второго — Святицкого, которые писали в последнее время и в «Известиях», которые выступили со своим манифестом, которые считают себя уж как раз такими социалистами-революционерами, которых в колчаковщине обвинить нельзя: они от Колчака ушли, они от Колчака пострадали, они, уйдя к нам, оказали нам услугу против Колчака. Это правда. Но присмотритесь к рассуждениям этих граждан, присмотритесь к тому, как они оценивают вопрос о блоке с империалистами, о союзе или соглашении с империалистами. Мне довелось ознакомиться с их рассуждениями тогда, когда их писания были отобраны нашей властью, боровшейся с контрреволюцией, и когда приходилось знакомиться с их документами, чтобы как следует оценить их прикосновенность к колчаковщине. Это, несомненно, лучшие из эсеровской публики. И в их писаниях я встречал рассуждения такого рода: «Позвольте, от нас ждут раскаяния; ждут, что мы будем каяться.

341

I ВСЕРОССИЙСКИЙ СЪЕЗД ПО ВНЕШКОЛЬНОМУ ОБРАЗОВАНИЮ

Ни в чем, никогда! Нам каяться не в чем! Нас обвиняют в том, что мы были в блоке, в соглашении с Антантой, с империалистами. А вы, большевики, разве вы не были в соглашении с немецкими империалистами? А что такое Брест? А разве Брест не есть соглашение с империализмом? Вы соглашались с империализмом немецким в Бресте, мы соглашались с империализмом французским, — мы квиты, нам каяться не в чем!».

Это рассуждение, которое я нашел в писаниях названных мною лиц и их единомышленников, я встречаю, когда припоминаю названные мною газеты, когда пытаюсь подвести итог впечатлениям из обывательских разговоров. Это рассуждение вы встретите постоянно. Это одно из основных политических рассуждений, с которым приходится иметь дело. И вот, я приглашаю вас остановиться на разборе, анализе, теоретическом размышлении по поводу этого рассуждения. Каково его значение? Правы ли те, кто говорит: «Мы, демократы, социалисты, были в блоке с Антантой, вы были в блоке с Вильгельмом, Брестский мир заключали, — друг дружку нам попрекать нечем, мы квиты»? Или мы правы, когда мы говорим, что те, кто показал себя не на словах, а делами в соглашении с Антантой против большевистской революции, те суть колчаковцы? Хотя бы они сто тысяч раз это отрицали, хотя бы они лично от Колчака ушли и заявили всему народу, что они против Колчака, они колчаковцы по своим основным корням, по всему содержанию и значению их рассуждений и их дел. Кто прав? Это — основной вопрос революции, и над ним надо подумать.

Чтобы этот вопрос выяснить, я позволю себе привести сравнение, на этот раз не с индивидуальным революционером, а с индивидуальным обывателем. Представьте себе, что ваш автомобиль окружают бандиты и приставляют вам револьвер к виску. Представьте себе, что вы после этого отдаете бандитам деньги и оружие, предоставляя им уехать на этом автомобиле. В чем дело? Вы дали бандитам оружие и деньги. Это факт. Представьте теперь себе, что другой гражданин

342

В. И. ЛЕНИН

дал бандитам оружие и деньги, дабы участвовать в похождениях этих бандитов против мирных граждан.

В обоих случаях есть соглашение. Записано оно или нет, сказано оно или нет, это не существенно. Можно себе представить, что человек отдает молча свой револьвер, свое оружие и свои деньги. Ясно содержание соглашения. Он говорит бандитам: «Я тебе дам револьвер, оружие и деньги, ты мне дашь возможность уйти от приятной близости с тобой» (смех); соглашение налицо. Точно так же возможно, что молчаливое соглашение заключается человеком, который дает оружие и деньги бандитам для того, чтобы дать им возможность грабить других, и который потом получает частицу добычи. Это тоже молчаливое соглашение.

Я вас спрашиваю, найдется ли такой грамотный человек, который не сумел бы различить обоих соглашений. Вы скажете: это наверно кретин, если действительно найдется такой человек, который не способен различить то и другое соглашение и который говорит: «Ты дал оружие и деньги бандитам, значит не обвиняй больше никого в бандитизме; какое ты имеешь право после этого обвинять в бандитизме?». Если вы встретите такого грамотного, вы должны будете признать, или во всяком случае 999 из 1000 признают, что он не в своем уме и что с таким человеком нельзя рассуждать не только на политические, но даже на уголовные темы.

