замерло совершенно и, выждав момент, бросилось в отчаянный бой, кончившийся его победой. Политические мещане, ограниченные, как и всегда, с той робостью и тем дряблым, фарисейским «идеализмом», которые им свойственны, негодовали, плакались, возмущались по поводу «безнравственности» этой «забастовки» правительства, этой стойки над революцией. Негодование тут ни к чему. «Коль война, так по-военному». На всякой войне противники, силы которых уравновешиваются, останавливаются на некоторое время, копят силы, отдыхают, переваривают пережитый опыт, готовятся и — бросаются в новый бой. Так бывало с армиями Куропаткина и Ойямы. Так бывало и будет всегда во всякой великой гражданской войне. «Коль война, так по-военному».

Но гражданская война отличается от обыкновенной войны неизмеримо большей сложностью, неопределенностью и неопределимостью состава борющихся — в силу переходов из одного лагеря в другой (то октябристы 46 уйдут на сторону правительства, то часть войска уйдет на сторону народа), в силу невозможности провести грань между «комбатантами» и «некомбатантами», т. е. между числящимися в рядах воюющих

73

НОВЫЙ ПОДЪЕМ

и нечислящимися. Когда правительство «бастует», когда полиция замирает в «стойке», — война все же не прекращается, именно потому, что она есть гражданская война, что внутри самого населения есть заинтересованные защитники старой власти и защитники свободы. Вот почему и теперешний подъем, который уравновесил силы, приводит опять-таки с железной необходимостью, с одной стороны, к ослаблению правительства, к «забастовке» его, к некоторому повторению «стойки над революцией», — ас другой стороны, к возобновлению октябрьских, ноябрьских и декабрьских форм борьбы. Всякий, кто хочет сознательно относиться к великим событиям, развертывающимся перед нами, кто хочет учиться у революции, должен дать себе полный отчет в неизбежности этих форм борьбы, должен продумать те задачи, которые возлагаются на нас этими формами борьбы.

Кадеты, упоенные своими избирательными победами, исписали горы бумаги о вступлении России на путь парламентаризма. Социал-демократы правого крыла нашей партии поддались общему увлечению. На Объединительном съезде партии они, будучи победителями, сняли сами, несмотря на протесты левых с.-д., резолюцию о подъеме революции, о главных формах движения в данный момент, о задачах пролетариата. Они уподобились в этом отношении г. Милюкову, который на последнем съезде к.-д. 47 поставил было вопрос, не революционнее ли народ, чем Дума, не является ли революционная в узком смысле борьба неизбежной, но тотчас же боязливо снял этот вопрос с обсуждения. Кадету естественно было уклониться от такого вопроса. Социал-демократам неприлично такое уклонение. И жизнь уже мстит за него. Жизнь уже выдвигает с стихийной силой такие формы борьбы, которые отодвигают на второе место Думу и придвигают новый октябрь, новый декабрь совершенно независимо от того, желаем ли мы этого или нет.

Один с.-д. правого крыла издевался на съезде над резолюцией левых с.-д., признающей открыто и прямо «главной формой движения» не игрушечно-конститу-

74

В. И. ЛЕНИН

ционную, а октябрьско-декабрьскую, т. е. выступление широких масс, непосредственно отстраняющих и старые законы, и старые органы власти, употребляющих новую, в самой борьбе создавшуюся власть как орудие завоевания свободы. Мы не видим сейчас этих форм борьбы, восклицал оратор из правых с.-д. Это не действительность, а выдумка наших левых, этих фантазеров, этих бунтарей, этих анархистов. — Снимите ваши кадетские очки! — ответили мы на съезде товарищу, — вы увидите тогда не только то, что происходит на поверхности. Вы увидите, что именно не думская борьба является главной, вы поймете, что объективные условия делают неизбежными внедумские формы движения, делают именно их главными, существенными, коренными, решающими.

