VI
ПРОБЛЕМА МОРАЛИ
§ 1. ИРРАЦИОНАЛЬНАЯ МОРАЛЬ:
[301-306] Новые философии, стало быть, прежде всего являются моральными учениями.
И, кажется, эти учения можно определить так: мистицизм действия. Это позиция не новая.
Она была позицией софистов, для которых также не существовало ни истины, ни заблуждения, а просто успех. Она была позицией послеаристотелевских пробабилистов и скептиков, позицией некоторых номиналистов во времена схоластики, позицией субъективистов XVIII века, а именно — Беркли.
бессмертие и агностицизм Рея
NB
NB
510
В. И. ЛЕНИН
Доктрины интеллигентских анархистов, как Штирнер и Ницше, опираются на те же предпосылки.
Таким образом, в реквизите нынешнего номинализма и прагматизма слова новее вещей…
Когда некоторые модернисты, как Леруа, находят в прагматизме оправдание католицизма, они там не видят, пожалуй, того, что некоторые философы — основатели прагматизма — хотели в нем почерпнуть. Но они черпают в нем выводы, которые могут быть из него сделаны законным образом и которые, впрочем, из него сделали, или почти сделали, выдающиеся прагматисты, как У. Джемс и философы чикагской школы. Кажется, я могу сказать даже больше того. Я думаю, что Леруа делает единственные выводы, которые законным образом должны были бы быть сделаны из этого образа мыслей…
Для прагматизма характерно то, что истинно все, что удается и что так или иначе приспособлено к моменту: наука, религия, мораль, традиция, обычай, рутина. Все должно приниматься всерьез, и всерьез должно приниматься то, что осуществляет цель и позволяет действовать…
Чем до сих пор разрушались традиции и догмы? Наукой, или, если предпочесть орудие изделию, разумом. Наука живет свободой; разум есть не что иное, в конце концов, как свобода обсуждения.
Притом наука и разум прежде всего революционны, и построенная на них греко-западная цивилизация была, есть и будет цивилизацией бунтарей. Бунт доселе был нашим единственным средством освобождения и единственной формой, в которой мы могли познать свободу. Я имею в виду духовный бунт разума, господствующего над собой, а не грубый бунт, который был лишь оболочкой — часто полезной, порой необходимой — драгоценного металла, каким является первый.
Таким образом, главной помощью, которую можно оказать традиции, сохранению древних моральных ценностей, пользуясь модным термином, является обесценение науки. Вот почему прагматизм, номинализм должны были иметь логическим следствием, как это очень хорошо видело большинство тех, которые к нему примыкали, при разумном понимании дела оправдание некоторых мотивов действия: религиозных, сентиментальных, инстинктивных, традиционных. В той же плоскости, что и мотивы действия, почерпнутые в научном познании, или, еще логичнее, в более высоком плане, ибо наука имеет в виду лишь промышленное действие, новая философия должна была привести к узаконению иррациональной морали: порыв сердца или подчинение авторитету, мистицизм или традиционализм.
