а л е т. В положении третьем, утверждающем, что добродетель — самая приятная Богу форма богопочитания, не ясно, что подразумевают под добродетелью.
Если понимать это слово в наиболее распространенном смысле, т. е. называть добродетелью то, что считается похвальным, согласно различным взглядам, господствующим в разных странах, то положение это не только не очевидно, но даже неверно. Если даже добродетелью называть поступки, соответствующие воле Божией, то мы будем иметь перед собою idem per idem 84, и названное положение даст нам немного, так как оно будет означать только, что Бог считает приятным то, что соответствует его воле. То же самое можно сказать о понятии греха в четвертом положении.
Т е о ф и л. Я не помню, чтобы принято было считать добродетелью нечто зависящее от взглядов; во всяком случае, не так думают философы. Правда, название добродетели зависит от взглядов тех, кто дают его различным поступкам или привычкам в зависимости от того, считают ли они их хорошими или дурными и пользуютс ли при этом разумом; но все согласны в целом насчет понятия добродетели вообще, хотя и применяют его различным образом. Согласно Аристотелю и некоторым другим, добродетель заключается в привычке умерять страсти разумом, а еще проще — в привычке поступать согласно разуму. И это не может не быть приятным тому, кто является высшим и последним основанием вещей, дл которого ничто не безразлично, а менее всего поступки разумных существ.
§ 20. Ф и л а л е т. Обыкновенно говорят, что поступки, воспитание и вообще взгляды окружающих могут затемнить принципы нравственности, признаваемые врожденными.
Но если это соображение правильно, то оно сводит на нет доказательство, извлекаемое якобы из всеобщего согласия. Многие люди рассуждают следующим образом: принципы, признаваемые здравомыслящими людьми, врождены; мы и наши единомышленники
==99
здравомыслящие люди; следовательно, наши принципы врождены. Довольно забавный способ рассуждать, приводящий прямиком к непогрешимости!
Т е о ф и л . Что касается меня, то я пользуюсь общим согласием не как основным доказательством, но как подтверждением, поскольку врожденные истины, рассматриваемые как знание, присущее разуму от природы, несут с собой знаки, подобно геометрии, так как они заключены в непосредственных принципах, которые Вы сами считаете бесспорными. Но, признаюсь, труднее отделить инстинкты и некоторые другие природные навыки от обычаев, хотя чаще всего, по-моему, это можно сделать. Впрочем, мне кажется, что народы, развившие свой ум, имеют некоторое основание приписывать себе более здравого смысла, чем варварам, так как, покорив и укротив их почти так же легко, как животных, они этим достаточно убедительно показывают свое превосходство. Если не всегда можно справиться с ними, то лишь потому, что, подобно животным, они укрываются в непроходимых чащах, где их трудно настигнуть, да и игра не стоит свеч.
Культура ума — несомненное преимущество, и если позволено говорить в пользу варварства, против культуры, то с таким же правом можно будет нападать на разум в пользу животных и принимать всерьез остроумные выходки г. Депрео в одной из его сатир, где, оспаривая преимущество человека перед животными, он спрашивает: L’ours a peur du passant, ou le passant de ours?
Et si, par un edit des patres de Libye, les lions videraient les parcs de Numidie, etc 85.
Следует, однако, признать, что в некоторых важных вопросах варвары превосходят нас, в особенности в отношении телесной крепости; но даже в отношении души их практическая нравственность с известной стороны лучше нашей, так как у них нет ни корыстолюбия, ни властолюбия.
Можно даже прибавить к этому, что общение с христианами во многих отношениях ухудшило их нравы: христиане научили их пьянствовать, привезя с собой водку, браниться, богохульствовать и предаваться другим, не известным им до того порокам. У нас больше, чем у них, и хорошего и дурного. Дурной европеец хуже дикаря: он изощрен во зле. Однако ничто не может помешать людям соединить преимущества, данные природой этим народам, с преимуществами, даваемыми нам разумом.
==100
Ф и л а л е т. Но что Вы ответите, милостивый государь, на следующую дилемму, предложенную одним из моих друзей? Я хотел бы, говорит он, чтобы сторонники учения о врожденных идеях объяснили мне, могут ли воспитание и обычаи устранить эти принципы или нет. Если не могут, то мы должны встречать эти принципы у всех людей, и они должны ясно обнаруживаться у каждого человека в отдельности.
Если же они могут быть искажены посторонними влияниями, то они должны обнаруживаться с большей отчетливостью и яркостью, когда они ближе к своему источнику, т. е. у детей и невежд, на кого посторонние мнения оказали меньшее влияние. Какую бы из этих альтернатив ни выбрали защитники учения о врожденных идеях, они убедятся, говорит он, что она опровергаетс непреложными фактами и постоянным опытом.
Т е о ф и л. Я удивляюсь тому, что Ваш остроумный друг смешал между собой понятия «затемнить» и «устранить», подобно тому как Ваши единомышленники смешивают понятия «не быть» и «не обнаруживаться».
Врожденные идеи и истины не могут быть устранены, но они затемняются у всех людей (каковы они в настоящее время) тем, что люди поглощены своими телесными потребностями, а часто они еще более затемняютс влиянием дурных привычек. Свет этих врожденных начал всегда сиял бы в нашем разуме и согревал бы нашу волю, если бы неотчетливые, чувственные восприятия не завладевали нашим вниманием. Об этой внутренней борьбе Священное писание говорит не менее красноречиво, чем древняя и новая философия.
