В некоторых случаях автор как будто бы пытается приспособиться к «осуществимости» своего законопроекта, предоставляя, например, министру разрешать ходатайства об изъятиях (со внесением дела в законодательные учреждения) и не упоминая ни разу о роли профессиональных организаций рабочих в деле осуществления закона о 8-часовом рабочем дне.
Предлагаемый нашей подкомиссией законопроект вносит в первоначальный проект ряд поправок в ука-
* М. Schippel. «S.-d. Reichstagshandbuch». Brl., 1902, SS. 882 und 886 (M. Шиппель. «Социал-демократический справочник по вопросам рейхстага». Берлин, 1902, стр. 882 и 886. Ред.).
161
ОБЪЯСНИТ. ЗАПИСКА К ПРОЕКТУ ЗАКОНА О 8-ЧАС. РАБОЧЕМ ДНЕ
занном направлении. В частности, остановимся на мотивировке следующих изменений первоначального проекта.
По вопросу о том, к каким предприятиям применим законопроект, надо расширить область его применимости включением всех отраслей и промышленности, и торговли, и транспорта, и всяческих учреждений (вплоть до казенных: почта и т. п.), и работы на дому. В объяснительной записке, вносимой в Думу, с.-д. должны особенно подчеркнуть необходимость такого расширения и уничтожения всяких границ и разделений (по этому вопросу) между пролетариатом фабричным, торговым, служебным, транспортным и т. д.
Может возникнуть вопрос о сельском хозяйстве, ввиду требования нашей программой-minimum 8-часового рабочего дня «для всех наемных рабочих». Но мы думаем, что русским с.-д. выступать с инициативой 8-часового рабочего дня в сельском хозяйстве в данное время едва ли уместно. Лучше оговорить в объяснительной записке, что партия предоставляет себе право внести дальнейший законопроект и относительно сельского хозяйства, и относительно прислуги, и т. п.
Далее. Во всех случаях, когда речь идет в законопроекте о допустимости изъятий из закона, мы вставили требование согласия профессионального союза рабочих на каждое изъятие. Это необходимо, чтобы ясно показать рабочим неосуществимость действительного сокращения рабочего дня без самодеятельности рабочих организаций.
Затем следует остановиться на вопросе о постепенности введения 8-часового рабочего дня. Автор первоначального проекта ни словом не упоминает об этом, ограничиваясь простым требованием 8-часового рабочего дня, подобно проекту Ж. Геда. Напротив, наш проект примыкает к образцу Парвуса и проекта
* Parvus. «Die Handelskrisis und die Gewerkschaften. Nebst Anhang: Gesetzentwurf uber den achtstundigen Normalarbeitstag». Munchen, 1901 (Парвус. «Торговый кризис и профессиональные союзы. С приложением: Законопроект о нормальном восьмичасовом рабочем дне». Мюнхен, 1901, Ред.).
162
В. И. ЛЕНИН
немецкой социал-демократической фракции в рейхстаге, устанавливая постепенность введения 8-часового рабочего дня (немедленный, т. е. через 3 месяца со дня вступления закона в силу, 10-часовой день и сокращение по часу в год). Конечно, различие между тем и другим проектом не так уже существенно. Но при максимальной технической отсталости русской промышленности, при крайне слабой организованности русского пролетариата, при громадности масс рабочего населения (кустари и т. п.), не участвовавшего еще ни в какой крупной кампании в пользу сокращения рабочего дня, — при всех этих условиях целесообразнее будет тут же, в самом законопроекте ответить на неизбежное возражение, что крутой переход невозможен, что заработок рабочих при таком переходе понизится и т. д. Установление постепенности введения 8-часового рабочего дня (немцы растягивали введение на 8 лет; Parvus — на 4 года; мы предлагаем 2 года) дает сразу ответ на это возражение: работа сверх 10-ти часов в сутки безусловно нерациональна экономически и недопустима по гигиеническим и культурным соображениям. Годовой же срок для сокращения рабочего дня на один час вполне достаточен для того, чтобы технически отсталые предприятия подтянулись и преобразовались, чтобы рабочие перешли к новому порядку без заметной разницы в производительности труда.
