и огнеупорностью золота; люди предпочитают копировать природу.

Т е о ф и л. Это не столько потому, что у субстанций мы обращаем внимание только на то, что действительно существует, сколько потому, что мы не уверены относительно физических идей (которых не понимают до конца), возможно ли и полезно ли соединение их, если гарантией этого не является реальное существование. Но это бывает также и с модусами не только когда мы совершенно не способны преодолеть их смутность, как это бывает иногда в физике, но равным образом и тогда, когда нам это нелегко сделать, примеров чего немало в геометрии. Действительно, и в той и в другой из этих наук мы не вольны делать сочетания по своему произволу, иначе мы вправе были бы говорить о правильных десятигранниках и искать в полукруге центр величины, подобно имеющемуся у него центру тяжести. В самом деле, поразительно, что один из них имеется, а другого не может быть. И подобно тому как у модусов сочетания не всегда произвольны, так, наоборот, они иногда произвольны у субстанций, и часто от нас зависит установить сочетание качеств, при помощи которого можно было бы еще до опыта определить субстанциальные существа, если мы достаточно хорошо знаем эти качества, чтобы судить о возможности данного сочетания. Так, опытные садовники с полным основанием и успехом могут ставить себе целью произвести какой-нибудь новый вид и заранее дать ему название.

§ 29. Ф и л а л е т. Вы должны будете все же согласиться со мной, что если дело идет об определении видов, то число сочетаемых идей зависит от тщательности, трудолюбия и изобретательности того, кто составляет данное сочетание. Подобно тому как для определения вида растений и животных чаще всего руководствуютс внешним строением их, точно так же в отношении

==325

большинства естественных тел, которые не размножаютс семенами, больше всего руководствуются цветом. § 30.

В действительности это обычно не более чем неясные, грубые и неточные представления, и люди далеко не согласны между собой относительно точного числа простых идей или качеств, принадлежащих данному виду или данному названию, так как нужно много труда, ума и времени, чтобы найти простые идеи, которые неразрывно соединены вместе. Но обыкновенно в разговоре достаточно немногих качеств, составляющих эти неточные определения; однако, несмотря на шумные толки о родах и видах, формы, о которых столько спорили школы, лишь химеры, нисколько не освещающие вопроса о видовой природе вещей.

Т е о ф и л. Тот, кто составляет возможное сочетание, не ошибается ни в этом, ни в том, что он дает ему наименование; но он ошибается, полагая, что то, что он представляет себе, есть то же самое, что другие, более ученые люди представляют себе под тем же названием или в том же теле.

Он, может быть, представляет себе более общий род вместо другого, более узкого. Во всем этом нет ничего, что противоречило бы школьной философии, и я не вижу оснований, почему Вы здесь опять ополчаетесь против родов, видов и форм, если Вы сами должны признать роды, виды и даже внутренние сущности, или формы, которых вовсе не думают применять для познания видовой сущности вещей, поскольку признают, что сущности эти еще не известны.

§ 31. Ф и л а л е т. Во всяком случае ясно, что границы, указываемые нами для видов, не соответствуют в точности границам, установленным природой. Нуждаясь в общих названиях для повседневного употребления, мы не стараемся открыть те качества, которые дали бы нам возможность лучше узнать наиболее существенные различи и сходства вещей; чтобы легче сноситься с другими людьми, мы сами делим вещи на виды на основании некоторых внешних признаков, бросающихся всем в глаза.

Т е о ф и л. Если мы сочетаем друг с другом совместимые идеи, то границы, указываемые нами для видов, всегда в точности соответствуют природе; если мы постараемс сочетать такие идеи, которые действительно встречаютс вместе, то наши понятия будут согласоваться также с опытом; а если мы будем рассматривать их только как предварительные по отношению к действительным телам,

==326

предоставив прошлому и будущему опыту открыть в них нечто большее, и если мы обратимся к знающим людям, когда дело идет о чем-то более точном, чем то, что обычно понимают под данным названием, то мы в этом отношении не ошибемся. Таким образом, природа может доставить нам более совершенные и более подходящие идеи, но она не противоречит тем нашим идеям, которые хороши и естественны, хотя бы они и не были самыми лучшими и самыми естественными.

§ 32. Ф и л а л е т. Наши родовые идеи субстанций вроде, например, идеи «металл» не следуют в точности природным образцам, так как нельзя было бы найти ни одного тела, обладающего только ковкостью и плавкостью без других качеств.

Т е о ф и л. Таких образцов и не требуется, и не было бы оснований их требовать; их нет даже у самых отчетливых понятии Нет числа, в котором нельзя было бы заметить ничего, кроме величины вообще, протяженности, у которой было бы только протяжение, тела, у которого была бы только плотность и не было бы никаких других качеств 295; если же видовые отличия положительны и противостоят друг другу, то решать между ними должен род.

