А. РЕЯ «СОВРЕМЕННАЯ ФИЛОСОФИЯ»
условия появления феномена, независимые от пространства и времени. Но дело в том, что условия положения в пространстве и во времени охватывают, особенно в механике, почти всю совокупность субъективных условий, которые уже недостаточно грубы, чтобы их исключать упрощенными соображениями.
Важный вывод: заблуждение не есть абсолютная антитеза истины. Как это утверждали очень многие философы, оно не носит положительного характера, оно скорее негативно и частично, оно есть в некотором смысле меньшая истина. Обнажая его, благодаря опыту, от подразумеваемого им субъективного, мы постепенно приходим к истине. Истина же, в полном смысле слова, раз уже достигнута, представляет собой абсолютное и предел, ибо она есть объективное, необходимое и всеобщее. Но только этот предел далек от нас почти во всех случаях. Он представляется нам почти математическим пределом, к которому мы все больше приближаемся, не имея возможности никогда дойти до него. Притом же история науки показывает нам истину в становлении развития; истина не сложилась, но она складывается. Быть может она никогда не сложится, но она будет складываться все больше и больше.
Напоследок может быть поставлен еще один вопрос — не одержимы ли мы еще, вместо того чтобы довольствоваться тем, что есть, все той же старинной метафизической иллюзией, заключающейся в стремлении дознаться, почему существуют вещи.
Почему опыт имеет субъективные условия? Почему познание его не является для всех непосредственно единым и тождественным? Мы имеем как будто право отказаться от ответа; но тут благодаря психологии можно было бы, кажется, дать положительное указание. Если бы полный опыт имел в какой-нибудь мере знание о себе самом, как бог пантеистов, это знание действительно было бы непосредственно единым и тождественным. Но в опыте, как он нам предстает, знание опыта дается отрывочно, и только для этих отрывков опыта мы являемся собой.
истина и заблуждение (приближение к диалектическому материализму) ? языкоблудие с «опытом» «опыт»
516
В. И. ЛЕНИН
Биология и психология учат нас, что мы сложились или, вернее, складывались в то, что есть, путем приспособления, непрерывного равновесия со средой. Из чего можно в общем заключить, что наше познание должно, прежде всего, откликаться на потребности органической жизни. Кроме того, вначале оно бывает ограниченным, смутным, весьма субъективным, как в инстинктивной жизни. Но раз сознание появилось в игре всемирных энергий, оно сохраняется и усиливается по причине своей практической полезности. Эволюционируют и развиваются все более и более сложные существа. Сознание становится более точным, более определенным. Оно становится умом и рассудком. И вместе с тем более полным становится приспособление к опыту, соответствие ему. Наука — лишь высшая форма этого процесса. Она имеет право надеяться, даже если она его никогда не достигает, на познание, составляющее уже только одно целое с данным, абсолютно адекватным предмету: объективное, необходимое и всеобщее. Теоретически ее притязание оправдано, потому что оно лежит в направлении эволюции, происходившей до сих пор. Практически же это притязание, по всей вероятности, никогда не будет удовлетворено, ибо оно отмечает предел эволюции, и для того чтобы его достигнуть, нужно было бы состояние мироздания, совершенно отличное от нынешнего состояния, и род отождествления между мирозданием и опытом познания…
Наиболее искусственная из всех абстракций та, которая исключает из опыта результаты разумного труда и успехи эволюции.
Эта эволюция определенно направлялась практикой и к практике, ибо она передается и осуществляется благодаря непрерывному приспособлению существа к своей среде. Кто стал бы это отрицать в наши дни? Это ведь одна из самых решающих побед прагматизма над ископаемым отныне рационализмом. Но она не означает, что истинное определяется функцией полезности и успеха.
Она, напротив, означает, что полезное, успех суть следствие обладания истиной…
l’experience = le milieu?*
517
ЗАМЕЧАНИЯ НА КНИГЕ А. РЕЯ «СОВРЕМЕННАЯ ФИЛОСОФИЯ»
Чтобы толково и точно выразить соотношения практики и истины, по-видимому, следовало бы, таким образом, говорить не: истинно то, что удается, но удается то, что истинно, т. е. то, что сообразно с действительностью, поскольку дело касается попытки к действию. Прямое действие является результатом точного знания реальностей, в среде которых оно совершается. Мы поступаем правильно в меру нашего действительного знания.
§ 5. ТЕОРИЯ ПОЗНАНИЯ
Все согласятся, я полагаю, что мы утверждаем в качестве истинного и объективного то, что не зависит от индивидуального коэффициента, встречающегося у каждого индивида в акте познания. Но там, где обнаруживаются расхождения, придется сказать, в какой момент исчезает индивидуальный коэффициент. Могу ли я, перед лицом какого бы то ни было экспериментального утверждения, провести деление между тем, что констатировано всеобщим образом, и тем, что констатировано только мной?
Мы говорили, в общем смысле, что наука как раз во всех случаях стремилась провести это деление. В сущности, у науки нет другой цели. Она смогла бы определить себя этим признаком. Практически же у нас уже имеется первый способ отличить то, что истинно и объективно, от того, что субъективно и иллюзорно. Истинным будет то, что будет получаться при помощи строго примененных научных методов. На ученых возложена задача выработать, уточнить и определить эти методы. Этот первый критерий строже слишком туманного правила, которое мы давали до сих пор: всеобщего согласия. Ибо всеобщее согласие может быть всего лишь всеобщим предрассудком…
Нужно условиться: истина, которой человек может достигнуть, есть человеческая истина. Этим словом мы не хотим сказать, что она релятивна в скептическом смысле слова. Но мы хотим сказать, что она зависит от строения человеческого вида и действительна только для этого вида…
путает релятивна в скептическом смысле!!!
