еще социал-демократической партии в России, когда движение было «народническим», преобладала интеллигенция: она дает больше половины участников.
Полное изменение этой картины в 1901-1903 годах, когда уже была социал-демократическая партия, когда вела свою работу старая «Искра». Интеллигенция уже составляет меньшинство среди участников движения, рабочих («промышленность и торговля») уже гораздо больше, чем интеллигенции, а рабочих и крестьян вместе больше половины всего числа.
Именно в борьбе течений внутри марксизма сказалось мелкобуржуазно-интеллигентское крыло социал-демократии, начиная с «экономизма» (1895-1903), продолжая «меньшевизмом» (1903-1908) и «ликвидаторством» (1908-1914). Троцкий повторяет ликвидаторские клеветы на партию, боясь прикоснуться к истории двадцатилетней борьбы течений внутри партии.
«Русская социал-демократия в своем отношении к парламентаризму прошла те же три стадии… (что и в других странах)… сперва «бойкотизм»… далее, принципиальное признание парламентарной тактики, но… (великолепное «но», то самое «но», которое Щедрин переводил фразой: не растут уши выше лба, не растут!)… с чисто агитационными целями… и, наконец, перенесение на думскую трибуну… очередных требований…» (№ 1, стр. 34).
Опять ликвидаторское искажение истории. Различие второй и третьей стадии придумано для того, чтобы тайком провести защиту реформизма и оппортунизма.
203
О НАРУШЕНИИ ЕДИНСТВА. ПРИКРЫВАЕМОМ КРИКАМИ О ЕДИНСТВЕ
Бойкотизма, как стадии в «отношении к парламентаризму социал-демократии», не было ни в Европе (там был и остался анархизм), ни в России, где бойкот, например, булыгинской Думы относился только к определенному учреждению, никогда не связывался с «парламентаризмом» и был порожден своеобразной борьбой либерализма и марксизма за продолжение натиска. Как эта борьба отразилась на борьбе двух течений внутри марксизма, Троцкий и не заикается!
Если касаться истории, надо разъяснить конкретные вопросы и классовые корни разных течений; кто пожелает по-марксистски изучить борьбу классов и борьбу течений из-за участия в булыгинской Думе, тот увидит там корни либеральной рабочей политики. Но Троцкий «касается» истории, чтобы обойти конкретные вопросы и сочинить оправдание или подобие оправдания для современных оппортунистов!
«… Фактически всеми течениями, — пишет он, — применяются одни и те же методы борьбы и строительства». — «Крики о либеральной опасности в нашем рабочем движении являются просто грубой сектантской карикатурой на действительность» (№ 1, стр. 5 и 35).
Это очень ясная защита ликвидаторов и очень сердитая. Но мы позволим себе все же взять хоть один маленький факт из тех, что поновее, — Троцкий бросает только фразы, мы бы желали, чтобы рабочие сами обдумывали факт.
Факт — что «Северная Рабочая Газета» в № от 13-го марта писала:
«Вместо подчеркивания определенной, конкретной задачи, стоящей перед рабочим классом, — заставить Думу отклонить законопроект (о печати), выдвигается расплывчатая формула борьбы за «неурезанные лозунги», наряду с рекламированием нелегальной печати, которое способно только ослабить борьбу рабочих за свою легальную прессу».
Вот документальная, ясная, точная защита ликвидаторской политики и критика правдистской. Что же?
204
В. И. ЛЕНИН
найдется ли грамотный человек, который скажет, что оба течения применяют в данном вопросе «одни и те же методы борьбы и строительства»? Найдется ли грамотный человек, который скажет, что ликвидаторы не проводят здесь либеральной рабочей политики? что либеральная опасность в рабочем движении здесь выдумана?
Троцкий потому и избегает фактов и конкретных указаний, что они беспощадно опровергают все его сердитые возгласы и напыщенные фразы. Конечно, встать в позу и сказать: «грубая сектантская карикатура» — очень легко. Подбавить еще похлестче, еще понапыщеннее словечек о «раскрепощении от консервативной фракционности» тоже не трудно.
