этого, разве электронная теория устраняет атом; она только доказывает, что атом относительно устойчив, неделим и неизменен… Но атом, как реальный субстрат, электронной теорией не устраняется…
Подведем итоги. С формальной стороны диалектический материализм, как мы видели, дает возможность общеобязательного и объективного познания благодаря тому, что формы бытия с его точки зрения суть также и формы мышления, что каждому изменению в объективном мире соответствует изменение в сфере восприятий. Что же касается материального момента, то диалектический материализм исходит из признания вещей в себе или внешнего мира или материи. «Вещи в себе» познаваемы. Безусловное и абсолютное диалектическим материализмом отвергаются. Все в природе находится в процессе изменения и движения, в основании которых лежат определенные сочетания материи.
Один «вид» бытия переходит согласно диалектике в другой посредством скачков. Новейшие физические теории не только не опровергают, но, наоборот, всецело подтверждают правильность диалектического материализма.
Замечания написаны не ранее 1909 г.
Частично напечатаны в 1930 г.
в Ленинском сборнике XII
Полностью впервые напечатаны в 1958 г. в 4 издании Сочинений
В. И. Ленина, том 38 Печатаются по подлиннику
Деборин неясно его представляет.
Верно!
534
Г. В. ПЛЕХАНОВ. «Н. Г. ЧЕРНЫШЕВСКИЙ» 219
ИЗД. «ШИПОВНИК». СПБ., 1910
[52-53] Теперь довольно уже хорошо известно взаимное отношение наших общественных сил в эпоху уничтожения крепостного права. Поэтому мы будем говорить о нем лишь мимоходом, лишь поскольку это нужно для выяснения роли, принятой на себя в этом деле нашей передовой журналистикой, во главе которой стоял тогда Н. Г. Чернышевский. Всем известно, что эта журналистика горячо защищала крестьянские интересы. Наш автор писал одну за другой статьи, в которых отстаивал освобождение крестьян с землей и утверждал, что выкуп земель, отходящих в надел крестьянам, не может представить для правительства никакой трудности. Он доказывал это положение и общими теоретическими соображениями и самыми подробными примерными вычислениями…
Если при освобождении крестьян наше правительство ни на минуту не позабыло выгод государственного казначейства, то об интересах крестьян оно думало очень мало. При выкупной операции имелись в виду исключительно только фискальные и помещичьи интересы… [57-59] Не по одним только экономическим вопросам приходилось Чернышевскому вести ожесточенную полемику. И притом противниками его были не одни только либеральные экономисты. Чем влиятельнее становился кружок «Современника» в русской литературе,
NB*
«Социал-Демократ» № 1, с. 152 220
* Подчеркнутые косыми линиями замечания написаны В. И. Лениным в верхнем углу страницы. Поэтому здесь и далее, если нельзя точно определить, к какому месту относится ленинское замечание, приводится весь текст данной страницы. Ред.
535
ЗАМЕЧАНИЯ НА КНИГЕ Г. В. ПЛЕХАНОВА «Н. Г. ЧЕРНЫШЕВСКИЙ»
тем более нападок сыпалось с самых различных сторон и на этот кружок вообще и на нашего автора в частности. Сотрудников «Современника» считали опасными людьми, готовыми ниспровергнуть все пресловутые «основы». Некоторые из «друзей Белинского», вначале еще считавшие возможным идти рядом с Чернышевским и его единомышленниками, отшатнулись от «Современника», как от органа «нигилистов», и стали кричать, что Белинский никогда не одобрил бы принятого им направления.
Так поступил И. С. Тургенев*. Даже Герцен заворчал на «паяцев» в своем «Колоколе»… Вообще, по всему видно, что Герцена ввели в заблуждение его либеральные друзья, вроде Кавелина. «Паяцы», — или «свистуны», как их называли в России, — смеялись не над обличениями, а над теми наивными людьми, которые не могли и не хотели идти дальше невинных обличений, забывая мораль крыловской басни «Кот и
Повар»**.
