Если Вы сочтете меня достойной Ваших наставлений и если хотя бы изредка Вам угодно будет делиться со мной своими раздумьями, я всегда буду считать себя в долгу перед Вами за эту снисходительность, а ответом на нее послужат моя глубокая признательность и восхищение.
Вижу, что по доброте своей Вы сочли мое письмо сносным, хотя я слишком хорошо понимал, когда писал его, как мало оно способно удовлетворить требованиям дамы столь тонкого ума. И чем больше я восхищаюсь этим умом в Вашем ответе, где ясность и красота слога сочетаютс с необычайным глубокомыслием, тем больше сомневаюсь в успехе того, что собираюсь написать сейчас. Но лестное сознание того, что я исполняю Вашу волю, ободряет мен и по крайности послужит мне извинением.
==589
Вы взяли на себя труд, сударыня, изложить вначале в немногих словах мою гипотезу, с том чтобы я мог судить о том, правильно ли Вы се поняли. Это очень полезный метод в собеседованиях такого рода, и я восхищен правильностью и точностью Ваших формулировок в столь абстрактном предмете. Они так удачны, что я сам не прочь воспользоваться ими в другой раз, если мне придетс объяснять кому-нибудь свою точку зрения.
После этого Вы переходите к рассуждениям, которые вполне достойны Вас и заслуживают того. чтобы вникнуть в них и приспособить к ним мое понимание вопроса.
Сначала Вы хвалите мою гипотезу, говоря, что она кажетс Вам правдоподобной, поскольку она отстаивает единообразие природы и даже содержит нечто отвечающее нашим желаниям.
Но [затем] Вы добавляете, сударыня, что из этого еще но следует, что моя гипотеза есть нечто большее, нежели просто гипотеза. И хотя она, быть может, доступнее дл понимания, чем другие гипотезы, это вовсе не означает, что она истинна, так как пути господни не ограничены нашими представлениями о них; и, хотя другие пути, кроме одного, представляются непостижимыми и недоступными воображению, салю по себе это но служит убедительным доказательством того, что этот путь — единственный.
Чтобы присовокупить к этому, как Вы приказываете мне, свои замечания, я отвечу, что 1) гипотеза, котора кажется возможной, заслуживает внимания ужо потому, что все остальные таковыми не кажутся, и 2) крайне вероятно, что такая гипотеза является истинной. Так, в астрономии и в физике общепризнанно, что истинными оказываются в конце концов именно те гипотезы, которые наиболее удобопонятны, как, например, гипотеза круговращения Земли для объяснения видимого расположени светил и гипотеза силы тяжести воздуха для объяснени действия всасывающих насосов и других устройств, которые раньше объясняли боязнью пустоты.
Кроме того, 3) поскольку наш разум происходит от Бога и может быть уподоблен некоему лучу этого Солнца, нам следует сделать из этого вывод, что то, что наиболее согласуется с нашим разумом (чтобы быть последовательным, как того требует сама природа разума), должно быть согласно и с божественной мудростью и что, рассуждая 1
таким образом, мы следуем правилам, которые преподал нам Бог. Вот почему мы всегда убеждаемся, что 4) если
==590
паши суждения выносятся в соответствии, так сказать, с этим божественным светом, действительность никогда не опровергает их. Возражения, которые наперекор этому выдвигали скептики, всегда расценивались разумными людьми как пустая игра ума.
Но чтобы еще ближе подойти к сути дела, правильно будет исходить из того, что 5) пути Божьи бывают двоякого рода: одни — естественные, а другие — сверхъестественные, необычайные или чудесные. Естественные пути таковы, что сотворенный разум в состоянии постичь их, если ему доступно восприятие их и если для этого имеются необходимые условия. Чудесные же не доступны никакому сотворенному разуму. Так, например, действие магнита естественно, будучи чисто механическим, т. е. объяснимым, хотя пока еще, быть может, мы не умеем объяснить его до конца и во всех подробностях ввиду неполноты наших сведений. Но если бы кто-нибудь стал утверждать, что магнит действует отнюдь не механически, а в силу чистого притяжения на расстоянии, без посредства чего-либо, без видимых или невидимых орудий, вне какой бы то ни было среды, получилось бы нечто необъяснимое с точки зрения всякого сотворенного разума, как бы ни был он просвещен и проницателен; одним словом, это было бы нечто чудесное. Между тем рассудок и самый принцип божественной мудрости повелевают, чтобы мы не прибегали без надобности к ссылкам на чудо. Точно так же обстоит дело, когда речь идет о системе соединения души и тела, ибо сказать, что тело оказывает действие на расстоянии, без каких-либо средств и орудий, — значит дать такое же малопонятное объяснение, как если бы мы сказали, что такие совершенно различные субстанции, как душа и тело, действуют друг на друга непосредственно, хотя по своей природе они еще более удалены друг от друга, чем по своему местоположению. Так что сообщение между двумя столь разнородными субстанциями могло бы происходить разве что чудом, так же как непосредственное сообщение двух отдаленных тел, ссылаться же на какое-то никому не ведомое влияние одного на другое — значит маскировать чудо ничего не значащими словами. Это же относится к теории случайных причин с той только разницей, что сторонники этой теории, признают они это или нет, апеллируют к постоянному чуду открыто, а не тайком, как [поступают] приверженцы теории влияния.
