и эсеров, обманывающее народ, затягивающее войну, защищающее грабительские интересы капиталистов, оттягивающее выборы в Учредительное собрание!
89
ПИСЬМО В СВЯЗИ С ИЗДАНИЕМ «ЛИСТКА ПО ПОВОДУ ВЗЯТИЯ РИГИ»
Только рабочее правительство, поддержанное беднейшими крестьянами, предложит мир, положа конец грабежу капиталистов, даст хлеб и свободу трудящимся. Пусть всякий рабочий и солдат разъясняют народу необходимость свержения правительства Керенского и установления рабочего правительства.
Написано в августе, позднее 22 (4 сентября), 1917 г. Печатается впервые, по машинописной копии
90
Шантажом называется вымогательство денег под угрозой разоблачения каких-нибудь фактов или вымышленных «историй», могущих быть неприятными разоблачаемому, или под угрозой причинения ему каких-либо других неприятностей.
Политический шантаж есть угроза разоблачением или разоблачение фактических, а чаще вымышленных «историй» в целях политически нанести ущерб, оклеветать, отнять или затруднить противнику возможность политической деятельности.
Наши республиканские, извините за выражение, даже демократические буржуа и мелкие буржуа проявили себя героями политического шантажа, поднимая «кампанию» наветов, лжи и клеветы против неугодных им партий и политических деятелей. Царизм преследовал грубо, дико, зверски. Республиканская буржуазия преследует грязно, стараясь запачкать ненавистного ей пролетарского революционера и интернационалиста клеветой, ложью, инсинуациями, наветами, слухами и прочее и прочее.
Большевики в особенности имели честь испытать на себе эти приемы преследования республиканских империалистов. Большевик вообще мог бы применить к себе известное изречение поэта:
Он слышит звуки одобренья Не в сладком ропоте хвалы, А в диких криках озлобленья 52.
91
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ЖАНТАЖ
Дикие крики озлобленья почти тотчас вслед за началом русской революции несутся против большевика со страниц всей буржуазной и почти всей мелкобуржуазной печати. И большевик, интернационалист, сторонник пролетарской революции, по справедливости, может в этих диких криках озлобления «слышать» звуки одобрения, ибо бешеная ненависть буржуазии часто служит лучшим доказательством правильной и честной службы пролетариату со стороны оклеветанного, травимого, преследуемого.
Шантажный характер клеветнических приемов буржуазии мы можем особенно наглядно иллюстрировать на примере, не касающемся нашей партии, на примере эсера Чернова. Заведомые клеветники, члены кадетской партии, с Милюковым и Гессеном во главе, желая запугать или выгнать Чернова, подняли против него травлю за заграничные его, будто бы, «пораженческие» статьи и за прикосновенность его к людям, получавшим будто бы деньги от агентов немецкого империализма. Травля начала разгораться. Вся буржуазная пресса подхватила ее.
Но вот кадеты и эсеры «помирились» на определенном составе министерства. И — о чудо! — «дело» Чернова исчезло!! В несколько дней, без суда, без разбора, без оглашения документов, без опроса свидетелей, без заключения экспертов, — «дело» исчезло. Когда кадеты были недовольны Черновым, возникло клеветническое «дело». Когда кадеты, хотя бы на время, политически помирились с Черновым, «дело» исчезло.
Вот вам, как на ладони, политический шантаж. Газетная травля лиц, клеветы, инсинуации служат в руках буржуазии и таких негодяев, как Милюковы, Гессены, Заславские, Даны и пр., орудием политической борьбы и политической мести. Достигнута политическая цель, — и «дело» против NN или MM «исчезает», доказывая тем грязную натуришку, подлую бесчестность, шантажизм возбудившего «дело».
Ибо ясно, что не шантажист ни при каких политических переменах не прекратил бы разоблачения, если бы он разоблачал, руководясь честными побуждениями,
92
В. И. ЛЕНИН
что не шантажист во всяком случае давал бы свои разоблачения до конца, до приговора суда, до полного осведомления публики, до сбора и оглашения всех документов или до признания открытого и прямого, что с его стороны была ошибка или недоразумение.
