иметь совершенно не тот состав, чем мы имели в прошлой Думе. Мы будем иметь мобилизованную революцию и мобилизованную реакцию. Крестьянство, особенно вследствие невыполнения его ожиданий, пошлет более революционный элемент, чем в предыдущую Думу. Несомненно, что то же произойдет и с пролетариатом… Наша беда в том, что часть с.-д. стремится заполнить Думу каким-то промежуточным слоем либералов» (стр. 84 «Протоколов»).
На боевой конференции вернее сумели оценить политику, чем Плеханов и меньшевистский ЦК в ноябре 1906 г.!
Исчерпать содержание «Протоколов» в газетной статье, разумеется, невозможно, и мы закончим горячим советом изучать их, — советом по адресу тех с.-д., которые способны говорить о вопросах восстания без либерального хихиканья.
Написано в апреле 1907 г.
Напечатано 2 мая 1907 г. в газете «Пролетарий» № 16
Печатается по тексту газеты
291
ДОКЛАД V СЪЕЗДУ РСДРП ПО ПОВОДУ ПЕТЕРБУРГСКОГО РАСКОЛА И СВЯЗАННОГО С НИМ УЧРЕЖДЕНИЯ ПАРТИЙНОГО СУДА 166
ЦК нашей партии учредил, как известно из буржуазных газет («Товарищ» и др.), партийный суд для рассмотрения моего образа действий — именно моей брошюры «Выборы в СПБ. и лицемерие 31 меньшевика» *, вышедшей во время раскола петербургской с.-д. организации при выборах во вторую Думу.
Суд учреждался из трех представителей с моей стороны, трех со стороны 31 меньшевика и трех членов президиума, назначенных Центральными Комитетами латышской, польской с.-д. и Бунда. Я предъявил этому суду встречное обвинение против 31 меньшевика и т. Дана (члена редакции ЦО — а через ЦО и члена ЦК) в недопустимом поведении. Это встречное обвинение было поддержано, с одной стороны, собранием 234 петербургских большевиков, членов партии (их резолюция вместе с докладом их, дающим резюме всего дела, напечатана в № 13 «Пролетария»), а с другой стороны, Петербургской с.-д. конференцией (минус отколовшиеся меньшевики). Резолюция этой конференции напечатана в № 14 «Пролетария» 167.
Суд, как учреждение, созданное Центральным Комитетом, не счел себя вправе самостоятельно привлечь к обвинению 31-го и т. Дана и обратился за определением
* См. Сочинения, 5 изд., том 14, стр. 311-322. Ред.
292
В. И. ЛЕНИН
своей компетенции в вопросе о встречном обвинении к тому же ЦК. ЦК в особом заседании рассмотрел снова этот вопрос и подтвердил, что данный суд учреждается только для разбора дела о Ленине и что новое предание суду новых лиц всецело зависит от ЦК, который, конечно, сочтет своим долгом привлечь к суду всякого, против кого данный суд формулирует обвинение в недопустимом поступке. Состав этого нового суда опять-таки предоставляется всецело усмотрению того же ЦК.
Таким образом, получился целый клубок вопиющих несообразностей и противоречий. Меньшевистский ЦК играет роль учреждения, предающего суду и определяющего состав суда и компетенцию суда. Встречное обвинение предъявлено против лидера меньшевистской части ЦК. Одни и те же лица оказываются и назначающими суд, и прокурорами, и решающими вопрос о направлении встречного против них же обвинения!
Понятно, что такие порядки не в состоянии поднять уважение к партии. Распутать клубок несообразностей может только партийный съезд. И я обращаюсь поэтому к съезду с просьбой: облечь суд всей полнотой судебной власти непосредственно от съезда; поставить суд вне всякой зависимости от ЦК, явно заинтересованного (в его меньшевистской части) в деле; предоставить суду право разбирать дело всесторонне, без всяких ограничений, и привлекать к обвинению всех членов партии и все учреждения ее, не исключая меньшевистской части ЦК и т. д.
