то этих бедствий удастся избегнуть, если же он будет разрастаться, Провидение исправит человека самою революцией, которая явится результатами этих бедствий. Что бы ни случилось, все в конечном итоге обернется, как всегда, к лучшему, хотя этого не может случиться без того, чтобы не понесли кару те, которые своими злыми деяниями все же споспешествовали общему благу» (Дизраэли, к сожалению, не указывает, из какого сочинения взята цитата). Гертли в 1749 г. писал в книге «Observations on Man»: «Вероятно, что все гражданские власти падут. Вероятно, что существующие формы церковного управления распадутся» (Prop. 81 и 82). Предсказание Руссо в «Эмиле» общеизвестно. Нужно добавить, что подобная интуиция может быть верной и тем не менее основанной на случайном совпадении. Так, по словам академика Е. В. Тарле (в его замечательной статье «О границах предвидения в истории». — «Русское Богатство», 1902), Руссо заявил однажды про Корсику, будто этот остров когда-нибудь удивит всю Европу. Между тем нет ни малейших оснований усматривать в этой фразе какое-либо мистическое указание на судьбу Наполеона.

Историческая дивинация есть вид творческой интуиции и, как мы видели, является ассоциативно обусловленным психическим процессом, в котором элементы целостной концепции вероятного будущего комбинируются из материалов, полученных путем глубокого изучения прошлого в связи с личным житейским опытом и психологической чуткостью и проницательностью лица, ставящего исторический прогноз. Все такие предсказания даются в общей форме, так как конкретные подробности слишком трудно уловимы ввиду исключительной сложности факторов, образующих грядущее событие. Историческая дивинация имеет чувство целостной концепции направленным на временные отношения — географическая интуиция великих путешественников направлена на невидимые и отдаленные пространственные отношения. Проф. Э. Ф. Лесгафт приводит яркие примеры географической интуиции в своей еще не напечатанной монографии о жизни и творчестве Колумба.

325

XLV. Критика Шеллинга. Хронологическая таблица Дармштедтера

В рассуждениях Шеллинга прежде всего, как я уже заметил, бросается в глаза полное обособление мира интуиции, догадки и мира «механического», рассудочного научного мышления. Мы уже видели, что на самом деле интуиция и рассудок теснейшим образом связаны, — они имеются в любом синтетическом силлогизме. Торжественное заявление, что науки будут впоследствии упразднены за ненадобностью и заменены мистическим откровением, производит сначала впечатление мальчишеской выходки, показывания языка господам ученым. Но если вдуматься в утверждение Шеллинга в свете тех идей, которые были ему неведомы, то можно сказать, что превращение науки в непосредственное знание есть бесконечно отдаленный пункт, в направлении которого двигается и вечно будет двигаться наука. Догадка, опыт и рассуждения всегда будут играть в науке одинаково важную роль, но весьма вероятно, что шансы для продуктивного использования и для успешного развития счастливых догадок и вообще догадливости, по мере все более и более правильной организации мировой науки, разумного разделения труда, надлежащего воспитания и улучшения экономических и социальных условий человечества, будут возрастать: в темпе разработки изобретений заметно, действительно, ускорение. В книге Ludwig Darmstadter «Handbuch zur Geschichte der Naturwissenschaften und der Technik'», представляющей хронологический перечень открытий, число страниц, посвященных изобретениям и открытиям, если разбить всю книгу на полустолетия, выразится в следующем ряде:

