хлеба, культурный уровень, при котором данному поколению приходится работать физически, обусловливают собой умственный уровень или то, как оно мыслит и должно мыслить об истине, добре и праве, о боге, свободе и бессмертии, о философии, политике и юриспруденции 209… Цитированное положение наводит на правильный путь и учит нас, как вообще обстоит дело с человеческим познанием и с абсолютной и относительной истиной.
То, что я сейчас передаю как личное переживание, есть опыт, приобретенный также и человечеством в течение веков. Если бы эти вопросы и это стремление к абсолютной истине я первый поставил в туманную неопределенность, то я оставался бы тем дураком, который бесконечно ждет ответа. Тем, однако, что я не остался дураком, а получил удовлетворительный ответ, я обязан историческому ходу вещей, побудившему меня поставить упомянутые вопросы в такое время, когда уже целый ряд предшествовавших поколений в лице лучших своих умов занимался их изучением, подготовляя то объяснение, которое, как видно из предыдущего рассказа, мне было дано Фейербахом и Марксом. Я хочу этим сказать, что то, что мне дали эти ученые, было не только их индивидуальным делом, а коммунистическим продуктом движения культуры, восходящего к доисторическому времени…
Чтобы точнее познать природу абсолютной истины, прежде всего необходимо преодолеть укоренившийся предрассудок, будто она духовного свойства. Нет, абсолютную истину мы можем видеть, слышать, обонять, осязать, несомненно также познавать, но она не входит целиком в познание, она не есть чистый дух. Ее природа ни телесна, ни духовна, ни то, ни другое, — она всеобъемлюща, она как телесна, так и духовна. Абсолютная истина не имеет особенной природы, ее природа есть, скорее, природа всеобщего. Или, выражаясь без всяких иносказаний: всеобщая естественная природа и абсолютная истина тождественны. Не существует двух природ — одной телесной, другой духовной; есть только одна природа, в которой заключается все телесное и все духовное…
Человеческое познание, будучи само относительной истиной, связывает нас с другими явлениями и
NB
NB
NB
NB
424
В. И. ЛЕНИН
отношениями абсолютного бытия. Однако способность познавать, познающий субъект следует отличать от объекта, но эта разница должна оставаться ограниченной, относительной разницей, потому что как субъект, так и объект не только различны, но и похожи друг на друга в том, что составляют части, или явления, той всеобщей сущности, которую мы называем универсумом…
То, что мы познаем, суть истины, относительные истины, или явления природы. Самое природу, абсолютную истину, нельзя познать непосредственно, а только при посредстве ее явлений. Но откуда мы можем знать, что за этими явлениями скрывается абсолютная истина, всеобщая природа? Разве это не новая мистика?
Конечно, да. Так как человеческое познание не есть нечто абсолютное, а является лишь художником, создающим известные образы истины, образы истинные, настоящие и правдивые, то само собой разумеется, что картина не исчерпывает предмета, что художник остается за своей моделью. Никогда не говорилось ни об истине, ни о познании ничего более бессмысленного, чем то, что о ней говорит ходячая логика уже целые тысячелетия: истина — это совпадение нашего познания с предметом последнего. Как может картина «совпадать» с моделью? Приблизительно, да. Но какая картина не соответствует приблизительно своему предмету? Ведь всякий портрет более или менее похож. Но целиком и полностью похожий портрет, это — абсурдная мысль.
Итак, мы можем лишь относительно познавать природу и части ее; ибо всякая часть, хотя она является лишь относительной частью природы, имеет все же природу абсолютного, природу природного целого самого по себе, не исчерпываемого познанием.
Откуда же мы знаем, что за явлениями природы, за относительными истинами стоит универсальная, неограниченная абсолютная природа, которая не вполне открывает себя человеку? Наше зрение ограниченно, то же самое нужно сказать о нашем слухе, осязании и также о нашем познании, и все же мы знаем относительно всех этих вещей, что они — ограниченные части безграничного. Откуда же у нас это знание?
NB
NB
NB
NB
NB
NB
425
ЗАМЕЧАНИЯ НА КНИГЕ ДИЦГЕНА «МЕЛКИЕ ФИЛОСОФСКИЕ РАБОТЫ»
Оно прирождено нам. Оно дано вместе с сознанием. Сознание человека есть знание о своей личности как о части человеческого рода, человечества и универсума. Знать’ — это значит рисовать себе образы и при этом сознавать, что и образы, и вещи, с которых они сняты, имеют общую мать, от которой они все происходят и в лоно которой они возвращаются. Это материнское лоно и есть абсолютная истина; оно вполне истинно и все же мистично, т. е. оно — неисчерпаемый источник познания, следовательно, непознаваемо до конца.
То, что мы познаем в мире и о мире, несмотря на всю свою истинность и правильность, является все же только познанной истиной, т. е. видоизменением, видом или частью истины. Если я говорю, что знание о бесконечной, абсолютной истине прирождено нам, что оно есть единое и единственное знание a priori, то все же и опыт подтверждает это прирожденное знание. Мы узнаем, что всякое начало и всякий конец есть лишь относительное начало и относительный конец, в основе которого лежит неисчерпаемое никаким опытом абсолютное. Мы узнаем на опыте, что всякий опыт есть часть того, что, говоря вместе с Кантом, выходит за пределы всякого опыта.
Мистик, пожалуй, скажет: значит есть нечто такое, что выводит нас за пределы физического опыта. Мы отвечаем на это — да и нет в одно и то же время. Для старого, не признающего границ метафизика ничего подобного нет. Для сознания, которое сознало свою сущность, всякая частичка, будь то частица пыли или камня или дерева, есть нечто непознаваемое до конца, т. е. каждая частичка есть неисчерпаемый материал для человеческой познавательной способности, следовательно нечто выходящее за пределы опыта.