Прошла неделя — другая после этих споров на съезде. И революция уже сбивает кадетские очки не только с правых с.-д., но и с широких масс населения. Дума уже блекнет, конституционные иллюзии уже рушатся. Октябрьско-декабрьские формы борьбы, которых вчера еще не хотели видеть близорукие и слишком податливые на веяние минуты люди, уже надвигаются. И социал-демократия не исполнит своего долга перед пролетариатом, если не сумеет оценить неизбежности роста и развития этих форм борьбы, если не поставит во весь рост перед массами задач, которые жизнь ставит и скоро поставит перед ними. Социал-демократия окажется недостойной того класса, который она представляет, если станет отделываться от изучения и оценки этих форм пренебрежительными словечками о бунтарстве и народовольстве, так часто раздающимися из правого крыла нашей партии. Стихийная волна поднимается, — надо немедленно напрячь все силы, чтобы внести в этот подъем больше сознательности, больше организованности, чем удалось нам сделать в октябре и декабре.

Мы не должны форсировать событий. Ускорять взрыв сейчас не в наших интересах. Это не подлежит сомнению. Этот урок мы должны извлечь из опыта конца 1905 года. Но это только небольшая часть задачи, это — чисто отрицательное определение нашей тактики. Кто ограни-

75

НОВЫЙ ПОДЪЕМ

чивается этой стороной дела, кто возводит эту отрицательную задачу в нечто положительное, тот неудержимо скатывается до роли буржуазных соглашателей народной свободы с самодержавием.

Перед партией рабочего класса встает серьезнейшая, неотложная и основная задача. Все наши помыслы, все усилия, всю нашу пропагандистскую, агитационную, организационную и непосредственно практическую работу мы должны направить на то, чтобы пролетариат и крестьянство оказались более подготовленными к новой решительной борьбе. Не от нашей воли зависит выбор форм этой борьбы, — историческое развитие русской революции определяет их с железной необходимостью. Мы знаем уже, знаем по опыту, что значит правительственная «стойка», что значит растущее возбуждение масс в связи с быстро зреющим общеполитическим кризисом. Мы знаем, с какой головокружительной быстротой выросла октябрьская борьба и как неизбежно перешла она в декабрьскую. Пусть же будут все на своем посту. Никто не может предсказать момента развязки, никто не знает, в каком порядке и сочетании развернутся окончательно декабрьские и октябрьские формы движения. Но они уже развертываются. Органы их уже возникают. От сплоченности, сознательности, выдержанности и решительности передового класса зависит многое, если не все, в исходе великой революции.

«Волна» № 10, 6 мая 1906 г.

Подпись: Н. Л-н Печатается по тексту газеты «Волна»

76

К ИТОГАМ СЪЕЗДА

«Есть признаки, — пишет сегодня «Речь» 48, — указывающие на то, что блестящий успех оппозиции оживил старые иллюзии, казавшиеся похороненными, и грозит вернуть революционное движение на тот путь бланкизма, с которого благоразумное «меньшинство» русской социал-демократии так усердно старалось свести его после неудачи декабрьского «вооруженного восстания»».

Ценное признание, над которым стоит подумать русским рабочим. За что оскорбляет буржуазия некоторых социал-демократов, похлопывая их по плечу, как благоразумных? За то, что они усердно старались свести движение с пути бланкизма, с пути «декабрьского». Правда ли, что декабрьская борьба была бланкизмом? Нет, неправда. Бланкизм есть теория, отрицающая классовую борьбу. Бланкизм ожидает избавления человечества от наемного рабства не путем классовой борьбы пролетариата, а путем заговора небольшого интеллигентного меньшинства. Был ли такой заговор или что-либо похожее на него в декабре? Ничего похожего на заговор не было. Это было классовое движение огромных масс пролетариата, пустившего в ход чисто пролетарское орудие борьбы, стачку, и присоединившего к себе невиданные на русской политической арене массы полупролетариев (железнодорожники, почтовые служащие и т. д.), крестьян (Юг, Кавказ, Прибалтийский край) и мелких буржуа городов (Москва). По-сред-

77

К ИТОГАМ СЪЕЗДА

ством жупела «бланкизм» буржуазия хочет принизить, опорочить, оклеветать борьбу народа за власть. Буржуазии выгодно, чтобы пролетарии и крестьяне боролись только за уступки старой власти.