Герцен сам должен был очень скоро увидеть, как плохи в политическом смысле были те либеральные друзья, которые рассматривали его отношения с Чернышевским. Когда ему пришлось разорвать с К. Д. Кавелиным, он, может быть, и сам сказал себе, что «желчевики» были не совсем неправы***.
Впрочем, большинство статей в «Свистке», вызывавшем особенное неудовольствие благовоспитанных либералов, принадлежало не Н. Г. Чернышевскому. Он только изредка принимал в нем участие, так как был завален другой работой.
Ал. Ив. Герцену, изданным М. Драгомановым в Женеве в 1892 году.
NB
До сих пор «Социал-Демократ» № 1, с. 152
NB
NB
NB
* Чернышевский рассказывает, что Тургенев мог еще выносить его до некоторой степени, но зато уже окончательно не терпел Добролюбова. «Вы простая змея, а Добролюбов — очковая», — говорил он Чернышевскому. (См. уже цитированное письмо «В изъявление признательности». Сочинения, т. IX, стр. 103.)
** О статье «Very dangerous» и об ее более или менее гадательных последствиях см., между прочим, в книге г. Ветринского «Герцен». Спб., 1908 г., стр. 354.
*** Историю этого разрыва можно проследить по письмам К. Дм. Кавелина и Ив. С. Тургенева к
536
В. И. ЛЕНИН
[61-66] Тем временем настроение поднималось, по крайней мере, в некоторой части русского «общества». Волновалась учащаяся молодежь, возникали тайные революционные организации, печатавшие свои воззвания и программы и ждавшие близкого восстания крестьянства. Мы уже знаем, что Чернышевский вполне признавал возможность наступления «серьезного времени» в России, и мы еще увидим, как сильно подъем общественного настроения отразился на его публицистической деятельности. Но имел ли он какие-нибудь отношения к тайным обществам? На этот вопрос пока еще нельзя отвечать с уверенностью, да и кто знает, будут ли у нас когда-нибудь данные для его решения? По мнению г. М. Лемке, прекрасно изучившего дело Н. Г. Чернышевского, «можно предполагать (курсив его), что этим последним было написано то «воззвание к барским крестьянам», в составлении которого суд признал его виновным.
Г-н М. Лемке подтверждает свою догадку указанием на язык и на содержание этой прокламации. Мы находим эти указания не лишенными основательности. Но мы спешим повторить вместе с г. Лемке, что «все это более или менее вероятные соображения и только»*. Довольно основательным кажется нам и то мнение г. Лемке, что известный листок «Великорус» был, отчасти, делом рук Чернышевского. Г-н Лемке подтверждает свое предположение словами г. Стахевича… Мы вполне согласны с г. Стахевичем: своим языком и содержанием «Великорус» в самом деле очень напоминает публицистические статьи Чернышевского…
Известно, что славянофилы очень одобрительно относились к борьбе галицийских русинов против поляков. Чернышевский всегда сочувствовал малороссам.
Он видел большую ошибку в отрицательном отношении Белинского к возникавшей малорусской литературе. В январской книжке «Современника» за 1861 г. он поместил очень сочувственную статью по поводу появления малорусского органа
«Основа». Но к борьбе галицийских русинов против поляков он не мог относиться с безусловным одобрением. Ему не нравилось, во-первых, что русины искали поддержки у венского правительства.
NB
NB «Социал-
Демократ» № 1, с. 157
* М. К. Лемке. «Дело Н. Г. Чернышевского». Былое, 1906 г., № 4, стр. 179.
537
ЗАМЕЧАНИЯ НА КНИГЕ Г. В. ПЛЕХАНОВА «Н. Г. ЧЕРНЫШЕВСКИЙ»
Не нравилась ему также и влиятельная роль духовенства в движении галицийских русинов. «О мирских делах, — писал он, — надобно заботиться мирским людям».
