Передовица гораздо более заслуживает названия «исторической», чем голосование IV Думы по смете министерства внутренних дел. Передовица поистине программная. Вопрос об отношении Думы к стране и страны к Думе — широко ставится и прекрасно поясняется — в поучение демократии.
«Оставим социал-демократам твердить, — пишет главный орган либералов, — что Дума есть только декорация, что думская деятельность есть обман и лицемерие, а идеологи Думы только вводят народ в обман и кормят его конституционными иллюзиями».
Поздравляем новых идеологов Думы, четвертой Думы! Жаль только, что они — такие невежды. Никогда не заявляла партия с.-д., что III и IV Дума только
декорация, а всегда разъясняла ошибку думающих и говорящих это левых народников, всегда доказывала, что III и IV Дума — учреждение серьезного и делового союза контрреволюционных сил.
«В ожидании (?) общественных сил, — пишет «Речь», — пока заметных только своим отсутствием на арене общественной борьбы, Дума есть общественная сила».
Бесспорно, господа либералы, что Дума есть сила. Только какая? Помещичья и буржуазная контрреволюционная сила. А если кадеты «замечают» только «отсутствие» на арене демократических сил, то нам остается напомнить мудрое изречение: хуже всякого слепого, кто не хочет видеть.
Мы приведем маленькую историческую параллель: восемнадцать лет тому назад, в 1895-1896 годах движение десятков тысяч рабочих 79 было замечено и очень замечено либеральным обществом. В настоящее же время это «общество» замечает только «отсутствие» величин вдесятеро больших. Хуже всякого слепого, кто не хочет видеть.
А это нежелание видеть объясняется классовыми интересами отвернувшейся от демократии буржуазии кадетской и октябристской.
«Мы призываем общественное мнение, — пишет «Речь», — видеть в Думе свою силу… непосредственное проявление общественной воли создать интерес к Думе в обществе» и т. д. и т. д.
До какого позорного упадка, до какой низости и грязи должны были дойти либералы и кадеты, чтобы воспевать таким образом октябристов и октябристскую Думу! Вот вам в сотый и тысячный раз доказательство того, что кадеты — те же октябристы, подмалеванные в розовый цвет для обмана простачков.
Закончим еще одной исторической параллелью. Полвека тому назад прусские октябристы и кадеты 80 «боролись» с Бисмарком не только формулами с требованиями реформ, но и отказом в кредитах. И что же? До сих пор в Пруссии царит «третьедумский» избирательный закон. До сих пор Пруссия — образец стран, в которых поразительная экономическая мощь
ед помещиками.
Не поддержка кадетско-октябристского блока в Думе, а разъяснение внутренней гнилости этого блока и самостоятельных задач демократии — вот чего требуют интересы рабо
В нашей газете было уже рассказано о замечательном образце бесхарактерности, проявленной Густавом Эрве. Этот бойкий журналист и агитатор, человек без социалистической школы и без социалистического образования, перешел в рабочую партию (из профессоров) со всеми привычками и замашками буржуазного интеллигента. Начал он, как оппортунист. Затем перекинулся к «крайним левым» и долго проповедовал полуанархистские вещи, «пугая» буржуазию шумными криками в антимилитаристском духе.
Недавно он стал отворачиваться от анархистов и возвращаться к партии, к признанию парламентской борьбы и воспитательно-организационной работы. Но и тут наш бойкий интеллигентик не удержался и перекинулся опять к оппортунистам. Как импрессионист, слишком податливый на впечатления последней минуты и впадающий в бесхарактерные колебания, он до того «испугался» теперешней реакционной волны шовинизма, национализма и империализма во Франции, что принялся проповедовать возвращение к политике «блока», т. е. союза с буржуазными радикалами. Чтобы спасти республику во Франции, необходим, видите ли, блок с радикалами, — иначе во Франции реакционеры опять восстановят монархию или империю !
Нечего и говорить, что, кроме крайних оппортунистов, французские социалисты высмеивают бесхарактерного Эрве и решительно протестуют против
231
ИЗ ФРАНЦИИ
блока. Недавно один из издающихся на юге Франции органов рабочей партии привел ряд отзывов видных социалистов против блока.