Социал-демократы правого крыла пускают в ход «бланкизм» просто для красного словца в полемике. Буржуазия превращает это словечко в оружие против пролетариата: «Будьте благоразумны, рабочие! Боритесь за расширение прав кадетской Думы, доставайте каштаны из огня для буржуазии, но не смейте думать о таком безумстве, анархизме, бланкизме, как борьба за полную власть народа!»

Правду ли говорят либеральные буржуа, будто правые социал-демократы усердно старались свести движение с пути и приемов октября и декабря? К сожалению, это правда. Не все с.-д. правого крыла сознавали такое значение своей тактики, но действительное значение ее было именно таково. Настаивать на участии в выборах в Думу по существу означало поддержку кадетов, хоронивших революцию и называвших революционную борьбу «старой иллюзией». Все три, принципиально важнейшие, резолюции Объединительного съезда, которые приняты правым крылом социал-демократии, несмотря на ожесточенную борьбу левых с.-д., — аграрная программа, резолюция о Государственной думе и резолюция о вооруженном восстании — носят на себе явные следы стремления «благоразумной части социал-демократии» свести революционное движение с пути октября — декабря. Возьмите пресловутую «муниципализацию». Правда, под нашим давлением, первоначальный масловский проект муниципализации двинут несомненно влево. Вместо «отчуждение» поставлено «конфискация», допущен раздел земель, вставлена поддержка «революционных выступлений крестьянства вплоть до конфискации» и т. д. Но все же осталась, хотя и кастрированная, муниципализация. Муниципализация есть передача помещичьих земель демократическим земствам. Революционные крестьяне не пойдут на это. Они справедливо не доверяют и будут не доверять земствам, хотя бы демократическим, пока этот демократизм

78

В. И. ЛЕНИН

на местах совмещается с недемократической центральной властью. Они справедливо отвергнут передачу земель и местным и центральным органам власти, пока вся, безусловно вся, власть не явится выборной народом, подотчетной и сменяемой. А это условие, несмотря на борьбу левых с.-д., отклонено съездом. Вместо передачи земли народу, когда он выбирает все государственные власти, съезд принял передачу земель местным выборным органам власти! И каковы были мотивы съезда? Не нужно, видите ли, идеи захвата власти в программе; нужны гарантии от реставрации. Но боязнь захвата власти революционным крестьянством есть чисто кадетская боязнь крестьянской революции.

А гарантия от реставрации в настоящем смысле слова может быть лишь одна: социалистический переворот на Западе. Помимо этого условия ничто на свете не может гарантировать нас от реставрации недемократической центральной власти, пока есть капитализм и мелкий товаропроизводитель, всегда шаткий, всегда неустойчивый. Вместо праздных мечтаний об относительных гарантиях от реставрации мы должны, следовательно, думать о доведении нашей революции до конца. На съезде же правое крыло социал-демократов нашло гарантии от реставрации в том, что приняло программу, похожую на сделку с реставрацией: мы гарантируем себя от реставрации недемократической центральной власти, если умолчим в аграрной программе о необходимости полного демократизма этой власти…

Возьмите резолюцию о Государственной думе. Съезд принял ее, когда избирательные победы кадетов были уже фактом. И съезд, несмотря на наши протесты, говорит о Думе народных представителей вообще, а не о реальной кадетской Думе. Правое крыло с.-д. не захотело указать двуличной природы этой Думы, — оно не предупредило рабочих о той контрреволюционной роли, которую стремится играть кадетская Дума, — оно не согласилось сказать прямо и определенно: социалистические рабочие должны идти с крестьянской и революционной демократией против кадетов. Оно выразило пожелание иметь с.-д. парламентскую фрак-

79

К ИТОГАМ СЪЕЗДА

цию, не подумав хорошенько, есть ли у нас парламент, есть ли у нас с.-д. парламентарии.

Возьмите третью из названных выше резолюций. Она начинается