память покойнице и воспользуемся хорошенько ее уроком!
II
Мы подошли, таким образом, вплотную к второму вопросу: об объективном, историей диктуемом, содержании предстоящей борьбы и о лозунгах, которые мы должны дать ей.
Не очень стойкие с.-д., меньшевики, успели и тут проявить шатание. Их первый лозунг гласил: борьба за возобновление сессии Думы в целях созыва учредительного собрания. Петербургский комитет протестует. Нелепость лозунга слишком бьет в глаза. Это даже
312
В. И. ЛЕНИН
не оппортунизм, а просто бессмыслица. ЦК делает шаг вперед. Лозунг: борьба против правительства в защиту Думы в целях созыва учредительного собрания. Это лучше, конечно. Это уже недалеко от лозунга: борьба за свержение самодержавного правительства для созыва революционным путем учредительного собрания. Роспуск Думы служит, несомненно, поводом к общенародной борьбе за властное народное представительство: в этом смысле лозунг «в защиту Думы» не совсем неприемлем. Но в том-то и дело, что в этом смысле лозунг включен уже в признание нами роспуска Думы за повод борьбы. Формулировка же: «в защиту Думы» без особого истолкования ее в этом (т. е. в указанном сейчас) смысле остается неясной и способной порождать недоумение, возвращать к изжитому до известной степени старому, к кадетской Думе, одним словом, эта формулировка порождает ряд неправильных и вредных, «ретроградных» мыслей. То, что есть правильного в этой формулировке, вмещается вполне и без остатка в мотивы нашего решения о борьбе, в объяснение того, почему роспуск Думы считается достаточно важным поводом.
Марксист ни в каком случае не должен забывать, что лозунг непосредственно предстоящей борьбы не может быть выведен просто и прямо из общего лозунга известной программы. Недостаточно сослаться на нашу программу (см. в конце: низвержение самодержавия и учредит, собрание и т. д.), чтобы определить лозунг непосредственно — теперь предстоящей, летом или осенью 1906 года, борьбы. Для этого надо учесть конкретную историческую ситуацию, проследить все развитие и весь последовательный ход революции, вывести наши задачи не из принципов программы только, а из предыдущих шагов и этапов движения. Только такой анализ будет действительно историческим анализом, обязательным для диалектического материалиста.
И именно такой анализ показывает нам, что объективное политическое положение выдвинуло теперь вопрос не о том, есть ли народное представительство, а о том, властное ли это народное представительство.
313
РОСПУСК ДУМЫ И ЗАДАЧИ ПРОЛЕТАРИАТА
Объективная причина гибели кадетской Думы не в том, что она не сумела выразить нужды народа, а в том, что она не осилила революционной задачи борьбы за власть. Кадетская Дума возмнила себя органом конституционным, а на деле она была органом революционным (кадеты ругали нас за это рассматривание Думы, как этапа или орудия революции, но жизнь всецело подтвердила наш взгляд). Кадетская Дума возмнила себя органом борьбы против министерства, а на деле она была органом борьбы за свержение всей старой власти. Так вышло на деле, ибо этого требовало данное экономическое положение. И вот для этой-то борьбы такой орган, как Дума кадетов, оказался «непригодным».
В сознание самого темного мужика стучится теперь обухом вбитая мысль: ни к чему Дума, ни к чему никакая Дума, если нет власти у народа. А как добыть власть? Свергнуть старую власть и учредить новую, народную, свободную, выборную. Либо свергнуть старую власть, либо признать задачи революции неосуществимыми в том объеме, в каком ставит их крестьянство и пролетариат.
Так поставила вопрос сама жизнь. Так поставил вопрос 1906 год. Так поставлен вопрос роспуском кадетской Думы.