1010-1060 — 1 стр 1510-1560 — 15 стр

1060-1210 — 1 стр 1560-1610 — 20 стр

1210-1260 — 3 стр 1610-1660 — 21 стр

1260-1310 — 3 стр 1660-1710 — 34 стр

1310-1360 — 2 стр 1710-1760 — 40 стр

1360-1410 — 2 стр 1760-1810 — 97 стр

1410-1460 — 3 стр 1810-1860 — 290 стр

1460-1510 — 6 стр 1860-1908 — 475 стр

Конечно, эти цифры лишь отчасти говорят в пользу ускорения в процессе роста изобретений, но все же ускорение несомненно. Я говорю лишь отчасти, потому, что: 1) история изобретений нового и особенно новейшего времени нам более известна; 2) у нас есть наклонность преувеличивать значение новейших открытий, особенно в технике; мы забываем, что творческий процесс так же значителен и при образовании первых зачаточных, практически негодных форм изобретения; 3) список Дармштедтера весьма односторонен, в нем хорошо представлены преимущественно немцы. Во всяком случае, ускорение в темпе технического изобретения произошло не вследствие возрастания роли интуиции в ущерб роли опыта и рассудка, но вследствие усиления и более тесного и упорядоченного сближения между собою этих трех моментов изобретения. Однако сближение интуиции с рассудком есть процесс асимп-

1 Книгу Дармштедтера, а также упомянутые выше работы Реджинальда Таунсенда и Бехтерева мне любезно указал проф. В. Н. Верховский.

326

тотический, — они никогда не сольются и не дадут непосредственного знания» и предвидения событий, того, что Кант называл praevisio sensitiva. Между тем Шеллинг и за ним Гегель1, Шопенгауэр и Гартманн убеждены в возможности, освобождаясь от рамок пространства и времени, видеть и предвидеть любое событие, что, действительно, сводилось бы к замещению науки ясновидением.

XLVI. Критика Шеллинга. Открытия, опережающие эпоху

Случаи изобретения в науке, опережающие эпоху, составляют общее правило, но нет таких случаев, где бы открытие было совершенно, так сказать, не соизмеримо с уровнем знаний эпохи. Пример Лютославского свидетельствует лишь о большой любви к Платону, доводящей его до смешных парадоксов. Можно иллюстрировать на одном гениальном философе, Роджере Бэконе (XIII в.), каковы пределы, полагаемые гению условиями времени. Роджер Бэкон был весьма одарен изобретательностью и обладал обширной ученостью. Кроме того, он был экспериментатор. Одни из его открытий, вследствие несовершенства методов, давали полуистины, другие, основанные на достаточном знании и удачных экспериментах, представляли безусловную ценность. В настоящее время вполне установлено, что он изобрел порох и (из боязни основанной тогда инквизиции) дал точную формулу его состава в анаграмме (scripta enigmatica), которая в настоящее время расшифрована. В третьем случае он намечает в воображении ряд современных нам открытий — автомобиль (Currus etiam possunt fieri, ut sine animali moveantur cum impetu inaestimabili, ut existimantur currus falcati fuisse quibus-antiquitus pugnabatur), аэроплан (possunt etiam fieri instrumenta volandi et homo sedens in medio instrumenti revolvens aliquod ingenuium, per quod alae artificialiter compositae aerem verberent ad modum avis volantis) и пароход (possunt enim fieri instrumenta ambulandi in man et in fluviis ad fundum sine periculo corporali)*. Однако, высказывая эти предположения, Роджер Бэкон опирается не на личные опыты и не на общие законы механики, знание которых в его время было недостаточно для осуществления этих открытий разработано, а порождены они фантазией на основании древних легенд. По поводу последних вышеприведенных слов Роджер Бэкон добавляет: «Nam Alexander Magnus his usus est ut secreta maris videret secundum quod Ethicus narrat astronomus»** (см. David Smith, статья в сборнике в память Р. Бэкона «R. Bacon», Essais, p. 179)2.

Почерпнув это сведение из книги Dutens: «Recherches sur l’origine des decouvertes attribuees aux modernes, ou Ton demontre que notres plus celebres philosophes ont puise la plupart de leurs connaissances dans les

1 Как это ни странно, после сказанного выше, но надо помнить, что Гегель — мистический рационалист.

2 Когда говорят о предвосхищениях великих изобретений, то забывают, что догадка, рисующая лишь воображаемую возможность известной комбинации, еще не есть счастливая догадка, если она не находит себе опоры ни в данных опыта, ни в теоретическом доказательстве. Уже Лейбниц указывал, что в вопросе об изобретениях надо строго отличать, как в математике, inventum ab inveniendo***, что нередко забывают делать.