518
В. И. ЛЕНИН
Впрочем, нужно раз навсегда покончить с некоторыми софизмами: истина, действительная для всего рода человеческого, человеческая истина, для человека является абсолютной истиной, ибо если предположить, как это делают сторонники внечеловеческого абсолютного, что она не является отпечатком действительности, она, по крайней мере для человека, все же есть единственно возможный точный перевод, абсолютный эквивалент ее…
[351-352] Один современный ученый, Пуанкаре, утверждал… что физика никогда не имеет дела с тождественными фактами, а просто с фактами, очень похожими одни на другие. В таком случае, на что нам наука, ибо если она хочет быть строго точной, то каждый новый факт требует нового закона?
Это возражение носит тот же характер, что и следующее: каждый факт охватывает бесконечное.
Следовательно, нам нужна была бы полная наука, чтобы о малейшем предмете иметь малейшее точное знание. Оно разрешается таким же образом и почти само собой…
В итоге — данное есть научный объект, ибо оно поддается анализу, и этот анализ открывает нам условия его существования. Наука достоверна потому, что всякий производимый ею анализ постепенно приводит нас к экспериментальным интуициям, имеющим ту же ценность, что и данное; так что наука имеет ту же степень достоверности, что и существование объясняемой ею вселенной и мое собственное существование, также познаваемое мной экспериментальной интуицией.
ГЛАВА VIII
ОБЩЕЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ: ФИЛОСОФИЯ ОПЫТА
[354-357] Мы то и дело, с самого начала эллинской философской мысли, находим все те же две или три общие ориентации метафизического духа. Это ориентации, по которым все учебники обычно еще классифицируют философские системы под наименованиями материализма, спиритуализма и идеализма.
В сущности — если рассматривать вещи с очень общей точки зрения, на которую мы здесь становимся,
ха! финал = стыдливый материализм
519
ЗАМЕЧАНИЯ НА КНИГЕ А. РЕЯ «СОВРЕМЕННАЯ ФИЛОСОФИЯ»
т. е. с точки зрения «особой шкалы ценности», которую нам дает каждая из этих ориентаций — поскольку спиритуализм и идеализм часто представляют самые близкие аналогии, можно сказать, что метафизика всегда ставила нас перед лицом двух больших ценностных шкал: материалистической шкалы и идеалистическо-спиритуалистической шкалы. Эти две шкалы взаимно-противоположны, и каждая почти является перевернутым изображением другой.
В идеалистическо-спиритуалистической шкале наверху лестницы находится дух; это он придает смысл и ценность всему остальному, либо вместе с идеализмом представляя единственную реальность, так как материальные видимости создаются им или существуют только для него, либо вместе с спиритуализмом являя, сверх материальной действительности, которая составляет лишь его опору или его окружение, высшую действительность, в которой природа завершается и которою она объясняется. — В материалистической шкале, напротив, все исходит от материи и все к ней возвращается. Она — вечный и неизменный творец всех зрелищ вселенной, включая и зрелище жизни, и зрелище сознания. Жизнь лишь особый — среди бесконечного множества других — вид комбинаций, которые слепой случай извлекает из первичной материи. Сознание, мысль суть лишь явления жизни; мозг выделяет их, как печень выделяет желчь…
Мысль или, на худой конец, нечто из порядка нематериального и свободного духа необходимы и как высший принцип объяснения, и как существенное начало бытия и творения. Поставьте дух, и в природе все станет понятно. Уничтожьте его, и природа станет непонятной. Она испарится в ничто.
Материализм, напротив, утверждает — если мне позволено будет применить тот же упрощенный прием, — что каждый опыт, объясняющий нам психологический факт, сводит его к органическим фактам. Органическая материя мало-помалу сводится к неоргани-
NB суждение об идеализме и материализме вздор! 3 000 лет идеализма и материализма
520
В. И. ЛЕНИН
ческой материи. Сила есть не что иное, как побуждение к толчку; это движение, составное с другим. Стало быть, в основе вещей мы находим лишь грубое и слепое движение.
И вот скоро уже три тысячи лет, как эти ценностные системы подхватываются в каждом поколении, развиваются, иногда уточняются, очень часто затемняются ухищрениями мысли, которая никак не хочет признать себя побежденной. А мы почти так же мало подвинулись вперед, как в самом начале.
Не значит ли это, в таком случае, что вопросы, дебатируемые этими противоречивыми системами, праздны и плохо поставлены? Желание установить между вещами объяснительную иерархию не есть ли вполне антропоморфический предрассудок? И не принадлежит ли этот предрассудок в гораздо большей степени к стремлениям индивидуального чувства, нежели к рациональной дискуссии? В сущности эти системы ставятся и противопоставляются одна другой в целях, весьма отличных от объективного познания, и забота о них не имеет ничего общего с беспристрастным исканием истины. И так как они не имеют отношения к позитивной дискуссии, не будем больше заниматься их обсуждением.
Либо я сильно ошибаюсь, либо современная философия в своих живых и мощных течениях, каковые суть позитивизм и прагматизм, клонится к этому выводу *…
[358-362] Если под философией подразумевать те умозрения, которые по ту или по эту сторону опыта ищут начала, конца и природы вещей, бесполезных основ науки или действия, отягчая то, что прямо известно, непознаваемым, которое должно его оправдать, если, одним словом, подразумевать старинные диалектики, будут ли они рационалистические или скептические,
ха!!
W. James о прагматизме
* У. Джемс, определяя прагматизм, настаивает на мысли, что это система, отворачивающаяся от априорных объяснений, от диалектики и метафизики, чтобы
