ли гранатовые яблоки?» (Песн. 6:11). Однако здесь имеются в виду не ореховые «кусточки», а деревья, на которых растет грецкий орех.

66

Ср.: «вид его подобен Ливану, величествен, как кедры» (Песн. 5:15); «если бы она была дверь, то мы обложили бы ее кедровыми досками» (Песн. 8:9); «Глас Господень силен, глас Господень величествен. Он высекает пламень огня, сокрушает кедры, кедры Ливанские» (Пс. 28:3–8); «Я возвысилась, как кедр на Ливане и как кипарис на горах Ермонских» (Сир. 24:14) «праведник <…> возвышается подобно кедру на Ливане» (Пс. 91:13) и т. д.

67

Ср., кстати, две эпиграммы Н. П. Николева на Наполеона, который, «оставя Москву, похитил с Ивана Великого крест, думая, что он золотой <…> но <…> крест медный <…>»:

Зачем Наполеон с потерею несметной

Спешил пролезть в Москву из отдаленных мест?…

Затем, чтоб получить венец бессмертный:

С Иван-великого спилить еловый крест.

Зачем Наполеон из отдаленных мест

Тащил в Москву свое тщеславие геройско?

Затем, чтоб, потеряв сокровищи и войска,

С Иван-великого снять деревянный крест.

(Н. П. Николев — Д. И. Хвостову, 5 ноября 1812 года // Письма русских писателей XVIII века. — Л.: Наука, 1980. — С АХ). Еловый / деревянный крест в данном случае оказывается изоморфным медному, т. е. во всех случаях подчеркивается «неблагородство» материала, символизирующего несостоятельность Наполеона и беспочвенность его притязаний на величие.

68

Ср., например, у А. П. Сумарокова:

И попугай ничто перед тобой, душа,

Прекраснее