Постепенность введения 8-часового рабочего дня следует установить не для того, чтобы «приспособить» проект к мерке капиталистов или правительства (об этом не может быть и речи, и если бы подобные мысли возникли, то, конечно, мы предпочли бы выкинуть всякое упоминание о постепенности), а для того, чтобы наглядно показать всем и каждому техническую и культурную, и экономическую осуществимость про-
* По вопросу о постепенности введения 8-часового рабочего дня Парвус говорит, по нашему мнению, вполне справедливо, что эта постепенность в его законопроекте вызывается «не желанием сообразоваться с предпринимателями, а желанием сообразоваться с рабочими. Мы должны следовать тактике профессиональных союзов: они проводят сокращение рабочего дня чрезвычайно постепенно, ибо они хорошо 8нают, что таким образом легче всего противодействовать сокращению заработной платы» (курсив Парвуса, цитир. брош., стр 62-63).
163
ОБЪЯСНИТ. ЗАПИСКА К ПРОЕКТУ ЗАКОНА О 8-ЧАС. РАБОЧЕМ ДНЕ
граммы социал-демократии в одной из наиболее даже отсталых стран.
Серьезным возражением против постепенности введения 8-часового рабочего дня в русском с.-д. законопроекте было бы то, что таким образом как бы дезавуируются, хотя бы косвенно, революционные Советы рабочих депутатов в 1905 году, проводившие немедленное осуществление 8-часового рабочего дня. Мы считаем это возражение серьезным, ибо самомалейшее дезавуирование Советов рабочих депутатов в этом отношении было бы прямым ренегатством или, во всяком случае, поддержкой ренегатов и контрреволюционных либералов, прославивших себя таким дезавуированием.
Мы думаем поэтому, что, во всяком случае, независимо от того, будет ли постепенность включена в законопроект с.-д. думской фракции или нет, — во всяком случае, совершенно необходимо, чтобы и в объяснительной записке, подаваемой в Думу, и в думской речи с.-д. представителя была совершенно определенно выражена мысль, безусловно исключающая самомалейшее дезавуирование, безусловно включающая наше признание действий Советов рабочих депутатов принципиально правильными, вполне законными и необходимыми.
«Социал-демократия, — так, примерно, должно бы было гласить заявление представителей социал-демократии или их объяснительная записка, — ни в каком случае не отрекается от немедленного введения 8-часового рабочего дня; напротив, при известных исторических условиях, когда борьба обостряется, когда энергия и инициатива массового движения высоки, когда столкновение старого общества и нового принимает резкие формы, когда для успеха борьбы рабочего класса, например, со средневековьем необходимо ни перед чем не останавливаться, — одним словом, при условиях, подобных тем, которые были в ноябре 1905 года, социал-демократия считает немедленное введение 8-часового рабочего дня не только законным, но и необходимым. Вводя в свой законопроект в настоящее время постепенность введения 8-часового рабочего дня, социал-демократия желает только показать этим
164
В. И. ЛЕНИН
полную возможность введения в жизнь программных требований РСДРП даже при наихудших исторических условиях, даже при наименее быстром темпе экономического, социального и культурного развития».
Повторяем: подобное заявление со стороны с.-д. в Думе и в их объяснительной записке к законопроекту о 8-часовом рабочем дне мы считаем безусловно и, во всяком случае, необходимым, а вопрос о том, вносить ли в самый законопроект постепенность установления 8-часового рабочего дня, сравнительно менее важным. —
— Остальные изменения, внесенные нами в первоначальный законопроект, касаются частных деталей и не требуют особых комментариев.
Написано осенью 1909 г.
Впервые напечатано в 1924 г. в журнале «Пролетарская Революция» № 4
Печатается по рукописи
165
ОБЪЯСНИТ. ЗАПИСКА К ПРОЕКТУ ЗАКОНА О 8-ЧАС. РАБОЧЕМ ДНЕ
Объявление о реферате В. И. Ленина «Идеология контрреволюционного либерализма». 13 (26) ноября 1909 г.
Уменьшено
167
О «ВЕХАХ» 77
Известный сборник «Вехи», составленный влиятельнейшими к.-д. публицистами, выдержавший в короткое время несколько изданий, встреченный восторгом всей реакционной печати, представляет из себя настоящее знамение времени. Как бы ни «исправляли» к.-д. газеты слишком бьющие в нос отдельные места «Вех», как бы ни отрекались от них отдельные кадеты, совершенно бессильные повлиять на политику всей к.-д. партии или задающиеся целью обмануть массы насчет истинного значения этой политики, — остается несомненный факт, что «Вехи» выразили несомненную суть современного кадетизма. Партия кадетов есть партия «Вех».
