одна из тьмы вещей.
Может быть, страх мешает мне постигнуть
Великое Инь, из которого я рождён?
Что боюсь я увидеть в смутной мгле
непостижимого перехода от небытия к
бытию?
Пытаясь забыть об этом,
я распахиваю отверстия своих страстей
и поглощаюсь потоками своих дел.
Это значит, что я боюсь узнать, для чего
появился на свет.
Страх рождения становится страхом смерти
Умирание есть возвращение в лоно
творения.
Разве умирают не тем же путём, что
рождаются?
Неизвестно, что и как заканчивается
на том конце перехода.
Но Великий Круг должен быть замкнут.
Чтобы быть готовым к этому,
не отвергай малые круги бытия.
Возвращение в Липовку — это замыкание
малого круга.
Дождь ли идёт и стекает по ветвям
берёзы,
солнце ли выглянет, бросит свой луч на
белую стенку печи,
баба Люба придёт с миской молодой
картошки,
или Кулёк постучится в окно, просит сто
граммов водки,
чай наливаю в глиняную кружку,
три морковки несу с огорода для супа,
цветы луговые поставлю в кувшин,
подброшу поленья в печь,
книгу читаю,
прилягу усталый,
сплю,
вижу сны.
Что бы в Липовке ни происходило, это
хорошо.
В Липовке так хорошо, как будто
я уже существую, но ещё не рождён,
или ещё существую, но уже умер.
53
Большая дорога совершенно ровна.
Жизнь в Липовке совершенно проста.
Почему люди любят узкие тропинки
больших городов?
Если бы я владел знанием!
которые идут по большой дороге и
живут простой жизнью.
Я слышал о таких людях,
но не встречал ни одного.
Больше всего люди любят
одеваться в цветные шелка,
обретать и накапливать драгоценные вещи.
Посмотри программу новостей,
открой газету,
оглянись вокруг.
Вот роскошные офисы,
а вот голодные люди.
Вот речи властителей,
а вот молчание простых людей.
Вот блеск звёзд,
а вот мрак безвестности.
Разве это не воровство и разбой?
Всем известно, что
Разве это не насилие и убийство?
Всем известно, что
и один не выше другого.
Разве это не бахвальство и зазнайство?
Всем известно, что
лучше другого человека.
Всем это известно, но достичь этого
невозможно!
Большая дорога совершенно пустынна.
54
Моя Липовка начинается в «красном» углу
избы, на конце лавки, у краешка стола.
Там помещается только один человек.
Он прислоняется спиной к рисовой
соломке, прикреплённой к стене,
и пьёт чай.
Следующий круг — большой стол,
вокруг которого на двух длинных лавках
сидят люди: моя семья и наши гости.
Круг побольше — пространство избы
с печкой, кроватями, сундуком,
китайским фонариком у книжной полки.
под общей крышей с сенями,
клетью, чердаком, мостом,
верандой и крыльцом.
Ещё круг — моя земля, огороженная
забором,
с клумбами цветов, с двумя берёзами,
вишнями, калиной, яблоней, огородом,
туалетом, малиной, крапивой, бурьяном
и уже за изгородью — картофельным полем,
заросшим травой и жёлтыми цветами.
Ещё круг — деревня с её улицами, домами,
колодцами, мельницей без крыльев,
садами, огородами, овцами, козами,
коровами, лошадьми, собаками и людьми.
Ещё круг — Липовский погост, заброшенная
бесчисленные ручьи и пруды,
широкие луга,
леса сосновые, дубовые, берёзовые,
пересечённые дорогами и тропинками.
деревни Демушкино, Рожково, Ласицы,
Шевали-Майданы, Мыс Доброй Надежды,
шоссе от Ласицы до Сасово,
от Сасово до Кадома.
Ещё круг — Рязанская область, Россия,
Когда я тихо сижу в своём углу,
мне кажется, я что-то воспринимаю
от ушедших людей.
От своего старинного друга,
с которым я скоро сравняюсь в летах.
От своей бабушки,
которая так любила лес, грибы, ягоды.
От прежнего хозяина дома, бондаря,
которого я никогда не видел и
которого баба Люба называла
«старик-горюн».
То, что воспринимается от ушедших людей,
называется Дэ.
То, что распространяется
подобно кругам на воде,
называется Дэ.
От высокой древности до этого часа
стекается ко мне,
от меня до пределов мира растекается.