Мы не можем поручиться, конечно, что этот вопрос революция решит сразу, что борьба будет легка, проста, победа вполне и безусловно обеспечена. Никогда и никто не поручится ни за что подобное перед началом борьбы. Лозунг не есть ручательство за простую и легкую победу. Лозунг есть указание той цели, которая должна быть достигнута для осуществления данных задач. Прежде такими непосредственно данными задачами было созидание (или созыв) народного представительства вообще. Теперь такая задача: обеспечение власти за народным представительством. А это значит: устранение, разрушение, свержение старой власти, свержение самодержавного правительства.
Если эта задача не будет решена вполне, то не может быть вполне властным и народное представительство, — следовательно, не может быть и достаточных гарантий
314
В. И. ЛЕНИН
от того, что это новое народное представительство не постигнет участь кадетской Думы.
Объективное положение вещей выдвигает теперь на очередь борьбу не за народное представительство, а за создание условий, при которых бы нельзя было разогнать или распустить народное представительство, нельзя было также свести его к комедии, как свели Треповы и К° к комедии кадетскую Думу.
III
Вероятная форма грядущей борьбы определяется отчасти содержанием ее, отчасти предыдущими формами революционной борьбы народа и контрреволюционной борьбы самодержавия.
Что касается содержания борьбы, то мы уже показали, как за два года революции оно сконцентрировалось к настоящему времени на свержении старой власти. Полное осуществление этой цели возможно только путем всенародного вооруженного восстания.
Что касается до предыдущих форм борьбы, то в этом отношении «последним словом» массового и общенародного движения в России является всеобщая стачка и восстание. Последняя четверть 1905 года не могла не оставить неизгладимых следов в сознании и настроении пролетариата, крестьянства, сознательной части войска и демократической части различных профессионально-интеллигентских союзов. Совершенно естественно поэтому, что первой мыслью, которая пришла в голову самой широкой массе способных к борьбе элементов после роспуска Думы, была: всеобщая забастовка. Никто как бы не допускал даже сомнения в том, что ответом на роспуск Думы должна неизбежно явиться всероссийская забастовка.
Известную пользу всеобщность такого мнения принесла. От стихийных и частичных взрывов почти повсюду сознательно и систематически удерживали рабочих революционные организации. Об этом получаются сведения из самых различных мест России. Опыт октября — декабря помог, несомненно, сосредоточить
315
РОСПУСК ДУМЫ И ЗАДАЧИ ПРОЛЕТАРИАТА
внимание всех в гораздо большей, чем прежде, степени на выступлении всеобщем и единовременном. Кроме того, следует отметить еще одно крайне характерное обстоятельство: судя по данным из некоторых крупных центров рабочего движения, напр., из Петербурга, рабочие не только легко и быстро схватили идею необходимости всеобщего и единовременного выступления, но, кроме того, твердо стояли за боевое и решительное выступление. Неудачная мысль о демонстративной (однодневной или трехдневной) забастовке по поводу роспуска Думы, — мысль, возникшая у некоторых петербургских меньшевиков, — эта мысль встретила самую решительную оппозицию со стороны рабочих. Верный классовый инстинкт и опыт людей, ведших не раз серьезную борьбу, сразу подсказал им, что дело идет теперь совсем уже не о демонстрации. Демонстрировать мы не будем, говорили рабочие. Мы пойдем на отчаянную, решительную борьбу, когда настанет момент общего выступления. Таково было, по всем сведениям, общее мнение петербургских рабочих. Они поняли, что частичные выступления и особенно демонстрации были бы смешны после всего пережитого Россией с 1901 года (год начала широкого демонстрационного движения), что обострение политического кризиса исключает возможность опять «начать с начала», что правительству, с удовольствием «отведавшему крови» в декабре, — были бы лишь донельзя выгодны мирные демонстрации. Они обессилили бы без всякой пользы пролетариат, они помогли бы поупражнять полицейских и солдат над безоружными, хватая и расстреливая их. Они дали бы только некоторое подтверждение похвальбе Столыпина, что он одержал победу над революцией, ибо распустил Думу, не обострив этим антиправительственного движения. Теперь эту похвальбу все и рассматривают как пустую похвальбу, зная и чувствуя, что борьба еще впереди. Тогда «демонстрацию» истолковали бы как борьбу, из нее сделали бы (безнадежную) борьбу, а прекращение демонстрации ославили бы по всему свету как новое поражение.
