классов. Какой же класс является, в силу объективных условий теперешней революции, союзником пролетариата? Крестьянство: «прочная общность интересов на все время революционной борьбы существует только между пролетариатом и крестьянством».
Все эти положения Каутского дают самое блестящее подтверждение тактики революционного крыла российской социал-демократии, т. е. тактики большевиков. И это подтверждение тем более ценно, что Каутский, отстранив от себя конкретные и практические вопросы, сосредоточил все внимание на систематическом изложении общих основ социалистической тактики в нашей революции. Он показал, что затасканный Плехановым прием рассуждения: «революция буржуазная — надо поддерживать буржуазию» не имеет ничего общего с марксизмом. Он признал таким образом основную ошибку нашего с.-д. оппортунизма, т. е. меньшевизма, против которой еще с начала 1905 года вели борьбу большевики.
Далее, анализ Каутского, исходившего не из общих фраз, а из разбора положений и интересов определенных классов, подтвердил тот вывод, который находили «бестактным» наши кадетские подголоски, именно: что буржуазия больше боится в России революции, чем реакции, что абсолютизм она ненавидит за порождение им революции, что политической свободы она хочет для прекращения революции. Сопоставьте это с наивностью веры в кадета у нашего Плеханова, который незаметно отождествил в своих вопросах борьбу оппозиции со старым порядком и борьбу против покушений
225
ПРЕДИСЛОВИЕ К РУССКОМУ ПЕРЕВОДУ БРОШЮРЫ К. КАУТСКОГО
правительства — раздавить революционное движение! В отличие от шаблонного взгляда меньшевиков на «буржуазную демократию», Каутский показал ее революционные и нереволюционные элементы, показал банкротство либерализма, неизбежность тем более быстрого поворота либералов вправо, чем самостоятельнее и сознательнее становится крестьянство. Буржуазная революция, совершаемая пролетариатом и крестьянством вопреки неустойчивости буржуазии, — это коренное положение большевистской тактики всецело подтверждено Каутским.
Каутский показывает, что в ходе революции победа вполне может достаться с.-д. партии, и что эта партия должна внушать своим сторонникам уверенность в победе. Меньшевистская боязнь с.-д. победы в данной революции опять-таки всецело опровергается выводом Каутского. Смешные потуги Плеханова «подвести» задачи нашей революции «под Амстердамскую резолюцию» выступают особенно комично наряду с простым и ясным положением Каутского: «нельзя успешно бороться, если наперед отказываешься от победы».
Еще рельефнее выступает коренная разница между методами Каутского и вождя теперешних наших оппортунистов, Плеханова, когда мы читаем у первого: думать, что «все те классы и партии, которые стремятся к политической свободе, должны просто-напросто действовать вместе, чтобы добиться ее», значит «иметь в виду лишь политическую поверхность совершающегося». Это звучит так, как будто Каутский прямо имеет в виду ту компанийку перебежавших к либералам социал-демократов, гг. Португало-вых, Прокоповичей, Кусковых, Богучарских, Изгоевых, Струве и пр., которые именно указываемую Каутским ошибку и делают (водя притом за собою Плеханова). То обстоятельство, что Каутский не знает писаний этих господ, только усиливает значение его теоретического вывода.
Нечего и говорить, что основные положения всех русских с.-д. о несоциалистическом характере крестьянского движения, о невозможности возникновения социализма из мелкого крестьянского производства и т. д.
226
В. И. ЛЕНИН
целиком разделяет Каутский. Социалистам-революционерам, любящим уверять, что они «тоже согласны с Марксом», весьма поучительно будет подумать над этими словами Каутского.
В заключение, несколько слов об «авторитетах». Марксисты не могут стоять на обычной точке зрения интеллигента-радикала с его якобы революционной отвлеченностью: «никаких авторитетов».
