(шовинизмом, антисемитизмом, анархизмом, буланжизмом 124 и т. п.), но никогда выдержанные революционные с.-д. не поддаются любому повороту настроения масс. Можно и должно критиковать дурную политику с.-д. в III Думе, когда они ведут там дурную политику, но говорить, что агитация сводится к нулю благодаря полному равнодушию масс, значит рассуждать несоциал-демократически.
Или «полное равнодушие масс» не означает равнодушия к политике царизма вообще? То есть массы, равнодушные ко всему происходящему в стенах Думы, неравнодушны, скажем, к обсуждению вопроса об уличных демонстрациях, о новых стачках, о восстании, о внутренней жизни революционных партий вообще и с.-д. партии в особенности? В том-то и беда автора, что он именно так, видимо, думает, но вынужден не говорить прямо столь явной бессмыслицы! Если бы он
300
В. И. ЛЕНИН
действительно мог сказать и доказать, что в массах нет в данную минуту ни малейшего равнодушия к политике вообще, а напротив гораздо более живой интерес к более активным формам политики, — тогда бы вопрос стоял, разумеется, иначе. Если бы вместо года затишья, упадка и развала всех с.-д. и всех рабочих организаций мы пережили год явного интереса масс именно к непосредственно-революционным формам борьбы, тогда мы первые признали бы, что мы ошиблись. Ибо без отношения к условиям революционного момента стоять вообще и всегда за участие во всяком представительном учреждении могут только «парламентские кретины» меньшевизма, лицемерно закрывающие глаза на опыт деятельности Маркса, Лассаля, Либкнехта в революционные периоды. Вопрос об участии в III Думе или бойкоте ее, как и всякий политический вопрос, марксисты обязаны ставить конкретно, а не абстрактно, учитывая всю революционную обстановку в целом, а не одно только до убожества голое соображеньице: «если есть представительство, то надо представительствовать». Живой интерес масс к политике означал бы наличность объективных условий растущего кризиса, т. е. означал бы, что известный подъем уже налицо и, при известной силе такого подъема, настроение масс неминуемо выразилось бы в массовом действии.
Насчет этого последнего вопроса тов. отзовист сам делает следующее признание: «каждое изменение ее (фракции) деятельности тесно связано с изменением режима, воздействовать на который мы сейчас не в силах…». Почему тов. отзовист считает, что мы не в силах не только изменить сейчас режима, но даже воздействовать на него? Очевидно, потому, что, как социал-демократ, он имеет в виду исключительно действие масс пролетариата, а такое действие считает сейчас невозможным и разговоры о нем праздными. Но посмотрите, как он при этом «сваливает с больной головы на здоровую», т. е. довод, говорящий против отзовизма, обращает против нас:
«Прорвите, — пишет тов. отзовист, — полицейские рогатки, отделяющие депутатов от масс, заставьте
301
ПО ПОВОДУ ДВУХ ПИСЕМ
фракцию выступать более резко и ярко, словом, слейте органически ее работу с жизнью пролетариата, — тогда рабочие, быть может, признают за ней положительные стороны; но так как всякое изменение ее деятельности тесно связано с изменением режима, воздействовать на который мы сейчас не в силах, то всякие мечты о расширении и углублении фракционной работы приходится оставить» !..
Если расширение и углубление фракционной работы обусловливается «прорывом полицейских рогаток», то почему же вывод гласит: «оставьте мечты об улучшении фракции», а не оставьте мечты о прорыве полицейских рогаток?? Автор явно нелогичен, и исправить его рассуждение надо так: необходима неустанная работа над улучшением всей партийной деятельности и всей связи партии с массой, результатом чего неизбежно будет и прорыв полицейских рогаток вообще и в частности усиление партийного общения с фракцией, партийного воздействия на фракцию. Автор точно от нас, антиотзовистов, требует, чтобы мы «прорвали полицейские рогатки», и тогда, может быть-де, он согласится бросить отзовизм. Но не ясно ли, что он ставит таким образом вверх ногами действительную связь и взаимозависимость политических явлений? Быть может — скажем мы — вы были бы правы, товарищ отзовист, если бы масса могла «сейчас» не только «воздействовать на режим» (всякая удачная политическая демонстрация воздействует на режим), но и прорвать рогатки, — т. е. если бы масса могла сейчас прорвать «рогатки» III Думы, то бесполезно было бы, быть может, революционной социал-демократии посылать свой отряд в эту Думу. Быть может. Но вы сами говорите, что этого нет; вы сами согласны, что при данных обстоятельствах нужна еще серьезная и упорная подготовительная работа для превращения этой возможности в действительность.
