и он с понятным удовольствием отмечает, что государство дает в Америке каждому депутату не только особую комнату, обставленную со всеми новейшими удобствами, но и платного секретаря для выполнения массы депутатских работ. Простота и непринужденность обращения депутатов и президента палаты резко отличались от того, что видел Легин в других европейских парламентах и особенно в Германии. В Европе социал-демократ не мог бы и думать о том, чтобы говорить приветственную речь буржуазному парламенту в его официальном заседании! А в Америке это сделалось очень просто, и звание социал-демократа никого не испугало… кроме самого этого социал-демократа!
Вот тут-то и сказалась американско-буржуазная манера «мягкостью убивать» нетвердых социалистов и немецкая оппортунистическая манера отказываться от социализма в угоду «мягкой», любезной и демократической буржуазии.
Приветственная речь Легина была переведена на английский язык (демократия не испугалась нисколько «чужого» языка в своем парламенте), 200 депутатов слишком, каждый по очереди, пожали руку Легину, как «гостю» республики; президент палаты особо поблагодарил его.
«Форма и содержание моей приветственной речи, — пишет Легин, — встречены были сочувственно социалистической печатью как Соединенных Штатов, так и Германии. Некоторые редактора в Германии не могли, однако, обойтись без того, чтобы не заметить, что моя речь снова доказывает, как неосуществима для социал-демократа задача держать социал-демократическую речь перед буржуазной аудиторией. Ну, они, эти
108
В. И. ЛЕНИН
редактора, наверное, на моем месте произнесли бы речь против капитализма и за массовую стачку, тогда как я счел важным подчеркнуть перед этим парламентом, что социал-демократические и организованные в профессиональные союзы рабочие Германии хотят мира между народами и при посредстве мира хотят дальнейшего развития культуры до наивысшей достижимой ступени».
Бедные «редактора», как их уничтожил своей речью «государственного мужа» наш Легин! В рабочем движении Германии оппортунизм вожаков профессионального движения вообще, Легина в частности и в особенности, — вещи давно известные и очень многими сознательными рабочими правильно оцениваемые. Но у нас в России, где об «образце» европейского социализма слишком часто говорят, выбирая при этом как раз худшие, как раз отрицательные черты «образца», на речи Легина не мешает несколько подробнее остановиться.
Вождь двухмиллионной армии германских профессионалистов, именно социал-демократических профессиональных союзов, член социал-демократической фракции германского рейхстага перед верховным собранием представителей капиталистической Америки держит чисто либерально-буржуазную речь. Разумеется, ни один либерал, ни один октябрист даже не отказался бы подписаться под словами о «мире» и о «культуре».
И когда социалисты в Германии заметили, что это — речь не социал-демократическая, наш «вождь» наемных рабов капитала обдает социалистов своим великолепным презрением. «Редактора», что это такое по сравнению с «деловым политиком» и собирателем рабочих грошей! К редакторам наш мещанский Нарцисс питает презрение такое же, как помпадур полицейский в некоем государстве к третьему элементу 58.
Они, «эти редактора», наверное, держали бы речь «против капитализма».
Подумайте, над чем смеется этот тоже-социалист: над тем, что социалисту может прийти в голову мысль о необходимости говорить против капитализма. «Государственным мужам» немецкого оппортунизма подобная мысль чужда бесконечно: они говорят так, чтобы
109
ЧЕМУ НЕ СЛЕДУЕТ ПОДРАЖАТЬ В НЕМЕЦКОМ РАБОЧ. ДВИЖЕНИИ
не задеть «капитализма». И, позоря себя этим лакейским отречением от социализма, они хвастаются своим позором.
Легин — не первый встречный. Он — представитель армии или, вернее, офицерского корпуса армии профессиональных союзов. Его речь вовсе не случайность, вовсе не обмолвка, вовсе не единичная выходка, вовсе не ошибка захолустного немецкого «заседателя» в конторе, смутившегося перед любезными и незараженными полицейским чванством капиталистами Америки. Если бы это было только так, на речи Легина не стоило бы останавливаться.