Традицио-
NB
511
ЗАМЕЧАНИЯ НА КНИГЕ А. РЕЯ «СОВРЕМЕННАЯ ФИЛОСОФИЯ»
нализм иногда даже заходит так далеко, что некоторые (У. Джемс, например) не колеблются возвращаться в морали к абсолютному рационалистских теорий морали…
§ 4. НАУКА О НРАВАХ
[314] … Для того чтобы была возможна эта концепция морали, как рационального искусства, очевидным образом необходимо, чтобы была возможной наука о нравах. Здесь-то метафизика вновь окрыляется надеждой. В самом деле, социология, лишь участком которой является эта наука о нравах, едва только народилась. Она все еще находится, как и психология, но гораздо менее ее подвинувшись вперед, в периоде, когда нужно оспаривать у метафизиков метод, предмет науки и ее право на жизнь. Кажется, впрочем, что вопрос здесь, как и в других местах, в конце концов будет решен в пользу научных усилий. Нельзя помешать болтовне метафизиков, но можно дать свободу словам и действиям. И вот социология, благодаря трудам Дюркгейма и его школы, работала и действовала…
ГЛАВА VII
ПРОБЛЕМА ПОЗНАНИЯ И ИСТИНЫ
§ 1. ТРАДИЦИОННЫЕ РЕШЕНИЯ
[325-326] Ученые, чисто ученые, довольно мало занимаются, правду сказать, этим вопросом об истине. С них достаточно прийти к утверждениям, которые получают всеобщее согласие и, следовательно, представляются необходимыми. Для них всякий опыт, методически проведенный и должным образом контролированный, является истинным. Экспериментальная проверка — вот, говорят они, критерий истины. И ученые совершенно правы, ибо практика всегда оправдывала эту позицию. Предполагать, что она не всегда будет ее оправдывать, значило бы воображать нелепое, сомневаться ради удовольствия сомнения…
[328-332] Современные рационалисты энергично защищались от нападений прагматизма, когда он утверждал, что разум рационалистов в конечном счете имел результатом обеспечение нашему духу верной копии действительности. И действительно, прагматизм упрекал рационализм в том, что он раздваивает познание на две синхронные части: предметы, или вещи в себе, и представления, которые о них составляет себе дух…
NB
NB
512
В. И. ЛЕНИН
§ 2. КРИТИКА ПРАГМАТИСТОВ
… Джемс утверждает, что истинно все, что оказывается проверенным на опыте, а в другие моменты все то, что обеспечивает какой бы то ни было успех нашей деятельности. И если принять это последнее предложение, то почти с необходимостью напрашивается вывод, что истины уже не существует. Ибо то, что удается сегодня, может не удаться завтра: случай, нередкий в практике, как это доказывают изменения законов и права, нравственных правил и религиозных верований, ученых мнений. Нынешняя истина — завтрашнее заблуждение; истина по сю сторону Пиренеев — заблуждение по ту сторону. Тема банальная. И эти выводы, которые основатель прагматизма Пирс решительно отстранил и с которыми боролся, от которых великая прагматическая философия, в частности Джемс, пыталась уйти при помощи тончайших уверток, — это те выводы, которые в общих чертах приняты большинством эпигонов. Кроме того, в связи с проблемой истины прагматизм стал синонимом скептицизма, как по части морали или веры он стал синонимом иррационального традиционализма.
И все же, как во всякой критике, есть, конечно, доля правды в критике, которой прагматизм подвергает рационализм. О нем можно сказать то, что часто приходится говорить о критических теориях: разрушительная часть превосходна, но созидательная часть оставляет многого желать. Несомненно, что теория духа-зеркала вещей и истины-копии грубо поверхностна. Эволюция научных истин чрез все ошибки, которыми усеян путь науки, это доказывает.
С другой стороны, когда мы рассматриваем самих себя как организм, действующий в среде мироздания, верно, что мы не можем отделить область практики от области истины, ибо по всему, что мы говорили раньше, и после всех уроков науки мы не можем отделить истины от экспериментальной проверки. Истинны только те концепции, которые имеют успех. Но надо еще узнать, истинны ли они потому, что имеют успех, или они имеют успех потому, что истинны. Прагматизм всегда склоняется к тому, чтобы разрешить альтернативу в первом смысле. Здравый смысл, по-видимому, может разрешить ее только во втором…
§ 3. КОСВЕННОЕ УКАЗАНИЕ НА РЕШЕНИЕ
ПРОБЛЕМЫ ИСТИНЫ
[333-334] Все знания, которые нам дает опыт, связаны между собой и систематизируются. Но они систематизируются не так, как в рационализме, силой деятельности, стоящей над ними, и которая навязала бы им свои формы. Эта концепция, желая
sic! ха!