«Состав фракции», — говорите вы. Если бы отзыв предлагался для изменения состава фракции, то этот довод заслуживал бы рассмотрения с точки зрения того, улучшится ли состав при новых выборах после
302
В. И. ЛЕНИН
отставки теперешней фракции. Но автор ничего подобного не имеет в виду. Он хочет отозвать не думскую только фракцию, а вообще уничтожить всякое представительство с.-д. в III Думе, объявляя ошибкой участие в ней. И с этой точки зрения мотивирование отзовизма «составом фракции» есть самое непростительное для социал-демократа малодушие и маловерие. Наша партия добилась того, что из рабочих выборщиков мы заставили черносотенцев выбрать наших партийных кандидатов, социал-демократов. Что же, мы должны признать безнадежным, чтобы эти партийные рабочие сумели с думской трибуны просто и ясно изложить свой социализм? Мы должны спасовать после нескольких месяцев борьбы против буржуазных «сведущих людей» 125 (смотри прекрасное описание приносимого ими зла в письме о фракции, печатаемом в настоящем номере)? Мы должны признать свою партию неспособной в период временного затишья и застоя выставить рабочих социал-демократов, умеющих публично изложить свой социализм? Это не политика, а нервность. Конечно, больше всех сама наша думская фракция виновата в этом, ибо именно своими серьезными ошибками и только этими ошибками доводит она недовольство ею до отзовизма. Но мы не дадим законному недовольству увлечь нас в неправильную политику. Нет. Мы должны и мы будем упорно и настойчиво работать над сближением партии с фракцией, над улучшением фракции. Мы не забудем, что в опыте международной социал-демократии имеются примеры гораздо более долгой и более острой борьбы фракции с партией, чем у нас во время III Думы. Вспомните немцев. При исключительном законе у них дошло дело до того, что фракция сделала ряд самых вопиющих противопартийных, оппортунистических шагов (голосование за субсидию пароходству и т. д.). Партия имела свой еженедельный ЦО за границей и регулярно ввозила его в Германию. Организация тогдашних немецких с.-д., несмотря на отчаянные полицейские преследования, несмотря на менее революционный в силу объективных причин момент, чем в современной России, была несравненно шире и крепче тепе-
303
ПО ПОВОДУ ДВУХ ПИСЕМ
решней организации нашей партии. И партия германских с.-д. повела долгую войну против своей фракции и довела эту войну до победы. Нелепые сторонники «молодых», занимавшиеся кликушеством вместо работы над улучшением фракции, кончили, как известно, очень плохо. А победа партии выразилась в подчинении фракции.
У нас борьба партии с фракцией за исправление ошибок этой последней только-только еще начинается. У нас не было еще ни одной партийной конференции, твердо и ясно заявляющей фракции о необходимости исправить свою тактику в таких-то, определенно указанных, отношениях. У нас нет еще регулярно выходящего ЦО, который бы от имени всей партии следил за каждым шагом фракции и направлял ее. Наши местные организации в области той же самой работы — агитации в массах по поводу каждого выступления с.-д. в Думе при разъяснении всякой ошибки в том или ином выступлении — сделали еще совсем и совсем мало. И нас приглашают махнуть рукой, признать борьбу безнадежной, отказаться от использования думской трибуны в моменты, подобные 1908 году. Еще раз: это не политика, а нервничание.
Нет ярких выступлений, — говорите вы. По поводу этих «ярких выступлений» надо различать две вещи: во-первых, плохую осведомленность партии и, во-вторых, серьезнейшую принципиальную ошибку в самой постановке вопроса о ярких выступлениях вообще.
По первому вопросу надо сказать, что до сих пор все, кто хотел деловым образом критиковать фракцию, указали ряд ошибок безусловно серьезных (декларация; голосование миллионов Шварцу; совещание с н.-д.; признание религии частным делом для партии; отсутствие выступления по запросу 15 октября 1908 г.; отсутствие ясной критики к.-д., и т. д.). Замалчивать эти ошибки, как делают меньшевики, которые находят все самым наилучшим, кроме одного выступления Чиликина, есть величайшая пошлость. Не замалчивать эти ошибки должны мы, а выяснить их публично, в наших местных и неместных органах, на каждом собрании, в агитацион-
304
В. И. ЛЕНИН
ных листках, бросаемых в массу по поводу каждого выступления. Для деловой критики фракции и для ознакомления пролетарских масс с такой критикой мы сделали еще непомерно мало. Мы должны все и повсюду приняться за работу в этом отношении. И, когда мы примемся за эту работу, мы увидим, что имеется ряд таких выступлений фракции и в особенности таких формул перехода к очередным делам, составленных по указаниям представителей ЦК и в согласии с этими представителями, которые содержат правильное изложение программы РСДРП, которые напечатаны в протоколах Думы и в приложении к «России» 126 и которые на одну сотую долю не использованы еще нами в массовой агитации. Надо критиковать фракцию, слов нет, нечестно замалчивать ее ошибки. Но надо всем нам укреплять также организации на местах и развивать агитацию для использования каждого выступления фракции. Только соединение той и другой работы есть действительно достойная выдержанных революционных с.-д. деятельность, только это соединение поможет нам побороть «гнилую минуту» и ускорить наступление нового подъема.
Далее. Подчеркивая «отсутствие ярких выступлений», автор говорит, что «создалось представление (у кого? у нескольких непонимающих азбуки марксизма Mitlaufer OB?), что социал-демократия примирилась с создавшимся положением вещей и думает о мирной культурной работе; существование фракции стало как бы доказательством того, что революция похоронена если не на словах, то… на деле. Пусть это мнение неверно, но опровергнуть его мы можем не доводами, а фактами». И единственный «факт», который автор предлагает при этом в качестве «перестройки» всей тактики «подчеркивания» в глазах масс отношения с.-д. к Думе есть отзыв фракции! Выходит, что отзыв фракции рассматривается как «факт», опровергающий «похороны революции», как «яркое выступление», подчеркивающее новую тактику!
Мы скажем на это, что автор неправильно понимает общее значение «ярких выступлений» и «ярких» лозун-
305
ПО ПОВОДУ ДВУХ ПИСЕМ
гов. Когда мы, большевики, проводили в 1905 г. бойкот булыгинской Думы, этот лозунг был правилен не потому, что он был «ярок», а потому, что он верно выражал объективное положение: наличность растущего подъема, который царизм пытался отвести в сторону посредством посула законосовещательной Думы. Когда мы проводили летом 1906 года лозунг: «исполнительный комитет левых для поддержки восстания, а не поддержка требования кадетского министерства», этот лозунг был правилен не потому, что он был «ярок», а потому, что он верно выражал объективное положение; события доказали,