Ф и л а л е т. Таким образом, мы оказываемся погруженными в такой густой мрак и пребываем в такой неуверенности, как если бы вовсе не было этих лучей внутреннего света.
Т е о ф и л. Боже сохрани, ведь в таком случае у нас не было бы ни наук, ни законов, ни даже разума.
§ 21, 22 и т. д.
Ф и л а л е т. Но Вы, надеюсь, признаете по крайней мере силу предрассудков, благодаря которым часто принимают за данное природой то, что обязано своим существованием дурному обучению детей и дурным привычкам, привитым им воспитанием и средой.
Т е о ф и л. Признаюсь, Ваш превосходный автор говорит об этом прекрасные вещи, имеющие свое значение, если их правильно понимать, но я не думаю, чтобы они противоречили правильно понятому учению о том, что
==101
дается природой, или о врожденных истинах. И вряд ли он стал бы слишком расширительно толковать свои замечания, ведь и я равным образом убежден как в том, что за истины принимают различные взгляды, являющиес только плодом привычки и легковерия, так и в том, что существует множество истин, которые некоторые философы хотели бы выдать за предрассудок и которые, однако, основываются на здравомыслящем разуме и природе. Мы имеем столько же, если не больше, оснований остерегатьс тех, которые — чаще всего под влиянием честолюбия хотят вводить новшества, как и не доверять старым взглядам. После продолжительных размышлений над старым и новым я нашел, что большинство принятых взглядов содержит в себе здравый смысл. Я хотел бы поэтому, чтобы талантливые люди предпочитали удовлетворять свое честолюбие, подвигаясь вперед и созидая, чем отступая и разрушая. И я желал бы, чтобы мы походили скорее на римлян, строивших прекрасные общественные здания, чем на того вандальского короля, которому его мать советовала разрушить их, так как он не мог надеяться прославиться постройкой столь же грандиозных сооружений 86.
Ф и л а л е т. Ученые люди, выступавшие против учения о врожденных истинах, хотели помешать тому, чтобы под прикрытием этих красивых слов не пропустили контрабандой предрассудков и не потворствовали лености мысли.
Т е о ф и л. В этом пункте я с Вами согласен и не только не одобряю измышления различных сомнительных принципов, но я хотел бы, чтобы старались доказать даже аксиомы Евклида, как это пытались сделать некоторые древние авторы 87. А когда меня спрашивают о путях познания и исследования врожденных принципов, то я отвечаю, как уже раньше говорил, что, за исключением инстинктов, основания которых нам неизвестны, надо пытаться свести их к первичным принципам, т. е. к тождественным или непосредственным аксиомам, при помощи определений, являющихся не чем иным, как отчетливым изложением идеи. Я не сомневаюсь в том, что даже Ваши единомышленники, все еще остающиеся противниками учения о врожденных истинах, одобрят этот метод.
который, кажется, соответствует их главной цели.
==102
Глава III
ДАЛЬНЕЙШИЕ СООБРАЖЕНИЯ О ВРОЖДЕННЫХ ПРИНЦИПАХ, КАК УМОЗРИТЕЛЬНЫХ, ТАК И ПРАКТИЧЕСКИХ
§ 3.
Ф и л а л е т. Вы хотите, чтобы истины были сведены к первичным принципам; признаюсь, что если существует какой-нибудь принцип, то, бесспорно, следующий: «Невозможно, чтобы одна и та же вещь в одно и то же время была и не была». Однако трудно, кажется, утверждать, что он врожденный, так как для этого надо признать также, что идеи невозможности и тождества врождены.
Т е о ф и л. Разумеется, сторонники учения о врожденных истинах должны утверждать и быть убежденными в том, что эти идеи тоже врожденные, и, признаюсь, я придерживаюсь их взгляда. Идеи бытия, возможного, тождественного настолько прирождены нам, что они входят во все наши мысли и рассуждения, и я считаю их присущими нашему духу. Но я уже сказал, что на них не всегда обращают достаточное внимание и что их распознают лишь со временем. Я указал также, что мы, так сказать, врождены самим себе, и так как нам самим присуще бытие, то оно врождено нам, и познание бытия содержитс в нашем познании самих себя. Нечто подобное можно сказать и о других общих понятиях.
§ 4. Филалет. Если идея тождества дана природой и, следовательно, столь очевидна и присуща духу, что мы должны знать ее с колыбели, то я хотел бы, чтобы какой-нибудь семилетний ребенок или даже семидесятилетний старец объяснил мне, остается ли человек — это творение, состоящее из души и тела, — тем же самым, когда изменилось его тело, и является ли, допуская учение о метемпсихозе, Евфорб тем же существом, что и Пифагор 88.
Т е о ф и л. Я неоднократно указывал, что то, что дано нам от природы, благодаря этому еще не становится нам известным с колыбели; нам, может быть, даже известна какая-нибудь идея, хотя мы не в состоянии решить сразу все связанные с нею вопросы. Это все равно, как если бы кто-нибудь стал уверять, будто ребенок не может понять, что такое квадрат и его диагональ, на том основании, что ему трудно будет понять, что диагональ несоизмерима со стороной