Только не очень ли уж это дешево? Не взято ли это оружие из арсенала той эпохи, когда Троцкий блистал перед гимназистами?
«Передовые рабочие», на которых сердит Троцкий, пожелают все же, чтобы им сказали прямо и ясно: одобряете ли вы тот «метод борьбы и строительства», который точно выражен в приведенной оценке конкретной политической кампании? да или нет? если да, то это есть либеральная рабочая политика, это есть измена марксизму и партии, и говорить о «мире» или о «единстве» с такой политикой, с группами, ее проводящими, значит обманывать себя и других.
Нет? — так скажите прямо. А фразами нынешнего рабочего не удивишь, не удовлетворишь и не запугаешь.
Кстати сказать: политика, проповедуемая ликвидаторами в приведенной цитате, даже с либеральной точки зрения глупа, ибо проведение закона в Думе зависит от «земцев-октябристов» типа Беннигсена, уже раскрывшего свои карты в комиссии.
* * *
Старые участники марксистского движения в России хорошо знают фигуру Троцкого, и для них не стоит говорить о ней. Но молодое рабочее поколение не знает
205
О НАРУШЕНИИ ЕДИНСТВА. ПРИКРЫВАЕМОМ КРИКАМИ О ЕДИНСТВЕ
ее, и говорить приходится, ибо это — типичная фигура для всех тех пяти заграничных группок, которые фактически также колеблются между ликвидаторами и партией.
Во времена старой «Искры» (1901-1903) для этих колеблющихся и перебегающих от «экономистов» к «искровцам» и обратно была кличка: «тушинский перелет» (так звали в Смутное время на Руси воинов, перебегавших от одного лагеря к другому).
Когда мы говорим о ликвидаторстве, мы устанавливаем известное идейное течение, годами выраставшее, связанное корнями с «меньшевизмом» и «экономизмом» в 20-летней истории марксизма, связанное с политикой и идеологией определенного класса, либеральной буржуазии.
«Тушинские перелеты» объявляют себя выше фракций на том единственном основании, что они «заимствуют» идеи сегодня одной, завтра другой фракции. Троцкий был ярым «искровцем», в 1901-1903 годах, и Рязанов назвал его роль на съезде 1903 года ролью «ленинской дубинки». В конце 1903 года Троцкий — ярый меньшевик, т. е. от искровцев перебежавший к «экономистам»; он провозглашает, что «между старой и новой «Искрой» лежит пропасть». В 1904-1905 году он отходит от меньшевиков и занимает колеблющееся положение, то сотрудничая с Мартыновым («экономистом»), то провозглашая несуразно-левую «перманентную революцию». В 1906-1907 году он подходит к большевикам и весной 1907 года заявляет себя солидарным с Розой Люксембург.
В эпоху распада, после долгих «нефракционных» колебаний, он опять идет вправо и в августе 1912 года входит в блок с ликвидаторами. Теперь опять отходит от них, повторяя, однако, по сути дела их же идейки.
Такие типы характерны, как обломки вчерашних исторических образований и формаций, когда массовое рабочее движение в России еще спало и любой группке «просторно» было изображать из себя течение, группу, фракцию, — одним словом, «державу», толкующую об объединении с другими.
206
В. И. ЛЕНИН
Надо, чтобы молодое рабочее поколение хорошо знало, с кем оно имеет дело, когда с невероятными претензиями выступают люди, не желающие абсолютно считаться ни с партийными решениями, которые с 1908 года определили и установили отношение к ликвидаторству, ни с опытом современного рабочего движения в России, создавшего на деле единство большинства на почве полного признания указанных решений.
207
И. Дроздов. Заработная плата земледельческих рабочих в России в связи с аграрным движением 1905-1906 гг. СПБ. (Изд. М. И. Семенова.) 1914 г. Стр. 68. Ц. 50 к.
Нельзя не приветствовать почин г-на Дроздова, поставившего в своей брошюре чрезвычайно интересный и важный вопрос. Автор взял данные о поденной заработной плате (выраженной в деньгах и в хлебе) и об урожайности ржи на владельческих полях за 1902- 1904 годы, а затем погодные данные за 1905-1910 годы и сравнил эти данные по районам Европейской России.