Для пояснения дела членам съезда РСДРП прилагаю: 1) полный текст моей защитительной (или обвинительной против меньшевистской части ЦК) речи, прочтенной мною на суде в первом судебном заседании. (Суд имел всего два судебных заседания и допросил трех свидетелей из нескольких десятков. Заседания суда прерваны съездом.) 2) Прилагаю краткий конспект фактической истории раскола в Петербурге.
293
ДОКЛАД V СЪЕЗДУ РСДРП
I. ЗАЩИТИТЕЛЬНАЯ (ИЛИ ОБВИНИТЕЛЬНАЯ ПРОТИВ МЕНЬШЕВИСТСКОЙ ЧАСТИ ЦК) РЕЧЬ ЛЕНИНА НА ПАРТИЙНОМ СУДЕ
Товарищи судьи!
ЦК предъявил ко мне обвинение в недопустимом для членов партии выступлении (в печати). Так сказано в постановлении ЦК об учреждении партийного суда. Я начну прямо с существа дела: прочту полностью то «заявление», которое ЦК «вносит на рассмотрение суда».
«… ЦК констатирует, что в брошюре «Выборы в СПБ. и лицемерие 31-го меньшевика», подписанной т. Лениным, содержится прямое обвинение 31-го члена СПБ. организации в том, что они вступили в переговоры с кадетской партией «для продажи кадетам голосов рабочих» и что «меньшевики торговались с к.-д., чтобы протащить своего человека в Думу, вопреки рабочим, при помощи к.-д.».
ЦК констатирует, что появление подобного обвинения в печати, особенно накануне выборов, должно внести смуту в ряды пролетариата, подвергая заподозриванию политическую честность членов партии, и будет использовано для борьбы с социал-демократией врагами пролетариата.
Находя, что подобные выступления недопустимы для членов партии, ЦК вносит образ действий т. Ленина на рассмотрение партийного суда».
Таков полный текст обвинения. Я замечу прежде всего, что здесь есть крупная, прямо фактическая неверность, которую я буду просить суд исправить на основании текста инкриминируемой мне брошюры. Именно: в этой брошюре сказано прямо и определенно, что я обвиняю не только 31-го меньшевика, но и т. Дана, т. е. члена Центрального комитета.
Центральный Комитет, составляя свое постановление, не мог не знать ни того, что т. Дан — член ЦК (может быть, даже участвовавший в обсуждении вопроса или в постановлении о предании меня суду за обвинение Дана?), ни того, что я обвиняю не только 31 -го, но и Дана. Значит, ЦК заведомо выделил из состава обвиненных мною лиц своего члена. Тут уже, кроме фактической неверности, есть нечто худшее, нечто недопустимое, и я впоследствии подробно
294
В. И. ЛЕНИН
остановлюсь на оценке этой стороны дела и постараюсь выяснить именно ее всем материалом судебного следствия.
Перехожу к существу обвинения.
ЦК приводит две цитаты из моей брошюры, и я должен разобрать возможно более обстоятельно каждую из этих цитат. Я, конечно, понимаю, что дело идет о всей указанной брошюре, а не только об этих именно двух цитатах. Но я беру их, вслед за Центральным Комитетом, как основное и главное.
Цитата первая взята из самого начала брошюры. Позволю себе прочитать целую страницу, чтобы показать, в какой связи стоит эта цитата:
«В газете «Товарищ» напечатаны сегодня (20 января), — напоминаю, что дело было, значит, за пять Дней до образования левого блока в СПБ. и за 16 дней до выборов в Гос. думу по городу СПБ., — обширные выдержки из воззвания 31-го меньшевика, отколовшихся от социалистической организации накануне выборов в СПБ.» *.
Подчеркиваю, что первая же фраза брошюры ставит во главу угла основной факт раскола в СПБ. накануне выборов. Я подчеркиваю это обстоятельство, ибо мне много раз придется еще впоследствии указывать на его значение.
Продолжаю цитату:
«… Напомним сначала в двух словах фактическую историю того, что проделали отколовшиеся от с.-д. меньшевики после ухода с конференции…». Об этом уходе и об его значении я выпустил за несколько дней до разбираемой брошюры брошюру «Социал-демократия и выборы в СПБ.», а также брошюру: ««Услышишь суд глупца»… (Из заметок с.-д. публициста)» *. Последняя брошюра почти вся конфискована полицией. Уцелело лишь несколько экземпляров, и я ссылаюсь на нее, чтобы суд мог в целом, а не в отрывках, изучить картину тогдашних происшествий.