Наконец, не нравилась Чернышевскому и исключительно национальная постановка того вопроса, в котором Чернышевский видел, прежде всего, вопрос экономический. В статье «Национальная бестактность» («Современник», 1861 г., июль), направленной против львовского «Слова», Чернышевский резко напал на излишний национализм этого органа. «Очень может быть, что при точнейшем рассмотрении живых отношений, — писал он, — львовское «Слово» увидело бы в основании дела вопрос, совершенно чуждый племенному вопросу, — вопрос сословный. Очень может быть, что оно увидело бы и на той и на другой стороне и русинов, и поляков — людей разного племени, но одинакового общественного положения. Мы не полагаем, чтобы польский мужик был враждебен облегчению повинностей и вообще быта русинских поселян. Мы не полагаем, чтобы чувства землевладельцев русинского племени по этому делу много отличались от чувств польских землевладельцев. Если мы не ошибаемся, корень галицийского вопроса заключается в сословных, а не в племенных отношениях».
Взаимная вражда народностей, входящих в состав Австрии, тем более должна была казаться Чернышевскому бестактной, что венское правительство тогда, как и прежде, извлекало из нее большие выгоды. «Как подумаешь хорошенько, то и не удивляешься долголетнему существованию Австрийской империи, — писал он в политическом обозрении той же книжки «Современника», где помещена статья
«Национальная бестактность», — еще бы не держаться ей при таком отличном политическом такте связанных ее границами национальностей». Австрийские немцы, чехи, кроаты и, как мы видели, русины одинаково казались Чернышевскому «несообразительными». Он боялся, что в особенности испытанная в 1848- 1849 гг. славянская «несообразительность» снова зайдет очень далеко. В начале шестидесятых годов Венгрия вела упорную борьбу с венскими реакционными централи-
538
В. И. ЛЕНИН
стами. Недовольство венгров дошло до такой степени, что одно время можно было ожидать в их стране революционного взрыва. Наш автор не раз высказывал в своих политических обозрениях то опасение, что, в случае революционного движения в Венгрии, австрийские славяне опять явятся покорными орудиями реакции. Тогдашняя тактика многих славянских племен Австрии способна была только усилить подобные опасения, так как австрийские славяне позволяли себе хвалиться той позорной ролью, какую они играли в событиях 1848-1849 гг. Строго осуждая эту тактику, Чернышевский доказывал, что им выгоднее было бы, наоборот, поддерживать врагов венского правительства, от которых они могли бы получить очень существенные уступки. Это говорил он по поводу отношений кроатов к венграм, это же повторял и русинам. «Сословная партия, враждебная русинам, — читаем мы в статье «Национальная бестактность», — готова теперь на уступки… Вот об этом-то и не мешало подумать львовскому «Слову»; быть может, уступки, на которые искренне готовы люди, кажущиеся ему врагами, может быть, эти уступки так велики, что совершенно удовлетворили бы русинских поселян, а во всяком случае несомненно то, что эти уступки гораздо больше и гораздо важнее всего, что могут получить русинские поселяне от австрийцев»…
Наконец, в первой части романа «Пролог» изображается дружеское отношение
Волгина к Соколовскому (Сераковскому?). Волгину нравится беззаветная преданность Соколовского своим убеждениям, отсутствие в нем себялюбивой мелочности, умение владеть собой, соединенное с страстной горячностью истинного агитатора. Волгин называет его настоящим человеком и думает, что наши либералы могли бы многому у него поучиться. Все это очень интересно*, но и это нисколько не разъясняет практиче-
До сих пор «Социал-Демократ» № 1, с. 158
NB
NB
* Волгин особенно ценил в Соколовском его «рассудительность», проявившуюся в том, что в 1848 году на Волыни он один, между всеми своими единомышленниками, не потерял головы и совершенно хладнокровно обдумал шансы вооруженного восстания, оказавшиеся близкими к нулю.
539
ЗАМЕЧАНИЯ НА КНИГЕ Г. В. ПЛЕХАНОВА «Н. Г. ЧЕРНЫШЕВСКИЙ»
ских отношений Чернышевского к польскому делу.
Чернышевскому было тогда около 34 лет. Он находился в полном расцвете своих умственных сил, и, кто знает, до какой высоты он мог бы подняться в своем развитии! Но уже недолго оставалось ему жить на свободе.
Он был признанным главой крайней партии, чрезвычайно влиятельным проповедником материализма и социализма. Его считали «коноводом» революционной молодежи, его винили за все ее вспышки и волнения.
Как это всегда бывает в