Нет, Рабочему классу, ведущему во всем мире трудную и упорную борьбу за полное освобождение, нужны авторитеты, — но, разумеется, в том только смысле, в каком молодым рабочим нужен опыт старых борцов против угнетения и эксплуатации, борцов, проведших много стачек, участвовавших в ряде революций, умудренных революционными традициями и широким политическим кругозором. Авторитет всемирной борьбы пролетариата нужен пролетариям каждой страны. Авторитет теоретиков всемирной социал-демократии нужен нам для уяснения программы и тактики нашей партии. Но этот авторитет не имеет, конечно, ничего общего с казенными авторитетами буржуазной науки и полицейской политики. Этот авторитет есть авторитет более разносторонней борьбы в тех же рядах всемирной социалистической армии. Насколько важен он для расширения кругозора борцов, настолько недопустила была бы в рабочей партии претензия решать со стороны, издали, практические и конкретные вопросы ближайшей политики. Коллективность передовых сознательных рабочих каждой страны, ведущих непосредственную борьбу, всегда будет наибольшим авторитетом во всех таких вопросах.
Таков наш взгляд на авторитетность мнений и Каутского и Плеханова. Теоретические работы последнего — главным образом критика народников и оппортунистов — остаются прочным приобретением с.-д. всей России, и никакая «фракционность» не ослепит человека, обладающего хоть какой-нибудь «физической силой ума», до забвения или отрицания важности этих приобретений. Но как политический вождь русских с.-д. в буржуазной российской революции, как тактик
227
ПРЕДИСЛОВИЕ К РУССКОМУ ПЕРЕВОДУ БРОШЮРЫ К. КАУТСКОГО
Плеханов оказался нише всякой критики. Он проявил в этой области такой оппортунизм, который повредил русским с.-д. рабочим во сто раз больше, чем оппортунизм Бернштейна — немецким. И с этой кадетообразной политикой Плеханова, вернувшегося в лоно изгнанных им в 1899-1900 гг. из с.-д. партии гг. Прокоповичей и К°, мы должны вести самую беспощадную войну.
Что этот тактический оппортунизм Плеханова есть сплошное отрицание основ марксистского метода, — доказывает лучше всего знакомство с ходом рассуждения Каутского в предлагаемой читателю статье.
Написано в декабре 1906 г.
Напечатано в 1907 г. в брошюре, изданной в Москве издательством «Новая эпоха»
Печатается по тексту брошюры
228
КАК ОТНОСЯТСЯ К ВЫБОРАМ В ДУМУ ПАРТИИ БУРЖУАЗНЫЕ И ПАРТИЯ РАБОЧАЯ?
Газеты переполнены известиями о подготовлении выборов. Каждый почти день мы узнаем то о новом «разъяснении» правительства, вычеркивающего еще и еще один разряд неблагонадежных граждан из избирательного списка, — то о новых преследованиях, запрещении собраний, закрытии газет, арестах предполагаемых выборщиков и кандидатов. Черносотенцы подняли голову. Они гикают и улюлюкают наглее, чем когда бы то ни было.
Неугодные правительству партии тоже готовятся к выборам. Эти партии уверены, и вполне справедливо уверены, в том, что масса избирателей сумеет сказать свое слово, выразить посредством выборов свое настоящее убеждение, вопреки всем проделкам, придиркам, мелким и крупным притеснениям, направленным против избирателя. Уверенность эта основывается на том, что самые свирепые преследования, самые невыносимые придирки отнимут, самое большее, сотни, тысячи, допустим десятки тысяч, избирателей по целой России. Но ведь настроение массы и отношение ее к правительству от этого не изменится. Можно выкинуть из списка 10-20 тысяч избирателей, скажем, по Петербургу, но полуторастотысячная масса столичных избирателей от этого только сжимается, уходит в себя, прячется, притихает на время, но не исчезает и не меняет своего массового настроения, а если меняет, то, конечно,
229
КАК ОТНОСЯТСЯ К ВЫБОРАМ В ДУМУ ПАРТИИ?
не в пользу правительства. И поэтому, пока в корне не изменен избирательный закон, пока не попраны окончательно все остатки выборной легальности (они еще могут быть попраны посредством систематического ареста выборщиков: от Столыпина надо ждать всего худшего!), — до тех пор остается несомненным, что настроение массы решит результаты выборов — и, конечно, не в пользу правительства с его черносотенцами.