513
ЗАМЕЧАНИЯ НА КНИГЕ А. РЕЯ «СОВРЕМЕННАЯ ФИЛОСОФИЯ»
обеспечить прочность науки, приводит, наоборот, к скептицизму, ибо она делает из познания дело духа, а этот дуализм с неизбежностью ставит вопрос о том, не искажает ли данного это творение духа, познание. Здесь, напротив, наши знания систематизируются совершенно таким же образом, как они нам даются, и отношения данного имеют такую же ценность, как и само данное. В действительности непосредственное данное и содержащиеся в нем отношения составляют единое и не могут быть разделены. Все акты познания имеют одну и ту же природу и одинаковую ценность…
§ 4. ПРОБЛЕМА ЗАБЛУЖДЕНИЯ
[336-347] В абсолютном реализме *, в котором мы движемся до сих пор, нет, кажется, места заблуждению. Но вспомним, что мы отождествляли опыт и знание лишь в отправной точке. Настало время показать, что означает это ограничение.
Факт, установленный опытом, — что познания различных индивидуумов не являются в точности одинаковыми. Этому можно дать двоякое объяснение: либо существует столько различных действительностей, сколько есть индивидуумов (что нелепо: мы впали бы в субъективизм), — либо же, и к этой альтернативе мы вынуждены, следовательно, примкнуть, поскольку данное единственно и одно и то же для всех, то различия между познаниями, которые индивиды о нем приобретают, проистекают от условий, в которых они находились и находятся, иначе говоря, от некоторых индивидуальных отношений, которые существуют между ними и данным и которые научный анализ может выявить. Это вывод, к которому нас привели другие соображения при обсуждении проблемы сознания. Мы видели, что данное содержало отношения, независимые от познающего индивида — объективные отношения, — и отношения, по которым данное зависит от познающего организма, — отношения субъективные.
Допустив это, мы видим, что в опыте, и уже не в отправной точке, но по мере того, как мы его анализируем, происходит раздвоение между фактором познания и объектом познания. Это отношение, согласно сказанному
realisme absolu* = исторический материализм !
NB
* — абсолютный реализм. Ред.
514
В. И. ЛЕНИН
нами, имеет ту же ценность, что и само данное. Оно навязывается нам с таким же правом, что и данное; откуда вытекает, что различие между духом и предметом не должно ставиться, как нечто первоначальное, но как продукт анализа, как два очень общих отношения, которые анализ открывает в данном (У. Джемс); и это различие черпает свою ценность в ценности, приданной с самого начала опыту, взятому в целом, опыту единому и неделимому…
Истина — это объективное. Объективное — это совокупность отношений, не зависящих от наблюдателя. Практически это то, что признается всеми, что составляет предмет всеобщего опыта, всеобщего согласия, понимая эти слова в научном смысле.
Производя анализ условий этого всеобщего согласия, ища за этим фактором право, отыскиваемое им, причину, обосновывающую его, мы приходим к такому выводу: научная работа имеет целью «рассубъективировать», обезличить опыт, растягивая и продолжая его методически. Следовательно, научный опыт продолжает грубый опыт.
И между научным фактом и грубым фактом нет различий в характере.
Иногда говорили, что научная истина есть лишь абстракция. Конечно, она лишь абстракция, если рассматривать грубый, т. е. субъективный и индивидуальный опыт, ибо она исключает из этого опыта все, что зависит единственно от индивидуума, который познает посредством опыта. Но эта абстракция, напротив, имеет целью вновь обрести данное таким, как оно есть, независимо от изменяющих его индивидуумов и обстоятельств, открыть объективное, конкретное по преимуществу, реальное.
Интересно было бы постараться проверить эту общую теорию путем анализа некоторых знаменитых заблуждений. Например, система Птолемея показывает нам опыт, загроможденный индивидуальными представлениями, зависящими от земных условий астрономического наблюдения: это звездная система, как она видна с земли. Система Коперника — Галилея гораздо более объективна, так как она упраздняет условия, зависящие от того факта, что наблюдатель помещается на земле. В более общем смысле Пенлеве сделал замечание, что причинность в механике, в науке эпохи Возрождения и в науке нашего времени, обнимала
теория познания
Рея = стыдливый материализм
NB
515
ЗАМЕЧАНИЯ НА КНИГЕ
