разум не может судить об их совместимости или несовместимости, неотчетливы; таковы идеи отдельных чувственных качеств.
§ 13. Ф и л а л е т. По отношению к существующим субстанциям полезно не ограничиваться названиями или видами, которые, как предполагают, установлены названиями.
Это заставляет меня вернуться к тому, о чем мы уже говорили довольно часто в связи с определением человека.
В самом деле, нельзя ли было бы, говоря об идиоте, который прожил сорок лет, не обнаруживая ни малейшего признака разума, сказать, что он нечто среднее между человеком и скотом? Это может показаться очень смелым парадоксом или очень опасным заблуждением. Однако мне когда-то казалось — да это и теперь еще кажется некоторым моим друзьям, которых я не смог еще разубедить, — что это имеет источником предрассудок, основывающийся на том ложном предположении, будто оба этих слова — человек и скот означают различные виды, столь резко установленные реальными сущностями в природе, что между ними не может находиться никакой промежуточный вид, как если бы все вещи были отлиты в формы сообразно точному числу этих сущностей. § 14. Если спросить у этих друзей, к какому виду живых существ относятся эти идиоты — раз это ни люди, ни скоты, — то они ответят, что это идиоты, вот и все. Если, далее, спросить, чем они станут в загробной жизни, то они ответят, что их нисколько не интересует знание и исследование этого. «Падают ли они или стоят знание
==401
это дело их господина» (Послание [ап. Павла] к римлянам XIV, 4), который благ и не распоряжается созданными им существами сообразно с нашими ограниченными мыслями или нашими частными мнениями и не различает их по названиям и видам, произвольно придуманным нами; с нас достаточно, что те, которые способны услышать наставления, будут призваны к отчету за свое поведение и получат свое вознаграждение «сообразно с тем, что они совершали в телах своих» (II послание к коринфянам V, 10). § 15. Приведу еще заключительную часть их рассуждений. Вопрос о том, говорят они, следует ли лишить идиотов загробной жизни, покоится на двух ложных предположениях: во-первых, что всякое существо, обладающее внешним, видом и образом человека, предназначено к бессмертию после земной жизни и, во-вторых, что этой привилегией должно пользоваться все, рожденное человеком. Отбросьте эти выдумки, и Вы увидите, что такого рода вопросы смешны и беспочвенны. Действительно, я думаю, что следует отказаться от первого предположения и что никто не может быть настолько мысленно погружен в материю, чтобы думать, будто вечная жизнь связана с определенной формой материальной массы, так как эта масса будет вечно обладать ощущением только потому, что она была отлита в такую-то форму. § 16. Но тут приходит на помощь второе предположение. Могут сказать, что этот идиот происходит от разумных родителей и что, следовательно, он должен обладать разумной душой. Я не знаю, на основании какого правила логики можно прийти к такому выводу и каким образом можно после этого осмеливаться уничтожать уродливые и безобразные плоды. О, скажут, но ведь это уроды! Пусть так. Но что представляет собой этот неизлечимый идиот? Неужели телесный недостаток делает уродом, а духовный нет? Утверждать это — значит возвращаться к первому, уже опровергнутому предположению, а именно что мерой человека является внешность.
Правильно сложенный идиот есть, как полагают, человек; у него разумная душа, хотя она и не проявляется. Но сделайте его уши несколько длиннее и острее, а нос более плоским, чем обычный, и Вы начнете колебаться. Сделайте затем лицо еще уже, площе и длиннее, и Вы составите себе твердое мнение. А если голова совершенно похожа на голову какого-нибудь животного, то это несомненно урод, и это служит для Вас доказательством, что у него нет разумной души и что его следует уничтожить. Теперь я Вас
==402
спрашиваю, где найти точную меру и последние пределы, за которыми прекращается разумная душа? Один человеческий плод — наполовину скот, наполовину человек, другой — на три четверти скот и на четверть человек. Как определить в точности телесные очертания, соответствующие разуму? Не будет ли этот урод каким-то промежуточным между человеком и скотом видом? Но таков именно идиот, о котором идет речь.
Т е о ф и л. Я удивляюсь, что Вы возвращаетесь к вопросу, который мы уже достаточно и неоднократно разбирали, и что Вы получше не просветили своих друзей.