Ибо пусть даже это действие Богa — вызывать к жизни
==591
душу в связи с телом, а тело в связи с душой – происходило бы постоянно и было бы обычным, оно, это действие, не станет от этого менее чудесным, ибо всегда останется чем-то необъяснимым для всякого сотворенного разума, как бы сведущ он ни был и какими бы откровениями ни одарил его Бог; такой эффект, следовательно, зависел бы от одного только вмешательства Бога. Никакого другого средства или другого объяснения нет, и придется признать, что Бог таким образом постоянно нарушал бы законы тела, чтобы приспособить его к душе, и наоборот. Между тем то, что поддается разумному объяснению, согласуется с естественными законами вещей и иначе, как ими, но должно быть объясняемо.
Получается, таким образом, что 6) моя гипотеза ость нечто большее, чем гипотеза, так как она не просто возможна, но наиболее согласуется с мудростью Бога и порядком вещей. Я полагаю, можно с уверенностью сказать, что Бог всегда действует наиболее подходящим дл его совершенных творений образом, что и служит одним из наивысших проявлений его мудрости. Отсюда ясно, что нет ничего более прекрасного и целесообразного, чем это предусмотрительное согласие, установленное Богом в природе, и ничто другое но является столь очевидным доказательством, что именно он — творец вещей; как и подобает Богу, он установил все заранее, с тем чтобы впоследствии уже не вмешиваться и не нарушать собственные установления, согласующиеся с природой вощен. Вещи не могли бы столь совершенным образом согласоваться между собой в предустановленной гармонии, если бы они но были порождены общей причиной и если бы эта причина не была бесконечно могущественной и предусмотрительной, дабы с такой безошибочностью распространиться на все сущее.
Сверх того, 7) если предположить, что обыкновенные вощи должны совершаться естественно, а не чудом, то это будет означать, что моя гипотеза доказана. Ведь обе другие гипотезы, как я показал в пункте 5, волей неволен прибегают к чуду, а, кроме этих трех гипотез, ничего другого выдвинуть невозможно. Одно из двух: либо законы, управляющие телами и душами, нарушаются, либо же они соблюдаются. Если эти законы нарушаются (что не может быть ничем иным, как следствием вмешательства извне), то или одна их этих двух вещей должна нарушать другую, что соответствует гипотезе влияния, принятой у философов
==592
разных школ, или их должно нарушать что-то третье, т. е. Бог, и это будет соответствовать гипотезе случайных [причин]. Если же законы душ и тел соблюдаются, не будучи нарушаемы ничем, это будет гипотеза предустановленной гармонии, которая, таким образом, является единственной отвечающей естественному порядку вещей. 8) Это предпочтение, которое следует отдавать естественному перед чудесным в обыкновенных явлениях природы, в чем, я думаю, согласны были до сих пор все философы (кроме нескольких полуфанатиков вроде Флудда с его лоскутной философией),-это предпочтение, говорю я, служит мне также основанием считать, что мыслит не материя, а некое простое бытие, существующее само по себе, независимое, но связанное с материей.
Правда, знаменитый г-н Локк в своем превосходном «Опыте», а также в споро с покойным епископом Вустерским утверждал, что Бог якобы может наделить материю способностью мыслить, на том основании, что он может заставить произойти все, что только может прийти нам в голову. Но мышление у материи возможно лишь благодаря непрерывно действующему чуду, так как в самой материи, иначе говоря в протяженности и непроницаемости, нот ничего такого, к чему могло бы быть сведено мышление или па чем последнее могло бы основываться.
Следовательно, можно сказать, что естественное бессмертие души доказано и допустить исчезновение души можно, лишь допустив чудо — приписывая материи способность мыслить, чудесно воспринятую и чудом же поддерживаемую (но тогда душа погибла бы, как только прекратилось бы чудо), или же предположив, что мыслящая субстанция, отличная от тела, может уничтожиться, что также было бы чудом, но уже новым. Так вот, я и говорю, что Бог — если допустить, что материя мыслит, — должен был бы не только дать материи способность мыслить, но и поддерживать в ной эту способность постоянно посредством все того же чуда, потому что в самой материн нет и следа такой способности, если только Бог не привнесет в нее это новое качество. Но сказать, что Бог сообщает материи это новое коренное качество, или свойство мыслить, которое затем поддерживается в ней само собой, как раз и значит утверждать, что он дает ей мыслящую душу, или, если угодно, дает ей то, что не отличается от души ничем, кроме названия; а так как эта коренная способность не является простым видоизменением материи (ибо видоизменени
==593
объяснимы с точки зрения тех природных свойств, которые подвергаются видоизменению, а эта способность к [чипу] таковых не относится), то приходится сделать вывод, что она зависит от материи.
Теперь, сударыня, я перехожу к тем серьезным затруднениям, над которыми Вам пришлось задумываться.
Вы обмолвились замечаниями, что органы вроде бы не нужны, если достаточно одной души. Отвечаю, что 9) если бы в природе существовала, к примеру, одна только душа Цезаря, Творец вещей мог бы и не снабжать ее органами.
Но тот же Творец пожелал создать бесконечное множество других существ, отделенных друг от друга оболочкой органов. Тело наше есть некий мир, наполненный бесчисленными созданиями, которые тоже имеют право на существование, и, если бы тело не было организовано, наш