327

ouvrages des anciens», проф. Блох задается вопросом: «Не является ли Бэкон предтечей изобретения железных дорог?» (см.: «Творчество в науке и технике», 1920, стр. 39). Мне думается, что, зная подлинный текст Роджера Бэкона, он ответил бы отрицательно на этот вопрос (я имею в виду идею самодвижущихся повозок).

Вот поразительный пример гениального предвосхищения позднейшего открытия из истории русской техники. В статье «Воздухоплавание» в словаре Брокгауза и Ефрона, новое издание, проф. Бекнев сообщает, что сохранилось сведение от 1734 г. о том, что некто Крякутной в Нерех-те надул мешок «поганым воздухом» и полетел на нем, шар ударился о местную колокольню, и изобретателю удалось спастись, ухватившись за колокольную веревку. Он чуть не был казнен за свое изобретение.

XLVII. Критика Шеллинга. Творчество как движение от целого к частям. Тайна ораторского искусства

Шеллинг полагает, что гений, «интуицию» пришлось бы допустить в науке, если бы удалось установить случаи, когда ученый (или философ) сам не отдавал бы себе отчета в своем открытии, «не ведал бы, что творит»1. По этому поводу замечу следующее: 1) Шеллинг, конечно, не имеет здесь в виду то, что можно назвать не открытием, а находкой. Говорят, одна собачка «открыла» анестезирующее действие хлороформа. Шеллинг имеет в виду получение в процессе творчества, непонятного для творца и тем не менее весьма значительного в глазах других людей, результата творчества. На это следует ответить, что подобное явление в известной мере есть общее правило в научном творчестве, ибо ни один ученый и ни один философ никогда полностью не сознает значения тех новых синтезов мысли, которые потенциально кроются в его утверждении. Смысл известного утверждения может быть смутным или ЯСНЫМ, или вполне отчетливым, причем тут возможны бесконечные градации в зависимости от того, поставлено ли данное утверждение «А есть В» в синтетическую связь с каким-нибудь другим, скажем «С есть А».

1 Более поздним отголоском шеллингианских идей являются идеи Каппа, согласно которому в творчестве человека проявляется бессознательная проекция вовне активности сверхличного мирового духа. Капп в книге «Philosophie der Technik» развивает мысль, что в основе технических изобретений человека лежит проекция вовне человеческих органов (кулак-молоток). Если эта мысль может быть признана верной, как в приведенном примере, где мы видим вполне сознательное замещение руки более твердым орудием, то, сопоставляя Кортиев орган и фортепиано, глаза и телескоп, мы должны были бы допустить у изобретателей особую мистическую интуицию, благодаря которой, например, изобретатель инженерного крана бессознательно руководился строением спонгиозы в собственном бедре. Профессор Энгельмейер в своей книге «Теория творчества» (стр. 168-170) рассказывает: продольный разрез бедренной верхней головки бедренной кости человека совпадает в расположении линий спонгиозы с инженерными конструкциями. Врач Мейер принес на заседание естественно-исторического общества в Цюрихе препараты бедренной кости, их увидел инженер строительной механики Кульман. В узорах спонгиозы он узнал линии равного сопротивления в брусе формы берцовой кости (сходной с бедренной). В интересной статье «Les origines de la Technologie» («Revue Philosophique», 1894) Эспинас отмечает проекцию свойств человеческих органов в установке мер длины (локоть, фут) и в системах счисления (двадцатиричная, десятичная).

328

2) Равным образом возможен случай, когда изобретатель, открыв новую истину, забывает доказательство, и ему нужны большие усилия, чтобы восстановить его, и усилия эти не всегда увенчиваются успехом. Так, например, о Лапласе существует рассказ, что он однажды не мог сразу восстановить переход между двумя звеньями в ходе доказательства, который был непонятен читателю его сочинения (см. выше гл. IV). Наконец, Шеллинг считает рассудочный процесс научной мысли (механический) движением от частей к целому, а процесс художественного и философского творчества (он их почти отожествляет) —