Если мы отличаем человека от скота по способности рассуждать, то ничего среднего между ними нет живое существо должно либо обладать этой способностью, либо нет; но так как эта способность никогда не обнаруживается, то о ней судят по некоторым признакам, которые, правда, не абсолютно доказательны, пока этот разум не проявится; действительно, мы знаем на основании опыта лиц, потерявших разум или впоследствии обретших его, что деятельность его может быть прервана. Рождение и внешний вид являются презумпциями того, что скрыто. Но презумпция рождения устраняется (eliditur) обликом, резко отличающимся от человеческого, какой была, например, по описанию Левина Лемния 370 (кн. I, гл. VIII), внешность родившегося от одной зеландской женщины животного; оно имело крючковатый клюв, длинную и круглую шею, сверкающие глаза, остроконечный хвост, и оно сразу начало быстро бегать по комнате. Но, скажут, существуют же уроды, или так называемые ломбардские братья (как их некогда называли врачи на том основании, будто женщины Ломбардии имели часто такого рода потомство), которые более близки к человеческому облику Допустим. Как же, спрашиваете Вы, можно определить точные границы внешности, которую следует считать человеческой? На это я отвечу, что в вопросе, допускающем только догадки, нет ничего точного, и этим все дело исчерпывается Возражают, что идиот не обнаруживает разума, между тем он считается человеком, а если бы он обладал уродливой внешностью, то он не признавался бы человеком, стало быть, мы обращаем больше внимания на внешний вид, чем на разум. Но обнаруживает ли этот урод разум? Разумеется, нет. Вы видите, таким образом, что у него больше недостатков, чем у идиота. Недостаток деятельности разума носит часто временный характер, но
==403
этот недостаток не исчезает у тех, у кого к тому же собачья голова. Впрочем, если это животное с человеческой внешностью не человек, то небольшая беда — сохранить его, пока мы не уверены в его участи. Независимо от того, обладает ли он душой разумной или неразумной, Бог не создал его напрасно, и о душах людей, остающихся всегда в состоянии, похожем на состояние младенчества, следует сказать, что участь их, может быть, будет такой же, как участь душ детей, умерших в колыбели.
Глава V
ОБ ИСТИНЕ ВООБЩЕ
§1.
Ф и л а л е т. Уже много веков назад ставилс вопрос, что такое истина.
§ 2. Наши друзья думают, что это соединение или разделение знаков сообразно взаимному согласию или несогласию самих вещей между собой. Под соединением или разделением знаков следует понимать то, что иначе называют предложением.
Т е о ф и л. Но какой-нибудь эпитет не представляет собой предложения, как, например, выражение мудрый человек, хотя здесь имеется соединение двух терминов.
Точно так же отрицание есть нечто иное, чем разделение, так как если бы я сказал: «человек», а через некоторый промежуток времени произнес бы слово: «мудрый», то это не было бы отрицанием. Таким же образом согласие или несогласие не есть, собственно говоря, то, что выражаетс предложением. Два яйца находятся в согласии между собой, а два врага в несогласии. Речь идет здесь о совсем особого рода согласии или несогласии. Таким образом, я думаю, что Ваше определение нисколько не объясняет рассматриваемого вопроса. Но меньше всего в этом определении истины мне нравится то, что в нем истину ищут в словах. Так что, если выразить одну и ту же мысль по-латыни, по-немецки, по-английски, по-французски, то это не будет та же самая истина, и придется сказать вместе с Гоббсом 371, что истина зависит от произвола людей, что звучит весьма странно. Ведь истину приписывают даже Богу, который, как Вы думаю, признаете, вовсе не нуждается в знаках. Наконец, я не раз уже высказывал свое удивление по поводу причуды Ваших друзей, желающих сделать сущности, виды и истины чем-то номинальным.
Ф и л а л е т. Не торопитесь слишком. Под знаками они
==404
разумеют идеи. Поэтому в зависимости от рода знаков истины будут или мысленными, или номинальными.
Т е о ф и л. В таком случае у нас будут также буквенные истины, которые можно будет разделить на бумажные или пергаментные, на истины, написанные обыкновенными чернилами или типографской краской, если начать различать истины по знакам. Поэтому лучше искать истины в отношении между объектами идеи, благодар которому одна из них заключается или не заключаетс в другой. Это никак не зависит от языка и свойственно нам вместе с Богом и ангелами; и когда Бог открывает нам какую-нибудь истину, то мы приобретаем истину, находящуюся в его разуме, так как хотя с точки зрени совершенства и объема существует бесконечная разница между его идеями и нашими, но мы всегда имеем то же самое отношение, что и он. Таким образом, истины надо искать в этом отношении, и мы можем проводить различие между истинами, не зависящими от нашего произвола, и выражениями, придумываемыми нами, как нам заблагорассудится.
§ 3.
Ф и л а л е т. Совершенно верно, что люди дате в своих мыслях ставят слова на место вещей, особенно когда идеи сложны и неопределенны. Но верно, также, как Вы это заметили, что дух тогда довольствуется только тем, что отмечает истину, не понимая ее в данный момент, в убеждении, что от него зависит понять ее, когда он того захочет. Наконец, действие, которое производят при утверждении или отрицании, легче понять, размышляя над том, что происходит в нас, чем объяснить его на словах.
Поэтому не пеняйте на то, что за недостатком лучшего говорят о соединении или разделении.
§ 8. Вы согласитесь также, что во всяком случае предложения могут быть названы словесными и когда они истинны, то они одновременно и словесны и реальны, ибо (§ 9) ложь заключается в соединении слов, отличном от согласия или несогласия их идей. Во всяком случае (§ 10) слова являются великими орудиями истины. § 11. Существует также нравственная истина, заключающаяся в том, чтобы говорить о вещах сообразно убеждению нашей души, и, наконец, существует метафизическая истина, которая есть реальное существование вещей сообразно нашим идеям о них.
Т е о ф и л. Нравственную истину некоторые называют праведностью, а метафизическая истина признается
==405
обычно
