в силу излишней снисходительности. Положение вещей здесь примерно такое же, как в случае тех общепринятых аксиом, которые могли бы и заслуживали бы быть доказанными, подобно теоремам, и которые, однако, выдаются за аксиомы, точно это первичные истины.

Эта снисходительность вреднее, чем думают. Правда, не всегда можно обойтись без нее.

§ 4. Ф и л а л е т. Если обратить как следует внимание,

==170

то тела не доставляют нам посредством чувств такой ясной и отчетливой идеи активной силы, как та иде которую мы получаем от рефлексии над деятельностью нашего духа. По-моему, существует только два рода действий, идею которых мы имеем, а именно мышление и движение. Что касается мышления, то тело не дает нам вовсе идеи его, и мы получаем ее лишь от рефлексии. Мы не получаем также от тела никакой идеи о начале движении.

Т е о ф и л. Эти рассуждения очень верны, и хот употребляете здесь слово «мышление» в столь общем смысле, что оно включает всякое восприятие, я не буду все же спорить против такого словоупотребления.

Ф и л а л е т. Когда тело находится само в движении то это движение в нем является скорее активным действием чем пассивным состоянием. Но когда биллиардный шар приходит в движение от удара кием, то это не активное действие шара, а просто пассивное состояние его Т е о ф и л. На это можно кое-что возразить, так как тела не получали бы движения от толчка, согласно установленным законам, если бы не имели уже движени в себе. Однако в данный момент оставим этот пункт в стороне.

Ф и л а л е т. Точно так же когда биллиардный шар толкает другой находящийся на его пути шар и приводит его в движение, то он только сообщает ему движение, которое он получил, теряя ровно столько же.

Т е о ф и л. Я вижу, что пущенное картезианцами в оборот ошибочное учение, будто тела теряют столько же движения, сколько сообщают его, — учение, опровергнутое в настоящее время опытами и логическими доводами и оставленное даже знаменитым автором «Разыскани истины», специально издавшим небольшой трактат 149

в котором отказывается от него, все еще продолжает вводить в заблуждение ученых людей, строящих рассуждения на столь ненадежном фундаменте.

Ф и л а л е т. Перенос движения дает нам лишь очень смутную идею активной силы движения, находящейся в теле, тогда как в действительности мы только видим что тело переносит движение, нисколько не порождая его.

Т е о ф и л. Я не знаю, думаете ли Вы сказать этим что движение переходит от одного предмета к другому и что при этом переносится одно и то же движений (idem numero) 150? Я знаю, что некоторые авторы, и в их числе иезуитский патер Казати 151, решились утверждать это

==171

вразрез со всей схоластической философией. Но я сомневаюсь, чтобы Вы или Ваши ученые друзья, обыкновенно очень далекие от подобных бредней, придерживались этого взгляда. Однако если переносится не то же самое движение, то надо допустить, что в получающем его теле возникает некоторое повое движение; таким образом, тело сообщающее движение, действовало бы подлинным образом, хот в то же время оно страдало бы, теряя свою силу. Действительно, хотя неверно, будто тело теряет столько же движения, сколько оно сообщает, однако оно все же теряет его и теряет ровно столько силы, сколько оно сообщает, как я это показал в другом месте 152, так что в нем всегда следует допустить наличие силы (force) или активной силы (la puissance active). Я понимаю слово «сила» (puissance) в выше объясненном, более современном смысле, когда тенденция соединяется со способностью. Однако я все же согласен с Вами, что наиболее ясную идею активной силы мы получаем от духа. Поэтому она находится лишь в вещах, аналогичных духу, т. е. в энтелехиях: материя же как таковая содержит в себе только пассивную силу.

§ 5. Ф и л а л е т. Мы находим в себе самих силу начинать или не начинать, продолжать или кончать различного рода действия нашей души ч движения нашего тела, и притом только мыслью или выбором нашею духа, решающего, так сказать, что такое то определенное действий должно быть совершено или не совершено. Эту силу мы называем волей (volonte). Актуальное проявление этой силы называют хотением; прекращение или совершение действия, вытекающего из такого проявления души, наущается произвольным, а всякое действие, совершающеес без подобного воздействия души, называется непроизвольным.

Т е о ф и л. Я нахожу все это очень удачным и правильным. Однако, выражаясь более точно и забегая, может быть, несколько вперед, я скажу, что хотение есть усилие или стремление (conatus) направиться к тому, что считаешь хорошим, и удаляться от тою, что считаешь дурным, так что это стремление непосредственно вытекает из сознания добра и зла. Дополнением к этому определению является знаменитая аксиома, что из желания и возможности, взятых вместе, следует действие. так как из всякого стремления следует действие, если к этому нет препятствий. Таким образом, из этого соnatus следуют не только произвольные внутренние действия нашего духа, но

==172

и внешние, т. е. произвольные движения нашего тела, в силу связи души и тела, причину которой я объяснил в другом месте. Существуют еще усилия, которые вытекают из незаметных восприятии, не сознаваемых нами, и которые я предпочитаю называть аппетициями (appetitions), а не хотениями (хотя существуют также сознаваемые нами аппетиции), так как произвольными действиями мы называем такие действия, которые мы можем воспринимать и на которые может направиться наша рефлексия, поскольку они руководствуются идеей добра или зла.