Пример Чернова, не большевика, наглядно показывает нам действительную сущность шантажистского похода на большевиков со стороны буржуазной и мелкобуржуазной печати. Когда политическая цель этих рыцарей капитала и прихвостней его казалась им достигнутой, когда большевиков арестовали, газеты их закрыли, — тогда шантажисты замолчали! Имея в руках все средства раскрытия истины: и печать, и деньги, и помощь заграничной буржуазии, и содействие «общественного мнения» всей буржуазии России, и дружественную поддержку государственной власти одного из крупнейших государств мира, имея в руках все это, герои похода на большевиков, Милюковы и Гессены, Заславские и Даны, — замолчали.
Для всякого честного человека ясно становится то, что сразу стало ясно сознательным рабочим, коих вся жизнь подготовляет к быстрому уразумению приемов буржуазии, — именно: что Милюковы и Гессены, Заславские и Даны и пр. и пр. суть политические шантажисты. Надо это закрепить, разъяснить это массам, печатать это ежедневно в газете, собрать документы об этом для брошюрки, бойкотировать шантажистов и т. д. и т. д. Вот достойные пролетариата приемы борьбы с клеветой и шантажом!
Одним из последних пострадал от шантажа наш товарищ Каменев. Он «устранился от общественной деятельности» до разбора дела. По нашему мнению, это — ошибка. Шантажистам только того и надо было. Разбирать дело они не хотят. Каменеву достаточно было противопоставить негодяям доверие своей партии — и пусть потом лают собаки «Речи», «Биржевки», «Дня» 53, «Рабочей Газеты» и прочих подлых газет.
Если наша партия будет соглашаться на отстранение от общественной деятельности ее вождей по случаю оклеветания их буржуазией, то партия страшно постра-
93
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ЖАНТАЖ
дает, принесет вред пролетариату, доставит удовольствие врагам его. Ибо газет у буржуазии много, шантажистских наемных перьев (вроде Заславского и К° ) у нее есть еще больше, слишком ей будет легко «отстранять» наших партийных работников! О разборе дела, о поисках истины она и не думает.
Нет, товарищи! Не будем поддаваться крикам буржуазной прессы! Не будем доставлять удовольствия негодяям шантажа — Милюковым, Гессенам, Заславским. Будем полагаться на суд пролетариев, сознательных рабочих, своей партии, состоящей из 240 000 интернационалистов. Не забудем, что во всем мире интернационалистов преследует буржуазия в союзе с оборонцами приемами лжи, клеветы, шантажа.
Будем стойки в клеймении шантажистов. Будем непреклонны в разборе малейших сомнений судом сознательных рабочих, судом своей партии, ей мы верим, в ней мы видим ум, честь и совесть нашей эпохи, в международном союзе революционных интернационалистов видим мы единственный залог освободительного движения рабочего класса.
И никакой податливости «общественному мнению» тех, кто сидит в одном министерстве с кадетами, кто подает руки Милюковым, Данам, Заславским!
Долой политических шантажистов! Презрение и бойкот им! Неустанное разоблачение их подлых имен перед рабочими массами! Мы должны твердо идти своей дорогой, охранять работоспособность своей партии, охранять ее вождей от того даже, чтобы они тратили время на пакостников и их пакостные клеветы.
«Пролетарий» № 10, 6 сентября (24 августа) 1917 г. Печатается по тексту газеты «Пролетарий»
94
БУМАЖНЫЕ РЕЗОЛЮЦИИ
Господин Церетели — один из самых болтливых «социалистических» министров и вождей мещанства. Трудно заставить себя прочитывать до конца его бесчисленные речи, до такой степени бессодержательны и пошлы эти, ровно ничего не говорящие, ни к чему не обязывающие, ровно никакого серьезного значения не имеющие, поистине «министерские» речи. Особенно невыносимым делает эти красноречивые «выступления» (которые именно своей пустотой должны были сделать из Церетели любимчика буржуазии) бесконечная самовлюбленность оратора, и трудно бывает решить, тупость ли сверхобычная или циничное политическое делячество прикрывается прилизанными, гладенькими и сладенькими фразами.