Моё место на границе времени и
пространства.
Я должен быть спокойным и прозрачным,
чтобы не создавать запруду движению
потока.
55
Хотя совершенное Дэ наполняет весь мир,
оно распределено в нём неравномерно.
В Липовке оно подходит к самой
поверхности.
Его можно впитывать кожей,
Вдыхать с воздухом,
Вбирать с солнечным светом днём,
с лунным светом ночью.
Приезжая в Липовку, я становлюсь
подобным новорождённому.
только ужи скользят в траве около
Старицы и Чёрного Озера.
Здесь нет свирепых зверей,
только зайцы петляют по лесу
и своими тропами ходят лоси.
Здесь нет хищных птиц,
только утки кружат над лугами или
сорока перелетит с огорода на огород.
Из моих костей уходит жёсткость, из мышц
— напряжение.
Сердце становится мягким, а дух
— чутким.
Чтобы достичь этого состояния, люди
отгораживаются от мира глухой стеной и
уходят внутрь себя в асанах, пранаямах
и медитациях.
В Липовке, наоборот,
все отверстия открываются, завесы падают
и мир вливает в меня свой покой.
Наверное, таким был мир
в изначальной целостности до разделения
на мужское и женское.
Все мои души в Липовке кричат с утра до
вечера и не охрипнут.
Мои руки работают трудную работу и не
болят.
Мои ноги без устали ходят по всем
дорогам в лесах и лугах.
Липовка совершенно гармонична.
Её постоянство — как небо над головой.
Её мудрость — как земля под ногами.
Как вода наполняет озёра, радость
наполняет жизнь.
Уезжаешь из Липовки — будто погибаешь
раньше времени.
56
Тот, кто знает, не говорит.
Тот, кто говорит, не знает.
Выйду к берегу Чёрного Озера.
Найду в кустах припрятанную
лодку-долблёнку.
Выплыву на середину воды.
чтобы не перевернуться, нужно
сидеть неподвижно,
ни к чему не стремиться,
отказаться от страстей,
освободиться от суетливости,
избавиться от целей,
отбросить мысли,
потерять чувства,
— лёгкая как пушинка —
сама скользнёт вдоль Озера,
расступятся жёлтые кубышки
и белые кувшинки,
шелохнётся тростник,
отразятся деревья в воде.
Лодка замрёт на середине Озера.
Только так и можно поймать рыбу в чёрной
прозрачности чистой воды.
Чёрное Озеро и я.
Друг другу не родственники.
Друг другу не чужие.
Друг от друга не ждём выгоды.
Друг друга не возвышаем.
Друг друга не унижаем.
Рыба плывёт в глубине, шевеля
плавниками.
Я не ловлю рыбу. Рыба не ловит меня.
Чёрное Озеро черным-черно.
Лодка-долблёнка подобна белой пушинке
травы.
57
«Страна управляется справедливостью.
Посредством недеяния овладевают всем
миром.»
«Что за чушь!» — сказал Город, и я
поехал в Липовку.
Как много в мире сирых и убогих.
Как много беспорядков и смуты.
Как много в мире странных явлений.
Как много воров и разбойников.
С древних времён
умными, знающими, умелыми и искусными.
Только деревья, трава и цветы, похоже,
ничуть не изменились.
«Люди стали такими умными!» —
сказала мне трава на лугу Липовки.
«Люди теперь так много знают!» —
сказали мне сосны в лесу Липовки.
«Люди научились делать такие изощрённые
вещи!» —
сказала мне вода Старицы.
«Всё идёт к тому, что скоро на земле
наступит всеобщее благоденствие
и все люди будут счастливы.» —
сказала мне пыль дороги.
Ветер пронёсся над Липовкой и унёс все
слова в облака.
58
«Когда реформы осуществляют, они не
идут.
Когда о них забывают, перемены
происходят.» —
так сказала мне чёрная гусеница на
зелёной ветке ивы.
И попросила отойти подальше, собираясь
превратиться в куколку.
Я сидел на берегу Старицы и смотрел, как
свет — в темноту,
ветер — в тишину.
Куколка чёрной гусеницы
похожа на осколок бесчувственного камня,
она совершенно не может ползать.
Но как иначе войти в превращение
и стать красной бабочкой
Человек потерял своё солнце в глубокой
древности.
Счастье и несчастье, добро и зло
не имеют постоянства.
Кто знает их границы?
В