Социалисты начали и ведут кампанию против реакции — справедливо говорят эти видные работники, — социалисты понесли в массы протест против закона о возвращении к трехлетней военной службе (т. е. о возвращении к реакционной, казарменной, решительно недемократической армии). Социалисты осуществляют пролетарский блок, т. е. союз социалистов-рабочих с синдикалистами-рабочими. Из радикалов и «радикалов-социалистов» (мелкобуржуазная партия, похожая на наших народников) только ничтожная доля поддерживает эту истинно демократическую кампанию социалистов, да и то с колебаниями.
К чему же блок? Союз с колеблющимися ослабит натиск масс и усилит колебания! А от поддержки радикалов, поскольку они в том или другом случае выступают против реакции, социалисты никогда не отказывались.
Вот вам гг. Шарль Дюмон, пишет один социалист, и Альфред Массэ, заправские «радикалы-социалисты», которые защищают закон о трехлетней службе из-за расчетца на министерское местечко. Вот вам вождь радикалов, «сам» Клемансо, ведущий кампанию за этот закон. Вот вам другой виднейший вождь радикалов, Леон Буржуа, тоже высказывающийся за этот закон. Наконец, в военной комиссии при палате депутатов этот закон принят 17 голосами против 4, исключительно принадлежащих социалистам.
Какой же тут блок с этой бесстыдной буржуазной партией радикалов и «радикалов-социалистов»? Только агитируя против нее в массах, французские социалисты могут отрывать все демократические элементы от этой партии и тем заставлять известную часть ее идти влево, к демократии. Будучи вполне зависимы от масс на выборах (ибо во Франции существует, разумеется, всеобщее избирательное право и парламентарное правление), многие радикалы очень и очень подумают, прежде чем окончательно голосовать за реакционный закон, заведомо непопулярный в массах.
232
В. И. ЛЕНИН
Единственно серьезная опора демократии и республики во Франции (как и везде) — это массы, массы рабочих, а за ними и мелких крестьян, а не парламентские дельцы, фигляры, карьеристы и авантюристы буржуазных партий, которые сегодня объявляют себя «радикалами-социалистами», чтобы завтра (из-за министерского местечка или из-за выгодного дельца в виде какой-нибудь концессии или должности в синдикате миллионеров и т. п.) продать и демократию и родину (как продавали Францию Бисмарку французские буржуа в 1871 году из страха перед восстанием парижских рабочих против наемного рабства).
Можно только горячо приветствовать французских социалистов, борющихся с идеей блока и расширяющих социалистическую работу и агитацию в массах.
В народнических газетах и журналах мы часто встречаем утверждение, что рабочие и «трудовое» крестьянство составляют один класс.
Полная неверность этого взгляда очевидна для всякого, кто понимает, что во всех современных государствах господствует более или менее развитое капиталистическое производство, т. е. хозяйничанье на рынке капитала и превращение им массы трудящихся в наемных рабочих. Так называемый «трудовой» крестьянин есть на самом деле мелкий хозяйчик или мелкий буржуа, который почти всегда — либо нанимается на чужую работу, либо сам нанимает рабочих. «Трудовой» крестьянин, будучи мелким хозяйчиком, колеблется и в политике между хозяевами и рабочими, между буржуазией и пролетариатом.
Одним из наиболее наглядных подтверждений этой хозяйской, или буржуазной, природы «трудового» крестьянина являются данные о наемном труде в сельском хозяйстве. Буржуазные экономисты (народники в том числе) обыкновенно воспевают «жизненность» мелкого производства в земледелии, понимая под мелким такое хозяйство, которое обходится без наемного труда. Но точных данных о наемном труде у крестьян они недолюбливают!
Посмотрим же на данные, которые собраны по этому вопросу новейшими сельскохозяйственными переписями: австрийской 1902 года и германской 1907 года.
