которые он подметил, сходится с другим, кто
поступает точно таким же образом, подобно тому как несколько лиц, сговорившись сойтись в каком-нибудь месте в заранее определенный день, могут действительно исполнить это. если пожелают Однако, хотя все они выражают одни и те же явления, из этого еще не следует, что их выражения совершенно сходны, достаточно, чтобы они были соответственны друг другу, подобно тому как несколько зрителей думают, что видят одну и ту же вещь, и действительно вполне понимают друг друга, хотя каждый видит и судит со своей точки зрения Только один Бог, из которого непрерывно исходят все индивидуумы и который видит универсум не только так, как они его видят, но еще и совсем иначе, есть причина такого соответствия между их явлениями, и только он один делает так. что свойственное каждому отдельному индивидууму становится общим им всем. иначе между ними не было бы никакой связи. Таким образом, можно будет сказать в некотором вполне удовлетворительном, хотя и необычном смысле, что одна отдельная субстанция никогда не действует на другую отдельную субстанцию и не испытывает от нее страдания, если мы обратим внимание, что все, что происходит с каждой субстанцией, есть лишь следствие одной ее идеи или полного понятия, так как эта идея заключает уже в себе все предикаты ее и все, что может с ней произойти, и выражает весь универсум И действительно, все, что бывает с нами, происходит от наших мыслей и восприятии, и все наши будущие мысли и восприятия суть только следствия, хотя и случайные, наших прошлых мыслей и восприятии, так что, если бы я был в состоянии отчетливо рассмотреть все, что происходит со мною или представляется мне в настоящую минуту, я мог бы увидеть в этом все, что произойдет со мною или будет мне представляться во всякое другое время, и это будущее не преминуло бы произойти со мною, даже если бы все вне меня было уничтожено, лишь бы остались только Бог и я. Но так как мы приписываем то, что воспринимаем известным образом, Другим вещам как действующим на нас причинам, то нужно исследовать, на чем основывается такое мнение и что в нем есть истинного
15. Не входя сейчас в длинные рассуждения, достаточно будет заметить для согласования метафизического языка с практикой, что мы по преимуществу и с полным основанием приписываем себе те явления, которые мы выражаем более совершенным образом, а другим субстан-
циям приписываем то, что каждая выражает наилучшим образом. Следовательно, субстанция, имеющая бес конечный объем, поскольку она выражает все, бывает ограниченной в зависимости от более или менее со вершенного способа своего выражения. Вот таким образом и можно представить себе, что субстанции взаимно мешают одна другой или ограничивают друг друга, в этом смысле они действуют одна на другую и принуждены, так сказать, приспособляться друг к другу. Ибо может случиться, что какое-либо изменение, увеличивающее выражение одной субстанции, уменьшает выражение другой. Но достоинство (vertu) отдельной субстанции состоит в том, чтобы хорошо выражать славу Божию, и в этом заключается меньшая степень ее ограниченности А всякая вещь, когда она проявляет свое достоинство или силу (puissance), т. е. когда она действует, изменяется к лучшему и простирается (поскольку действует); таким образом, когда происходит какое-нибудь изменение, касающееся нескольких субстанций (а в действительности всякое изменение затрагивает все субстанции), то, я думаю, можно сказать, что та субстанция, которая непосредственно вследствие этого переходит к большей степени совершенства или к более совершенному выражению, проявляет свою силу и действует; та же. которая переходит к меньшей степени совершенства, обнаруживает свою слабость и страдает. Точно так же я утверждаю, что всякое действие субстанции, имеющей восприятие, заключает в себе некоторое удовольствие, а всякое страдание — некоторую боль, и наоборот. Тем не менее легко может случиться, что какое-нибудь преимущество настоящего времени может быть разрушено большим последующим злом; откуда следует, что можно грешить, действуя или проявляя свою силу и находя в этом удовольствие.
16. Теперь остается только объяснить, каким образом возможно для Бога оказывать иногда влияние на людей или на другие субстанции посредством необычайного и чудесного содействия: ведь, по-видимому, с ними ничего не может случиться необычного или сверхъестественного, так как все, что с ними происходит, есть лишь следствие их природы. Но здесь следует вспомнить, что мы говорили о чудесах, которые всегда соответствуют универсальному закону общего порядка, хотя они и выше
=
точно так же, что данное необычное воздействие Бога на известную субстанцию не перестает быть чудесным, хотя оно и включается в общий порядок мира, поскольку он выражается в сущности или индивидуальном понятии этой субстанции. Поэтому, если мы понимаем в нашей природе все. что она выражает, то ничто не бывает для нее сверхъестественным, так как она простирается на все, ибо действие всегда выражает свою причину, а Бог есть истинная причина всех субстанций. Но так как то, что наша природа выражает более совершенно, принадлежит ей в особенности, ибо в этом заключается ее мощь, и так как она ограничена (как я сейчас объяснил), то есть много вещей, которые превышают силы нашей природы и даже всех ограниченных существ. Вследствие этого, чтобы выразиться яснее, я скажу, что чудеса и необычные содействия Бога имеют то свойство, что их не может предвидеть никакое рассуждение сотворенного ума, как бы ни был он озарен светом познания, ибо отчетливое понимание общего порядка превосходит силы всех сотворенных умов; то же, что называется естественным, зависит от правил менее общих, которые доступны пониманию сотворенных существ. Чтобы слова были так же безупречны, как их смысл, хорошо было бы связывать истинные понятия с известными способами выражения. Таким образом, нашей сущностью можно было бы назвать то, что обнимает собою все, что мы выражаем, и так как она выражает и наше соединение с Богом, то она не имеет границ и ничто ее не превышает. А то. что ограничено в нас, может быть названо нашей природой или нашей мощью, и в этом отношении все, что превышает природу всех сотворенных субстанций, сверхъестественно.