Когда я говорю, что сознание безначальности и бесконечности физического мира есть прирожденное, а не приобретенное путем опыта сознание, что оно есть сознание, существующее a priori и предшествующее
Uber die Erfahrung* ?
NB versus
Kant
NB
* — Об опыте. Ред.
426
В. И. ЛЕНИН
всякому опыту, я должен все же добавить, что оно первоначально имеется лишь как зародыш и что оно при помощи опыта в борьбе за существование и при помощи полового подбора развилось в то, чем оно является в настоящее время…
Нездоровая мистика ненаучно отделяет абсолютную истину от относительной. Она делает из являющейся вещи и «вещи в себе», т. е. из явления и истины, две категории, различные между собой toto caelo* и не «содержащиеся в снятом виде» ни в какой общей категории. Эта туманная мистика превращает наше познание и нашу способность познания в «суррогаты», которые дают нам возможность чувствовать в трансцендентном небе олицетворенную истину, сверхчеловеческий, сверхъестественный дух.
Смирение всегда приличествует человеку. Однако утверждение о неспособности человека познавать истину имеет двойственный, достойный и недостойный человека смысл. Все, что мы познаем, все научные выводы, все явления — суть части действительной, настоящей и абсолютной истины. Хотя последняя неисчерпаема и не может быть точно воспроизведена в познании или представлении, все же картины, даваемые наукой о ней, — превосходные картины в человеческом, относительном смысле этого слова, точно так же как и те предложения, которые я здесь пишу, имеют определенный, точный смысл и в то же время не имеют его, если кому-нибудь вздумается извращать их или истолковывать ложно…
Спиноза говорит: существует только одна субстанция; она универсальна, бесконечна, или абсолютна. Все другие, так называемые конечные субстанции вытекают из нее, всплывают в ней или же в ней тонут; их бытие лишь относительно, преходяще, случайно. Все конечные вещи Спиноза с полным основанием считал лишь модусами бесконечной субстанции, подобно тому как наше новейшее естествознание стоит на точке зрения вечности материи и неисчерпаемости силы, т. е. вполне подтверждает положение, что все конечные вещи суть модусы бесконечной субстанции. Лишь кое в чем, хотя и весьма существенном, оставалось последующей философии исправить Спинозу.
NB
NB versus
Kant
NB
NB
Спинозу
* — всецело, по всей пинии, принципиально. Ред.
427
ЗАМЕЧАНИЯ НА КНИГЕ ДИЦГЕНА «МЕЛКИЕ ФИЛОСОФСКИЕ РАБОТЫ»
Согласно Спинозе, бесконечная, абсолютная субстанция имеет два атрибута: она бесконечна в пространстве и обладает бесконечным мышлением. Мышление и протяженность — таковы два спинозовских атрибута абсолютной субстанции.
Это ошибочно: именно абсолютное мышление совершенно необоснованно…
То, что Спиноза называл бесконечной субстанцией, то, что мы называем универсумом или абсолютной истиной, столь же тождественно с конечными явлениями, с относительными истинами, которые мы встречаем во Вселенной, как лес тождественен со своими деревьями или как вообще род — со своими видами. Относительное и абсолютное находятся не так уж далеко друг от друга, как то рисовало человеку неразвитое чувство бесконечности, называемое религией…
Философия, так же как и религия, жила верою в чрезмерную, абсолютную истину. Разрешение проблемы лежит в познании того, что абсолютная истина есть не более, как обобщенная истина, что последняя живет не в духе, — в нем, по крайней мере, не более, чем где бы то ни было, — а в объекте духа, который мы называем общим именем «универсум».
Чрезмерная, абсолютная истина, которую религия и философия обозначали именем бога, была мистификацией человеческого духа, который сам себя мистифицировал этим фантастическим образом. Философ Кант, который занимался критикой познавательной способности нашего духа, находил, что человек не может познать чрезмерной, абсолютной истины. Мы прибавляем к этому: человек не может чрезмерно познавать даже обыденные объекты. Но если он скромно пользуется своей способностью и применяет ее относительно, так как ко всему следует относиться именно таким образом, то для него все открыто и ничего не скрыто, и он может познать и понять также общую истину.
Подобно тому как наш глаз может все видеть, хотя бы с помощью стекол, и все же не все, ибо он не может видеть ни звуков, ни запахов,
NB
NB
Абсолютная истина в объекте
NB versus
Kant .
NB
428
В. И. ЛЕНИН
ни вообще ничего невидимого, так и наша познавательная способность может познавать все и, однако же, не все. Непознаваемое она познать не может. Но это ведь также чрезмерно, чрезмерное желание.
Если мы признаем, что абсолютная истина, которую религия и философия искали в чрезмерном, или трансцендентном, существует реально как материальный универсум, и что человеческий дух есть лишь телесная, или реальная, действительная и действующая часть общей истины, призванная отображать другие части общей истины, то этим проблема ограниченного и неограниченного будет совершенно разрешена. Абсолютное и относительное не так чрезмерно разграничены, оба они связаны между собой так, что неограниченное состоит из бесконечных ограниченных, и каждое ограниченное явление заключает в себе природу бесконечного…
III
МАТЕРИАЛИЗМ ПРОТИВ МАТЕРИАЛИЗМА
[204-215] «Уразумение того, что существующий немецкий идеализм совершенно ложен, неизбежно привело к материализму, но, следует заметить, не просто к метафизическому материализму XVIII века», — говорит Фридрих Энгельс 210.
Этот новейший материализм, который выводится здесь из полной несостоятельности немецкого идеализма и одним из основоположников которого является