* См. Сочинения, 5 изд., том 14, стр. 311. Ред.
* Там же, стр. 249-273, 274-292. Ред.
295
ДОКЛАД V СЪЕЗДУ РСДРП
«… 1) Отколовшись от с.-д. рабочих, они вступили в блок с мелкой буржуазией (с.-р., трудовиками и н.-с.) ради совместного торга о местечках с кадетами. Письменный договор об этом вступлении отколовшихся с.-д. в мелкобуржуазный блок они скрыли от рабочих и от публики.
Но мы не теряли надежды, что этот договор будет все же опубликован, и тайное станет явным».
Обращаю внимание суда на то, что в моей, обвиняющей Дана и 31-го меньшевика, брошюре сразу подчеркнут момент скрывания от рабочих письменного договора. Идем далее:
«2) Как составная часть мелкобуржуазного блока (неправильно именуемого в газетах «левым блоком»), отколовшиеся меньшевики торговались с кадетами о предоставлении этому блоку трех мест из шести. Кадеты давали два места. Не сторговались. Заседание мелкобуржуазной «конференции» (выражение не наше, а взятое из газет) с к.-д. было 18-го января. О нем сообщали «Речь» и «Товарищ». «Речь» объявляет сегодня соглашение несостоявшимся (хотя мы, конечно, должны быть готовы к тому, что за спиной переговоры все еще ведутся).
Меньшевики об этом своем «выступлении» для продажи кадетам голосов рабочих не сообщают пока в печати».
Вот в какой обстановке стоит первая цитата. Мои слова против меньшевиков написаны в тот самый день, когда я впервые узнал из газет, что блок меньшевиков и народников с кадетами против большинства петербургской с.-д. организации не состоялся, причем я тут же оговорился, что не могу считать соглашение окончательно несостоявшимся, что надо быть готовым к худшему: к продолжению переговоров «за спиной». Почему я считал тогда (а я и теперь считаю свое тогдашнее воззрение правильным), что надо быть готовым к этому худшему? Потому, что скрытие от публики письменного договора меньшевиков с мелкобуржуазным блоком было поступком неправильным, недостойным социалиста и неизбежно вызывающим самые худшие подозрения.
296
В. И. ЛЕНИН
О какой «продаже» кадетам голосов рабочих идет здесь речь? Некоторые шутники говорили мне, что они поняли так, — будто я говорю о продаже за деньги. Шутка, конечно, не лишена остроумия. Но человек грамотный и серьезно читающий всю брошюру, а не вырванные места, разумеется, увидит сразу из контекста, из всех предыдущих и последующих фраз, что речь идет о продаже не за деньги, а за местечки в Думе. Под «торгом» и «куплей-продажей» разумеется обмен эквивалентов политических, а не экономических, мест за голоса, а не денег за голоса.
Спрашивается, стоило ли останавливаться на таком ясном и очевидном обстоятельстве?
Я глубоко убежден, что стоило, ибо в этом пункте мы вплотную подходим к выяснению того вопроса, который поставлен Центральным Комитетом, именно: о допустимых или недопустимых выступлениях в печати.
Если бы в разбираемом месте брошюры было сказано: 31 продавали за деньги голоса рабочих кадетам, тогда это было бы приписыванием позорного и преступного образа действий противнику. За такое утверждение сделавший его подлежал бы суду, разумеется, вовсе не за «внесение смуты в ряды пролетариата», а за клевету. Это вполне ясно.
Наоборот, если бы в разбираемом месте брошюры было сказано: 31 выступили для присоединения к кадетским голосам голосов рабочих при условии места в Думе для с-д., — тогда это был бы образчик лояльной, корректной, допустимой для членов партии полемики.
Чем отличается от этой формулировки та, которая выбрана мной? Она отличается тоном, делающим всю музыку. Именно эта формулировка как бы рассчитана на то, чтобы вызвать у читателя ненависть, отвращение, презрение к людям, совершающим такие поступки. Эта формулировка рассчитана не на