И все, кто не стоит на стороне правительства, надеются на избирательную массу. Но если вы присмотритесь к тому, в чем состоит собственно надежда на массу, как относятся те или иные партии к массе, то вы увидите целую пропасть различия между партиями буржуазными и партией пролетариата.
Кадеты стоят во главе либерально-буржуазных партий. На выборах в первую Думу они позорно изменили делу борьбы, отказались от бойкота, пошли покорно на выборы сами и повели за собой неразвитую массу. Теперь они надеются на косность этой массы, на стеснение агитации и выборной кампании левых партий. Кадетская надежда на массу состоит в надежде на неразвитость и забитость массы: дескать, в нашей программе и тактике масса не разберется, дальше мирного и легального, самого мирного и самого робкого протеста не пойдет — не потому, что не хочет, а потому, что не пустят. Будут голосовать за нас, ибо у левых нет ни газет, ни собраний, ни листков, ни гарантий от произвольных арестов и преследований, — вот как мыслит кадет. И он гордо поднимает очи к небу: благодарю тебя, господи, что я не похож на одного из этих «крайних»! я — не революционер, я сумею приспособиться, самым покорным и самым нижайшим образом приспособиться к любым мероприятиям, я даже избирательные бланки достану от мирнообновленцев.
Поэтому вся предвыборная кампания кадетов направлена на запугиванье массы черносотенной опас-
* См. настоящий том, стр, 197-198. Ред.
230
В. И. ЛЕНИН
ностью, на запугиванье массы опасностью от крайних левых партий, на приспособление к обывательщине, к трусости и дряблости мещанина, на уверение его в том, что кадеты всего безопаснее, всего скромнее, всего умереннее, всего аккуратнее. Ты испугался, обыватель? — спрашивают читателя каждый день кадетские газеты. — Положись на нас! Мы не будем тебя пугать, мы против насилий, мы покорны правительству, положись только на нас, и мы все для тебя устроим «по возможности»! И за спиной запуганных обывателей кадеты пускают в ход все уловки, чтобы уверить правительство в своей лояльности, уверить левых в своем свободолюбии, уверить мирнообновленцев в своей близости к их партии и к их бланкам.
Никакого просвещения сознания масс, никакой агитации, поднимающей массы, никакого разъяснения последовательно-демократических лозунгов, торговля мандатами за спиной запуганного обывателя, — вот предвыборная кампания всех партий либеральной буржуазии, начиная от беспартийных (из «Товарища») и кончая партией демократических реформ.
Отношение рабочей партии к массе — прямо противоположное. Не то нам важно, чтобы обеспечить себе сделками местечко в Думе. Наоборот, сами эти местечки важны лишь потому и постольку, поскольку они могут послужить развитию сознания масс, повышению их политического уровня, организации их не во имя обывательского благополучия, не во имя «спокойствия», «порядка» и «мирного (буржуазного) благоденствия», а во имя борьбы, борьбы за полное освобождение труда от всякой эксплуатации и от всякого гнета. Лишь потому и постольку важны для нас и местечки в Думе и вся избирательная кампания. Рабочая партия все надежды возлагает на массу, но на массу не запуганную, не пассивно подчиняющуюся, не покорно несущую ярмо, а массу сознательную, требовательную, борющуюся. Рабочая партия с презрением должна относиться к обычному либеральному приему: запугивать обывателя призраками черносотенной опас-
231
КАК ОТНОСЯТСЯ К ВЫБОРАМ В ДУМУ ПАРТИИ?
ности. Вся задача с.-д. — развивать в массе сознание того, в чем состоит действительная опасность, действительная задача борьбы тех сил, которые не в Думе имеют свой источник, не в думских прениях находят полное выражение, не в Думе решат вопрос о будущем России.
Рабочая партия предостерегает поэтому массы от закулисных избирательных проделок кадетской буржуазии, от ее отупляющего сознание крика: доверьте нам, адвокатам, профессорам и просвещенным помещикам, дело борьбы с черносотенной опасностью!
Доверяйте только своей социалистической сознательности и своей социалистической организации, — говорит массам рабочая партия. Отдать первенство в борьбе и право руководить ею либеральным буржуа, значит продать дело свободы за шумиху фраз, за