а, тем сильнее наемный труд в земледелии. В Германии из общего числа 15 миллионов рабочих в сельском хозяйстве насчитано 41/2 миллиона наемных рабочих, т. е. 30%; в Австрии из 9 миллионов — 1V4, т. е. около 14%. Но и в Австрии, если мы возьмем хозяйства, обычно относимые к крестьянским (или «трудовым»), именно те, у кого от 2 до 20 гектаров (гектар — 9/10 десятины) земли, то мы увидим значительное развитие наемного труда. Хозяйств с 5- 10 гектарами — 383 тыс.; из них 126 тыс. с наемниками. Хозяйств с 10-20 гектарами — 242 тыс., из них 142 тыс. (т. е. около А) с наемниками.
Таким образом, мелкое крестьянское («трудовое») земледелие эксплуатирует сотни тысяч наемных рабочих. Чем крупнее крестьянское хозяйство, тем больше число наемных рабочих наряду с более значительным составом семейных рабочих сил. Например, в Германии на 10 крестьянских хозяйств приходится рабочих:
Хозяйства: Семейных Наемных Всего
с 2-5 гектарами 25 4 29
» 5-10 » 31 7 38
» 10-20 » 34 17 51
Более зажиточные крестьяне, имея больше земли и большее число «своих» работников в семье, нанимают, кроме того, и большее число наемников.
В капиталистическом обществе, целиком зависящем от рынка, массовое мелкое (крестьянское) производство в земледелии невозможно без массового употребления наемного труда. Сладенькое словечко: «трудовой» крестьянин только обманывает рабочего, прикрывая эту эксплуатацию наемного труда.
В Австрии около 11/2 миллиона крестьянских хозяйств (от 2 до 20 гектаров) нанимают полмиллиона наемных рабочих. В Германии 2 миллиона крестьянских хозяйств нанимают свыше 11/2 миллиона наемных рабочих.
А более мелкие хозяева? Они сами нанимаются! Они — наемные рабочие с кусочком земли. Например,
в Германии — хозяйств, имеющих менее 2 гектаров, насчитано около 31/3 миллионов (3 378 509). Из них самостоятельных земледельцев -менее полмиллиона {??? 915), а наемных рабочих — немногим менее 2 миллионов (1 822 792)! !
Таким образом, самое положение мелких земледельцев в современном обществе превращает их неизбежно в мелких буржуа. Они вечно колеблются между наемными рабочими и капиталистами. Большинство крестьян бедствует и разоряется, превращаясь в пролетариев, а меньшинство тянется за капиталистами и поддерживает зависимость от них массы сельского населения. Поэтому во всех капиталистических странах крестьянство в массе своей остается до сих пор в стороне от социалистического движения рабочих, примыкая к разным реакционным и буржуазным партиям. Только самостоятельная организация наемных рабочих, ведущая последовательную классовую борьбу, в состоянии вырывать крестьянство из-под влияния буржуазии и разъяснять ему полную безвыходность положения мелких производителей в капиталистическом обществе.
В России положение крестьян по отношению к капитализму совершенно однородно с тем, что мы видим в Австрии, Германии и т. д. Наша «особенность» есть наша отсталость: перед крестьянином стоит еще не капиталистический, а крепостнический крупный землевладелец, являющийся главной опорой и экономической и политической отсталости России.
Ликвидатор А. Ерманский в «Нашей Заре» обрушился с чрезвычайным обилием сердитых слов на мою критику его (и Гушки) точки зрения по вопросу о политической роли крупной торгово-промышленной буржуазии («Просвещение» № 5-7) *.
Г-н Ерманский бранчливыми выходками и воспоминаниями о ранее нанесенных «обидах» (в том числе об «обиде», нанесенной г. Дану и К°, неудачно пытавшимся расколоть с.-д. организацию в С.-Петербурге в 1907 году) старается замять действительную суть вопроса.
Но суть теперешнего спора мы все же не позволим г. Ерманскому замять воспоминаниями о незаслуженных обидах и поражениях ликвидаторов. Ибо теперешний спор касается очень важного принципиального вопроса, который постоянно встает снова и. снова по тысяче различных поводов.
Это — именно вопрос о либеральной подделке марксизма, о подмене марксистского, революционного, воззрения на классовую борьбу воззрением либеральным. Эту идейную основу всех споров марксистов с ликвидаторами мы не устанем разъяснять.
Г-н А. Ерманский пишет:
как я