Чем бессодержательнее речь Церетели, тем с большей энергией надо подчеркнуть совершенно невероятное, исключительное происшествие, случившееся с этим оратором в пленарном заседании Петроградского Совета 18-го августа 54. Невероятно — но факт: Церетели обмолвился простым, ясным, дельным, правдивым словом. Он обмолвился таким словом, которое правдиво выражает глубокую и серьезную политическую истину, имеющую не случайное значение, а характеризующую все современное политическое положение в его существенных, коренных чертах, в его основах.
Церетели сказал, по отчету «Речи» (читатель помнит, конечно, что Церетели восставал против резолюции об отмене смертной казни):
95
БУМАЖНЫЕ РЕЗОЛЮЦИИ
«… Никакие ваши резолюции не помогут. Здесь необходимы не бумажные резолюции, а реальные дела…».
Что правда, то правда. Умные речи приятно и слушать…
Конечно, этой правдой Церетели бьет прежде всего и больше всего самого себя. Ибо именно он, как один из виднейших вождей Совета, способствовал проституированию этого учреждения, низведению его до жалкой роли какого-то либерального собрания, оставляющего в наследство миру архив образцово бессильных добреньких пожеланий. Кто иной, а Церетели, проведший через кастрированный эсерами и меньшевиками Совет сотни «бумажных резолюций», меньше всего имел бы право, когда дошло дело до принятия больно бьющей его самого резолюции, кричать о «бумажных резолюциях». Церетели поставил себя в особенно смешное положение парламентария, который больше всего с «парламентскими» резолюциями возился, больше всего превозносил до небес их значение, больше всего над ними хлопотал, а когда получил резолюцию против себя, то закричал во все горло «зелен виноград», собственно говоря, ведь резолюция-то бумажная.
А все же правда, хотя и фальшивым человеком, хотя и фальшивым тоном сказанная, остается правдой.
Резолюция бумажная не потому, почему ее объявил бумажной бывший министр Церетели, полагающий, что для защиты революции (не шутите!) необходима смертная казнь. Резолюция бумажная потому, что в ней повторяется шаблонная, с марта 1917 года наизусть заученная и бессмысленно повторяемая формула: «Совет требует от Временного правительства». Привыкли «требовать» и повторяют по привычке, не замечая, что положение изменилось, сила отошла, а «требование», не опирающееся на силу, смешно.
Мало того, шаблонно повторяемое «требование» внушает массам иллюзии, будто положение не изменилось, будто Совет сила, будто, заявив «требование», Совет сделал дело и может пойти лечь спать сном исполнившего свой долг «революционного» (извините…) «демократа».
96
В. И. ЛЕНИН
Иной читатель, пожалуй, спросит: неужели не надо было большевикам, сторонникам политической трезвости, учета сил, противникам фразы голосовать за резолюцию.
Нет. Голосовать надо было за, уже потому, что в одном параграфе резолюции (§3) содержится прекрасная, верная мысль (основная, главная, решающая), что смертная казнь есть орудие против масс (другое дело, если бы речь шла об орудии против помещиков и капиталистов). Голосовать надо было за, хотя мещане эсеры испакостили текст Мартова и вместо ссылки на «чуждые интересам народа империалистические» цели вставили безусловно лживую, обманывающую народ, прикрашивающую грабительскую войну, фразу о «защите родины и революции».
Голосовать надо было за, оговоривши свое несогласие с отдельными местами и сделав заявление: рабочие! не думайте, что Совет в состоянии теперь что-либо требовать от Временного правительства. Не поддавайтесь иллюзиям. Знайте, что Совет уже не в силах требовать, а теперешнее правительство полный пленник контрреволюционной буржуазии. Думайте посерьезнее об этой горькой истине. Никто не мог помешать членам Совета голосовать за, сделав в той или иной форме такие оговорки.
И тогда резолюция перестала бы быть «бумажной».
И тогда мы обошли бы провокаторский вопрос Церетели, который спрашивал членов Совета, хотят ли они «свергать» Временное правительство — совершенно так же, буквально так же, как Катков спрашивал либералов при Александре III, хотят ли они «свергать» самодержавие. Мы бы ответили экс-министру: любезный гражданин, вы только что издали каторжный закон против тех, кто «посягает» или даже только покушается «свергать» правительство (образованное по соглашению помещиков и капиталистов с мелкобуржуазными предателями демократии). Мы вполне понимаем, что вас еще больше хвалили бы все буржуа, если бы вы «подвели» несколько большевиков