17. Я уже несколько раз упоминал о подчиненных правилах, или законах природы; я думаю, будет не лишним дать пример их. Все наши новые философы пользуются известным правилом, что Бог всегда сохраняет в мире одно и то же количество движения. И действительно, оно весьма удовлетворительно с первого взгляда, и в прежнее время я считал его несомненным; но теперь я узнал, в чем заключается его ошибочность [7]. Дело в том, что Декарт и многие другие хорошие математики полагали, будто количество движения, т. е. скорость, помноженная на величину движущегося тела, полностью соответствует силе движения, или — говоря геометрическим языком — силы относятся как произведения тел на их скорости. Но
вполне разумно, чтобы в мире всегда сохранялась одна и та же сила; с другой стороны, если обратить внимание на явления, легко заметить, что постоянного механического движения не бывает, ибо в этом случае сила какой либо машины, которая постоянно несколько уменьшается от трения и должна была бы в скором времени исчезнуть, восстанавливается и, следовательно, увеличивается сама собою, без всякого нового внешнего воздействия; точно так же замечено, что сила какого-нибудь тела уменьшается лишь по мере того. как оно отдает ее каким-либо смежным телам или своим собственным частям, поскольку последние имеют свое собственное движение. Отсюда они и заключи ли, что то, что можно сказать о силе, можно также сказать и о количестве движения. Чтобы показать разницу между тем и другим, я предполагаю, что тело. падающее с известной высоты, приобретает силу достаточную, чтобы подняться на такую же высоту, если таково будет его направление и если не встретится каких-либо препятствий; например, маятник поднялся бы совершенно на такую же высоту, с которой он опустился, если бы сопротивление воздуха и другие небольшие препятствия не уменьшали приобретенную им силу Я предполагаю также, что для того, чтобы поднять тело А в один фунт на высоту CD, равную 4 туазам, нужно столько же силы, как и поднять тело В в 4 фунта на высоту EF в один туаз. Все это допускают наши новые философы. Очевидно, что тело А, упав с высоты CD, приобрело ровно столько силы, сколько тело В. упавшее с высоты EF; ибо тело [В], придя в Ри имея силу, чтобы подняться до Е (по первому предположению), имеет, следовательно, силу поднять тело в 4 фунта, т. е. собственное тело, на высоту EF в один туаз; точно так же тело [А], придя в D и имея здесь силу, чтобы подняться до С. имеет силу поднять тело в один фунт. т е. собственное тело, на высоту CD в 4 туаза. Значит (по второму предположению), силы этих двух тел равны Посмотрим теперь, одинаково ли в том и другом случае количество движения; и тут, к нашему удивлению, мы найдем громадную разницу. Ибо Галилей доказал, что скорость, приобретенная падением с высоты CD, вдвое более скорости, приобретенной падением с EF, хотя высота в первом случае больше вчетверо. И вот если мы помножим тело А, равное 1, на его скорость, равную 2, то произведение. или количество движения, будет равно 2; если же помножить тело В, равное 4, на его скорость, равную 1, то
произведение, или количество движения, будет равно 4; таким образом, количество движения тела [А] в точке D вдвое менее количества движения тела [В] в точке F, а между тем силы их равны; значит, есть большая разница между количеством движения и силой, что и требовалось доказать Отсюда видно, что силу нужно измерять количеством действия, которое она может произвести, например высотою, на которую может быть поднято тело известной величины и рода; а это весьма отлично от скорости, которую можно дать ему, и чтобы дать ему двойную скорость, нужно больше, чем двойная сила. Нет ничего проще этого доказательства, и Декарт впал здесь в заблуждение только потому, что слишком доверял своим мыслям даже тогда, когда они не были еще достаточно зрелы Но я удивляюсь, как затем его последователи не заметили этой ошибки; и я боюсь, как бы они не начали постепенно подражать некоторым перипатетикам, над которыми они смеются, и, подобно последним, не привыкли бы обращаться скорее к книгам своего учителя, чем к разуму и природе.
18 Это заключение об отличии силы от количества движения имеет довольно важное значение не только в физике и механике,