Наибольшее повышение заработной платы в 1905 году автор нашел в юго-западном районе (увеличение на 10% по сравнению с 1902-1904 гг.). В среднем по России увеличение оказалось на 1,2% в 1905 году и на 12,5% в 1906 году. Автор делает отсюда вывод, что всего больше повысилась плата в районах наиболее развитого сельскохозяйственного капитализма и наибольшей распространенности стачечной формы борьбы (в отличие от так называемой «разгромно-порубочной» формы). Говоря строго, для такого вывода данные еще недостаточны. Например, второе место среди районов по увеличению платы в 1905 году занимает приуральский район (увеличение на 9,68% против 10,35% в юго-западном районе). Если взять среднюю плату за весь пореволюционный период, т. е. за 1905-1910 годы, то получается 110,3% (по сравнению с 1902-1904 гг.) в юго-западном районе и 121,7% в приуральском районе. Автор предъявляет, так сказать, «отвод» по отношению к приуральскому району, ссылаясь при этом на мое «Развитие капитализма». Но я отводил
208
В. И. ЛЕНИН
там приуральский район при изучении массового передвижения рабочих, а не высоты заработной платы вообще *, так что ссылка автора неправильна. Едва ли также удовлетворительна ссылка на незначительность процента владельческих посевов на Урале *. Автору следовало бы взять более детальные, погубернские данные и сопоставить увеличение платы с данными о сравнительной силе аграрного движения вообще, и в его стачечной и в его «разгромно-порубочной» форме и пр..
В общем и целом по России денежная заработная плата сельскохозяйственным рабочим поднялась больше всего с 1905 по 1906 год: принимая за 100 плату 1902- 1904 годов, имеем 101,2% в 1905 г. и 112,5% в 1906 г. Для последующих четырех лет соответствующие цифры — 114,2%, 113,1%, 118,4% и 119,6%. Ясно, что при общем повышении денежной заработной платы в результате революции мы имеем прямое и преобладающее влияние борьбы 1905-1906 годов.
Отсылая читателя за подробностями к содержательной брошюре г. Дроздова, отметим, что он совершенно напрасно объявляет «заведомо-неисполнимыми» те требования крестьян, которые сводились в сущности к «выкуриванию помещиков» (стр. 30). Столь же неосновательно и не продумано заявление, что в разгромно-порубочном районе «борьба шла за уравнительное землепользование и вообще за другие подобные же, мелкобуржуазные, утопические требования» (38). Во-первых, крестьяне боролись не только за землепользование, но и за землевладение («выкуривание»); во-вторых, они боролись не за уравнительность, а за переход к ним помещичьих земель — это две вещи разные; в-третьих, утопическими были и остались субъективные чаяния (и «теории») народников насчет «уравнительности», «социализации», «изъятия земли из торгового оборота» и тому подобный вздор, но в «выкуривании»
* См. Сочинения, 5 изд., том 3, стр. 587-588. Ред.
** Северный район автор приравнивает в этом отношении к Уралу. Но в северном районе заработная плата в 1905 г. понизилась на 6%, а в 1906 году поднялась всего на 8%.
209
крепостников мелкобуржуазной массой нет ничего «утопического». Автор смешивает объективно-историческое значение крестьянской борьбы за землю, борьбы, которая была прогрессивно-буржуазной и радикально-буржуазной, с субъективными теориями и чаяниями народников, каковые были и остались утопическими и реакционными. Такое смешение глубоко ошибочно, недиалектично, неисторичио.
Общий вывод автора, при сравнении среднего за 1891-1900 и за 1901-1910 годы, состоит в том, что поденная денежная плата повысилась по России на 25,5%, & реальная, выраженная в хлебе, плата всего на 3,9%, т. е., можно сказать, почти что не изменилась. Заметим, что по высоте повышения денежной платы за указанные десятилетия районы располагаются в таком порядке: литовский + 39%, приволжский + 33%, приуральский + 30%, малороссийский + 28%, центрально-земледельческий + 26% и т. д.
В заключение автор сравнивает за два последние десятилетия (1891-1900 и 1901- 1910 годы) рост