Но это заведомо не так.
На международном съезде в Штутгарте половина немецкой делегации оказалась вот этакими же горе-социалистами и голосовала за архиоппортунистическую резолюцию по колониальному вопросу 59.
Возьмите немецкий журнал «Социалистический (??) Ежемесячник» 60, и вы увидите в нем постоянные выступления подобных Легину деятелей, насквозь оппортунистические, ничего не имеющие общего с социализмом, выступления, касающиеся всех важнейших вопросов рабочего движения.
И если «официальное» объяснение «официальной» германской партии состоит в том, что «никто не читает» «Социалистического Ежемесячника», что он не пользуется влиянием и т. п., то это неправда. Штутгартский «случай» доказал, что это неправда. Виднейшие и ответственные деятели, парламентарии, вожди профессиональных союзов, пишущие в «Социалистическом Ежемесячнике», проводят свой взгляд в массу постоянно и неуклонно.
«Казенный оптимизм» немецкой партии давно уже отмечен в ее собственном лагере теми людьми, которые заслужили от Легина презрительную (с точки зрения буржуа) и почетную (с точки зрения социалиста) кличку «эти редактора». И чем чаще в России либералами и ликвидаторами (Троцкий, конечно, в том числе) делаются попытки переносить на нашу почву это милое качество, тем решительнее должен быть дан отпор этому.
110
В. И. ЛЕНИН
У германской социал-демократии есть громадные заслуги. У нее есть строго выработанная, благодаря борьбе Маркса со всякими Хёхбергами, Дюрингами и К°, теория, которую напрасно пытаются обойти или оппортунистически подправить наши народники. У нее есть массовая организация, газеты, профессиональные союзы, политические союзы, — та самая массовая организованность, которая так явственно складывается теперь и у нас в виде повсеместной победы марксистов-правдистов и на выборах в Думу, и в области ежедневной печати, и на выборах в Страховой совет, и в профессиональных союзах. Потуги наших ликвидаторов, «снятых с постов» рабочими, обходить вопрос об этой, приспособленной к русским условиям, массовой организованности в России так же тщетны и так же означают лишь интеллигентский откол от рабочего движения, как и потуги народников.
Но заслуги немецкой социал-демократии являются заслугами не благодаря таким постыдным речам, как речь Легина и «речи» (в печати) сотрудников «Социалистического Ежемесячника», а несмотря на них. Несомненную болезнь немецкой партии, обнаруживающуюся в явлениях такого порядка, мы должны не затушевывать и не запутывать «казенно-оптимистическими» фразами, а вскрывать перед русскими рабочими, чтобы мы учились на опыте более старого движения, учились, чему не подражать.
Н. А. Рубакин. Среди книг, том II (изд-тво «Наука»). М. 1913 г. Цена 4 руб. (изд. 2-ое)
Громадный том в 930 страниц большого формата очень убористой печати, частью в два столбца, представляет из себя «опыт обзора русских книжных богатств в связи с историей научно-философских и литературно-общественных идей». Так значится в подзаголовке книги.
Содержание рассматриваемого второго тома охватывает различные области общественных наук. Сюда входит, между прочим, и социализм как в Западной Европе, так и в России. Нечего и говорить, что издание подобного типа представляет громадный интерес и что план автора, в общем и целом, вполне верен. В самом деле, дать разумный «обзор русских книжных богатств» и «справочное пособие» для самообразования и библиотек нельзя иначе, как в связи с историей идей. Тут нужны именно «предварительные замечания» по каждому отделу (которые и дает автор) с общим обзором предмета и с точным изложением каждого идейного течения, а затем перечень литературы к этому отделу и по каждому идейному течению.
Автором и его многочисленными сотрудниками, названными в предисловии, затрачен громадный труд и начато чрезвычайно ценное предприятие, которому от души надо пожелать расти и развиваться вширь и вглубь. Особенно ценно, между прочим, то, что автор не исключает ни зарубежных, ни подвергшихся
112
В. И. ЛЕНИН
преследованиям изданий. Ни одной солидной библиотеке без сочинения г-на Рубакина нельзя будет обойтись.