Ценя выше всего развитие политического и классового сознания масс, рабочая демократия должна приветствовать «Вехи», как великолепное разоблачение идейными вождями кадетов сущности их политического направления. «Вехи» написаны господами: Бердяевым, Булгаковым, Гершензоном, Кистяковским, Струве, Франком и Изгоевым. Одни уж эти имена известных депутатов, известных ренегатов, известных кадетов говорят достаточно много за себя. Авторы «Вех» выступают как настоящие идейные вожди целого общественного направления, давая в сжатом наброске целую энциклопедию по вопросам философии, религии, политики, публицистики, оценки всего освободительного движения и всей истории русской демократии. Назвав «Вехи» «сборником статей о русской интеллигенции»,
168
В. И. ЛЕНИН
авторы сузили этим подзаголовком действительную тему своего выступления, ибо «интеллигенция» выступает у них на деле в качестве духовного вождя, вдохновителя и выразителя всей русской демократии и всего русского освободительного движения. «Вехи» — крупнейшие вехи на пути полнейшего разрыва русского кадетизма и русского либерализма вообще с русским освободительным движением, со всеми его основными задачами, со всеми его коренными традициями.
I
Энциклопедия либерального ренегатства охватывает три основные темы: 1) борьба с идейными основами всего миросозерцания русской (и международной) демократии; 2) отречение от освободительного движения недавних лет и обливание его помоями; 3) открытое провозглашение своих «ливрейных» чувств (и соответствующей «ливрейной» политики) по отношению к октябристской буржуазии, по отношению к старой власти, по отношению ко всей старой России вообще.
Авторы «Вех» начинают с философских основ «интеллигентского» миросозерцания. Красной нитью проходит через всю книгу решительная борьба с материализмом, который аттестуется не иначе, как догматизм, метафизика, «самая элементарная и низшая форма философствования» (стр. 4 — ссылки относятся к 1-му изданию «Вех»). Позитивизм осуждается за то, что он был «для нас» (т. е. для уничтоженной «Вехами» русской «интеллигенции») «тождественен с материалистической метафизикой» или истолковывался «исключительно в духе материализма» (15), тогда как — «ни один мистик, ни один верующий не может отрицать научного позитивизма и науки» (11). Не шутите! «Вражда к идеалистическим и религиозно-мистическим тенденциям» (6) — вот за что нападают «Вехи» на «интеллигенцию». «Юркевич был, во всяком случае, настоящим философом по сравнению с Чернышевским» (4).
Вполне естественно, что, стоя на этой точке зрения, «Вехи» неустанно громят атеизм «интеллигенции» и стремятся со всей решительностью и во всей полноте
169
О «ВЕХАХ»
восстановить религиозное миросозерцание. Вполне естественно, что, уничтожив Чернышевского, как философа, «Вехи» уничтожают Белинского, как публициста. Белинский, Добролюбов, Чернышевский — вожди «интеллигентов» (134, 56, 32, 17 и др.). Чаадаев, Владимир Соловьев, Достоевский — «вовсе не интеллигенты». Первые — вожди направления, с которым «Вехи» воюют не на живот, а на смерть. Вторые «неустанно твердили» то именно, что твердят и «Вехи», но «их не слушали, интеллигенция шла мимо них», гласит предисловие к «Вехам».
Читатель уже может видеть отсюда, что не на «интеллигенцию» нападают «Вехи», это только искусственный, запутывающий дело, способ выражения. Нападение ведется по всей линии против демократии, против демократического миросозерцания. А так как идейным вождям партии, которая рекламирует себя, как «конституционно-демократическую», неудобно назвать вещи их настоящими именами, то они позаимствовали терминологию у «Московских Ведомостей» 78, они отрекаются не от демократии, — (какая недостойная клевета!), — а только от «интеллигентщины».
Письмо Белинского к Гоголю, вещают «Вехи», есть «пламенное и классическое выражение интеллигентского настроения» (56). «История нашей публицистики, начиная после Белинского, в смысле жизненного разумения — сплошной кошмар» (82).
Так, так. Настроение крепостных крестьян против крепостного права, очевидно, есть «интеллигентское» настроение. История протеста