Ф и л а т е т. Сила восприятия есть то, что называем разумением. Существует восприятие идей, восприятие значения знаков и, наконец, восприятие согласия или несогласия между нашими идеями.

Т е о ф и л. Мы воспринимаем множество идей в себе и вне себя, которых мы не разумеем, а разумеем мы их тогда, когда у нас имеются отчетливые идеи их вместе со способностью размышлять и извлекать из них необходимые истины. Вот почему животные лишены разумения (entendement) по крайней мере в указанном смысле слова, хотя они обладают способностью сознавать более заметные и выделяющиеся впечатления, как, например, кабан замечает человека, о котором он имел прежде только простое восприятие, такое же неотчетливое, как и о всех других предметах, которые попадались ему на глаза 1и лучи которых падали на его хрусталик. Таким образом, по-моему, разумение соответствует тому, что римляне называли интеллектом, а деятельность этой способности называетс интеллектуальной (intellection), представляющей отчетливое восприятие в соединении со способностью размышлять (reflechir), которой нет у животных. Всякое восприятие в соединении с этой способностью есть мышление (pensee). которое я так же отрицаю у животных, как и разумение, так что можно сказать, что интеллектуальная деятельность имеется тогда, когда мышление отчетливо. Что же касается восприятия значения знаков, то его можно в данном случае не отличать от восприятия обозначаемых идей.

§ 6.

Ф и л а л е т. Обыкновенно говорят, что разумение и воля суть две способности души – термин довольно удобный, если бы им пользовались так, как следовало бы пользоваться всеми словами, т. е. остерегаясь, чтобы они не породили какой-нибудь путаницы в мыслях людей, как это, по-моему, в данном случае произошло. Когда нам говорят,

==173

что воля — это та высшая способность души, котора управляет и распоряжается всеми вещами, что она свободна или несвободна, что она определяет низшие способности, что она следует велениям разума, то я боюсь (хотя смысл этих выражении может быть понят ясно и отчетливо), чтобы это не породило у многих людей неотчетливой идеи о соответствующих самостоятельных деятелях, действующих в нас.

Т е о ф и л. Вопрос о том, имеется ли реальное различие между душой и ее способностями и отличается ли реально одна способность от другой, занимал очень долго различные направления схоластической философии. Реалисты отвечали на него положительно, номиналисты отрицательно.

Тот же самый вопрос о реальности поднимался в применении к ряду других абстрактных существ, которым предстоит та же участь. Но я не думаю, чтобы нам нужно было здесь заниматься решением этого вопроса и углубляться в его тернистые дебри, хотя, насколько я помню, Эпископий 153 считал его столь важным, что, по его мнению, нельзя было бы защищать тезиса о свободе человека, если бы способности души были реальными существами. Однако, если бы они даже были реальными и различными существами, все же неправильно было бы их называть реальными деятелями. Действуют не качества или способности, а субстанции посредством способностей.

§ 8.

Ф и л а л е т. Человек свободен постольку, поскольку обладает силой мыслить или не мыслить, двигаться или не двигаться в соответствии с предпочтением или выбором его собственного духа.

Т е о ф и л. Термин свобода очень двусмыслен. Существует юридическая и фактическая свобода. Согласно юридической свободе, раб совсем несвободен, крепостной не вполне свободен, но бедняк столь же свободен, как и богач.

Фактическая свобода заключается либо в силе делать то, что хочешь, либо в силе хотеть как должно. Вы говорите о свободе действии, и она имеет свои степени и разновидности. Вообще говоря, тот, у кого больше средств, более свободен делать то, что он хочет но под свободой понимают, в частности, свободу пользования вещами, находящимися обыкновенно в нашей власти, и особенно свободное пользование нашим телом. Так, тюрьма и болезни, мешающие нам сообщать нашему телу и нашим членам движения, которые мы хотим и которые мы обыкновенно

==174

можем сообщать им, лишают нас свободы. В этом смысле заключенный не свободен, а паралитик не пользуетс свободно своими членами. Свобода хотеть тоже понимаетс в двух различных смыслах. Во-первых, ее противопоставляют несовершенству или рабству 154 духа; мы имеем здесь дело со стеснением или принуждением, но принуждением внутренним, подобным тому, которое вытекает из страстей. Во-вторых, свободу противопоставляют необходимости.

В первом смысле стоики говорили, что только мудрец свободен, и действительно дух не бывает свободен, если он одержим сильной страстью, так как мы тогда не способны хотеть как должно, т. е. обдумав надлежащим образом. В этом смысле только Бог вполне свободен, а сотворенные духи свободны лишь постольку, поскольку они возвышаются над страстями. Эта свобода относится собственно к нашему разуму (entendement). Но свобода духа в противоположность необходимости относится к чистой воле, поскольку она отлична от разума. Это называется свободой выбора, которая заключается в том, чтобы более сильные доводы и впечатления, доставляемые разумом воле, не мешали