Недостатки сочинения — эклектизм автора и недостаточно широкое (вернее, едва только начавшее применяться) обращение к специалистам за сотрудничеством по определенным вопросам.
Первый недостаток стоит, пожалуй, в связи с курьезным предубеждением автора против «полемики». В предисловии г. Рубакин заявляет, что он «на своем веку никогда не участвовал ни в каких полемиках, полагая, что в огромнейшем числе случаев полемика — один из лучших способов затемнения истины посредством всякого рода человеческих эмоций». Автор не догадывается, во-1-х, что без «человеческих эмоций» никогда не бывало, нет и быть не может человеческого искания истины. Автор забывает, во-2-х, что он хочет дать обзор «истории идей», а история идей есть история смены и, следовательно, борьбы идей.
Одно из двух: или относиться бессознательно к борьбе идей — и тогда трудненько браться за ее историю (не говоря уже об участии в этой борьбе); или отказаться от претензии «никогда не участвовать ни в каких полемиках». Я открываю, например, «предварительные замечания» г. Рубакина относительно теории политической экономии и вижу сразу, что автор выходит из указанной дилеммы посредством, во-1-х, прикрытой полемики (вид полемики, имеющий все недостатки ее и ни одного из ее больших достоинств), во-2-х, посредством защиты эклектицизма.
Излагая «Краткий курс» Богданова, г. Рубакин «позволяет себе» отметить «интересную» аналогию одного из выводов автора-«марксиста» с «известной формулой прогресса Н. К. Михайловского» (стр. 815)…
О, г. Рубакин, «никогда на своем веку не участвовавший ни в каких полемиках»!..
А страничкой раньше воспевается «строгая научность, глубокий анализ и критическое отношение к важнейшим теориям»… кого бы вы думали?., образцового эклектика г. Тугана-Барановского!!. Г-н Ру-
113
бакин сам вынужден признать, что сей профессор сторонник немножечко марксизма, немножечко народничества, немножечко «теории предельной полезности», но тем не менее называет его «социалистом»!!! Разве писать такую чудовищную вещь не значит полемизировать в самой худшей возможной форме против социализма?
Если бы г. Рубакин те 80 с лишним тысяч букв (т. е. целую брошюру), которые он написал как введение в литературу политической экономии, разделил на четыре части и поручил написать их, скажем, черносотенцу, либералу, народнику и марксисту, — то открытой полемики было бы больше, и 999 читателей из 1000 в тысячу раз легче и быстрее нашли бы истину.
Подобный прием — обращение за сотрудничеством к представителям «полемики» — г. Рубакин осуществил в вопросе о большевизме и меньшевизме, уделив по полу страничке мне и Л. Мартову. Что до меня касается, то я изложением Л. Мартова чрезвычайно доволен, например, его признанием, что ликвидаторство сводится к попыткам
«создать открытую рабочую партию» и к «отрицательному отношению к сохранившимся подпольным организациям» (стр. 771-772), или его признанием: «меньшевизм не видел для пролетариата иной возможности плодотворного участия в данном кризи се» (т. е. кризисе 1905 года), «кроме содействия буржуазно-либеральной демократии в ее попытках оттеснить от государственной власти реакционную часть имущих классов — содействия, которое, однако, пролетариат должен осуществлять, сохраняя полную политическую самостоятельность» (772).
Как только г. Рубакин начинает самостоятельно продолжать очерк меньшевизма, получаются ошибки, например, утверждение, будто Аксельрод вместе с Плехановым «отошел» от ликвидаторства (772). Не ставя в особую вину г-ну Рубакину подобных ошибок, неизбежных вначале при таком разностороннем сводном
* См. Сочинения, 5 изд., том 22, стр. 279-280. Ред.
114
В. И. ЛЕНИН
издании, нельзя не пожелать, чтобы автор почаще применял метод обращения к представителям разных течений во всех областях знания. От этого выиграют точность и полнота работы да и объективность ее; от этого проиграют только эклектицизм и прикрытая полемика.
Читатели нашей газеты знают, сколько