316
В. И. ЛЕНИН
Мысль о демонстративной забастовке достойна была лишь наших Ледрю-Ролленов кадетской партии, так же близоруко переоценивавших парламентаризм, как Ледрю-Роллен в 1849 году. Пролетариат сразу отбросил эту мысль, и прекрасно сделал, что отбросил ее. Рабочие, стоявшие всегда лицом к лицу с революционной борьбой, оценили правильнее, чем некоторые интеллигенты, боевую готовность врага и необходимость решительного боевого выступления.
К сожалению, в нашей партии, вследствие преобладания правого крыла с.-д. в данный момент в ее русской части, вопрос о боевых выступлениях остался в забросе. Объединительный съезд российской социал-демократии увлекся победами кадетов, не сумел оценить революционного значения переживаемого нами момента, уклонился от задачи сделать все выводы из опыта октября — декабря. А необходимость воспользоваться этим опытом встала перед партией гораздо скорее и гораздо острее, чем думали многие поклонники парламентаризма. Растерянность, обнаруженная центральными учреждениями нашей партии в серьезный момент, была неизбежным результатом такого положения вещей.
Соединение массовой политической стачки с вооруженным восстанием диктуется опять всем положением вещей. При этом слабые стороны стачки, как самостоятельного средства борьбы, выступают особенно наглядно. Все убедились, что чрезвычайно важным условием успеха политической забастовки является ее внезапность, возможность застигнуть правительство врасплох. Теперь это невозможно. Правительство научилось в декабре бороться со стачкой и подготовилось очень солидно к этой борьбе в настоящий момент. Все указывают на крайнюю важность железных дорог во всеобщей стачке. Остановятся железные дороги — забастовка имеет все шансы стать всеобщей. Не удастся добиться полной остановки жел. дорог — и забастовка, почти наверное, не будет всеобщей. А железнодорожникам забастовать особенно трудно: карательные поезда стоят в полной Готовности; вооруженные отряды войска рассыпаны по всей линии, по станциям, иногда даже
317
РОСПУСК ДУМЫ И ЗАДАЧИ ПРОЛЕТАРИАТА
по отдельным поездам. Забастовка может означать при таких условиях, — мало того: неизбежно будет означать в большинстве случаев, — прямое и непосредственное столкновение с вооруженной силой. Машинист, телеграфист, стрелочник будут поставлены сразу перед дилеммой: быть расстрелянным на месте (Голутвино, Люберцы и другие станции русской ж.-д. сети недаром приобрели уже всенародную революционную известность), либо стать на работу и подорвать стачку.
Разумеется, мы вправе ожидать величайшего геройства от многих и многих ж.-д. рабочих и служащих, которые доказали делом свою преданность свободе. Разумеется, мы далеки от мысли отрицать возможность ж.-д. забастовки и шансы на успех. Но мы не вправе скрывать от себя настоящей трудности задачи: замалчивание таких трудностей было бы самой худшей политикой. А если посмотреть прямо в лицо действительности, если не прятать голову под крыло, то ясно станет, что из стачки неизбежно вырастет, и немедленно же, вооруженное восстание. Железнодорожная забастовка есть восстание, это неоспоримо после декабря. А без ж.-д. забастовки не остановится ж.-д. телеграф, не перервется перевозка писем по железной дороге, невозможна, следовательно, и почто-во-телеграфная забастовка в серьезных размерах.
Подчиненное значение стачки по отношению к восстанию вытекает, таким образом, с неумолимой неизбежностью из данного положения вещей, как оно сложилось после декабря 1905 года. Независимо от нашей воли, наперекор каким угодно «директивам» обострившееся революционное положение превратит демонстрацию в стачку, протест — в борьбу, стачку — в восстание. Разумеется, восстание, как вооруженная массовая борьба, может разгореться лишь при активном участии войска в той или иной его