Ф и л а л е т. Поэтому если кто-нибудь представляет себе, что человек, лошадь, животное, растение и ч. д. Различаются установленными от природы реальными сущностями, то он должен считать природу очень щедрой на реальные сущности, раз она создала одну сущность дл тела, другую — для животного, третью — для лошади, а Буцефала 296 щедро наделила всеми этими сущностями; на самом же деле роды и виды являются лишь знаками с большим или меньшим объемом.

Т е о ф и л. Если Вы принимаете реальные сущности за такие субстанциальные образцы, которые являлись бы телом и больше ничем, животным без видовых отличий, лошадью без индивидуальных качеств, то Вы имеете основания считать их химерами. Никто, по-моему, даже величайшие реалисты прошлого времени, не утверждали, что существует столько субстанций, ограничивающихс родовыми свойствами, сколько существует родов. Но отсюда не следует, что если общие сущности не таковы, то они только знаки, так как я уже неоднократно указывал Вам, что они — возможности применительно к сходствам вещей. Это совершенно так же, как в случае с цветами: из того обстоятельства, что цвета не всегда являются субстанциями VI

==327

или экстрактивными красками, не следует вовсе, что они существуют только в воображении. Впрочем, нельз представить себе природу слишком щедрой; она превосходит все то, что мы в состоянии были бы придумать, и все наиболее совместимые по сравнению с другими возможности реализованы на великой сцене ее представлений.

Когда-то у философов были две основные теории: теори реалистов, изображавшая природу как бы расточительной, и теория номиналистов, изображавшая ее как бы скупой.

Одна утверждала, что природа не терпит пустоты, другая — что она ничего не делает даром. Оба этих принципа хороши, если их правильно понимать, так как природа подобна рачительному хозяину, который бережлив там, где это нужно, для того чтобы иметь возможность быть щедрым в свое время и в своем месте. Она щедра в своих действиях и бережлива в применяемых ею причинах.

§ 34. Ф и л а л е т. Не останавливаясь больше на этом споре о реальных сущностях, нам достаточно будет установить цель языка и назначение слов, заключающеес в том, чтобы кратко выражать наши мысли. Если я хочу говорить с кем-нибудь о природе птиц ростом в три или четыре фута, покрытых чем-то средним между перьями и волосами темно-коричневого цвета, без крыльев, вместо которых у них два или три небольших отростка, подобные побегам испанского дрока, — птиц, имеющих длинные, большие ноги только с тремя когтями и лишенных хвоста, то я вынужден сделать все это описание, для того чтобы быть понятым другим. Но когда мне скажут, что имя этой птицы — казуар, то я смогу тогда употреблять это слово для замещения в речи всей этой сложной идеи.

Т е о ф и л. Для того чтобы отличить данное животное от другого известного животного, быть может, было бы достаточно совершенно точной идеи о его кожном покрове или о какой-нибудь другой части тела, подобно тому как Геркулеса можно было узнать по следу его ноги и как льва, согласно латинской пословице, узнают по когтям. Но чем больше набираешь отличительных признаков, тем менее предварительный характер носит определение.

§ 35. Ф и л а л е т. В этом случае мы можем без ущерба для вещи отнять кое-что от идеи ее, но если природа отнимает у нее что-нибудь, то еще вопрос, сохраняется ли в таком случае вид. Если бы существовало, например, тело, обладающее всеми качествами золота, кроме ковкости, то

==328

было бы оно золотом или нет? Решение этого вопроса зависит от людей, ведь они определяют виды вещей.

Т е о ф и л. Вовсе нет, они определяют лишь названия. Но этот опыт показал бы нам, что ковкость не находится в неразрывной связи с другими качествами золота, вместе взятыми. Он показал бы нам, таким образом, новую возможность и, следовательно, новый вид. Что же касается хрупкого и ломкого золота, то оно получаются лишь благодаря примесям и несовместимо с другими пробами золота, так как пробирная купель и сурьма лишают его этой хрупкости.

§ 38. Ф и л а л е т. Один вывод из нашего учени покажется очень странным, а именно что кажда абстрактная идея, имеющая определенное название, образует особый вид. Но что же с этим поделаешь, если этого требует природа? Я хотел бы знать, почему болонка и борзая не такие же раздельные виды, как спаниель и слон?

Т е о ф и л. Я установил выше различные значени слова вид. Если брать его в логическом, шли, вернее, в математическом, смысле, то достаточно будет малейшего несходства: каждая отличающаяся идея составит в таком случае особый вид независимо от того, имеет ли она название. Но если брать его в физическом смысле, то не останавливаются на всяком отличии и говорят — либо категорически, если дело идет лишь о внешние признаках, либо гипотетически, если дело идет о внутренней природе вещей, — о предполагаемой у них неизменной сущности, которой у человека, например, является разум. Полагают поэтому, что такие вещи, которые отличаются друг от друга лишь случайными изменениями, как вода и лед, ртуть в жидком состоянии и в сулеме, одного