Я вас приглашаю теперь от этого примера перейти к сравнению Брестского мира и соглашения с Антантой. Что такое был Брестский мир? Разве это не насилие бандитов, которые выступили против нас тогда, когда мы честно предложили мир, предложив всем народам свергнуть свою буржуазию? Смешно было бы, если бы мы начали со свержения немецкой буржуазии! Данный договор мы разоблачили перед всем миром, как самый грабительский и разбойничий, заклеймили его и даже отказались сразу подписать этот мир, рассчитывая на содействие германских рабочих. Когда же насильники приставили револьвер к нашему виску, мы сказали: получите оружие, деньги, мы с вами потом расквитаемся

343

I ВСЕРОССИЙСКИЙ СЪЕЗД ПО ВНЕШКОЛЬНОМУ ОБРАЗОВАНИЮ

иными средствами. На немецкий империализм мы знаем другого врага, которого слепые люди не замечали, — немецких рабочих. Можно ли сравнивать это соглашение с империализмом с тем соглашением, когда демократы, социалисты, социалисты-революционеры, — не шутите, чем крепче, тем звонче, — когда они соглашались с Антантой идти против рабочих своей страны? А ведь так стояло дело и так стоит до сих пор. Ведь влиятельнейшая часть европейски-известных меньшевиков и эсеров за границей и сейчас, и они сейчас соглашаются с Антантой. Подписано это или нет — я не знаю, — наверно не подписано, — умные люди такие вещи делают молча. Но ясно, что такое соглашение есть, раз их носят на руках, дают им паспорта, по всему свету через радиотелеграф рассылают сообщения о том, что сегодня выступил Аксельрод, завтра Савинков или Авксентьев, послезавтра Брешковская. Разве это не соглашение, хотя и молчаливое? И это такое же соглашение с империалистами, как и наше? Его внешний вид так же похож на наше, как похож внешне акт человека, дающего ружье и деньги бандитам, на всякий акт подобного рода, независимо от его цели и характера, — во всяком случае, независимо от того, для чего я даю бандитам деньги и оружие. Для того ли, чтобы от них избавиться, когда они на меня нападают и когда я поставлен в положение, что, если я не дам им револьвер, они меня убьют? Или я даю деньги и оружие бандитам, которые идут на грабеж, о чем я должен знать и в доходе от которого я участвую?

«Я называю, конечно, это освобождением России от диктатуры насильников, я, разумеется, демократ, потому что поддерживаю всем известную сибирскую или архангельскую демократию, я борюсь, разумеется, за Учредительное собрание. Не смейте подозревать меня в чем-нибудь худом, и если я оказываю услугу бандитам, английским, французским, американским империалистам, то это я делаю ради интересов демократии, Учредительного собрания, народовластия, единства трудовых классов населения и свержения насильников, узурпаторов, большевиков!»

344

В. И. ЛЕНИН

Цели, конечно, самые благородные. Но не слышали ли все, кто занимается политикой, что политика оценивается не по заявлениям, а по реальному классовому содержанию? Какому классу ты служишь? Если ты в соглашении с империалистами, то участвуешь ты в империалистском бандитизме или нет?

Я в своем «Письме к американским рабочим» указал, между прочим, на то, что американский революционный народ, когда он освобождался в XVIII веке от Англии, когда он вел свою одну из первых и наиболее великих в истории человечества действительно освободительных и одну из немногих в истории человечества действительно революционных войн, он, освобождающий себя, великий революционный американский народ, вступал в соглашения с бандитами испанского и французского империализма, который тогда имел колонии в самой Америке по соседству с этим народом. Он в союзе с этими бандитами бил англичан и от них освободился. Были ли грамотные люди на свете, видели ли вы таких социалистов, социалистов-революционеров, представителей демократии, или как они там еще называются, вплоть до меньшевиков, — видели ли вы когда-нибудь, чтобы они решились публично обвинить за это американский народ, сказать, что он нарушил принцип демократизма, свободы и т. д.? Такого чудака еще не родилось. А теперь являются у нас подобные люди, которые называют себя такими кличками и даже претендуют на то, что они должны быть в одном Интернационале с нами и что это исключительно большевистское озорство, — известное дело, что большевики озорники, если они устраивают свой Коммунистический Интернационал, не хотят идти в бернский, хороший, старый, общий, единый Интернационал!

И находятся такие люди, которые говорят: «Нам не в чем каяться — вы соглашались с Вильгельмом, мы соглашались с Антантой, — мы квиты!».

Я утверждаю, что эти люди, если они обладают элементарной политической грамотностью, то они колча-

* См. Сочинения, 5 изд., том 37, стр. 48-64. Ред.

345

I ВСЕРОССИЙСКИЙ СЪЕЗД ПО ВНЕШКОЛЬНОМУ ОБРАЗОВАНИЮ

ковцы, как бы они от этого лично ни отрекались, как бы лично ни претила им колчаковщина, как бы лично они от Колчака ни пострадали и хотя бы перешли на нашу сторону. Это колчаковцы, так как нельзя себе представить, что они не понимают разницы между вынужденным соглашением в борьбе с эксплуататорами, которое бывали вынуждены сплошь и рядом во всей истории революции заключать эксплуатируемые классы, и между тем, что делали и делают влиятельнейшие из представителей наших якобы демократов, представителей якобы «социалистической» интеллигенции, которые частью вступали вчера, а частью вступают сегодня в соглашение с бандитами и разбойниками международного империализма против части, — они так говорят, — против части трудящихся классов своей страны. Эти люди — колчаковцы, и с ними никакое иное отношение недопустимо, кроме того, какое у сознательных революционеров должно быть с колчаковцами.

III

Я теперь перейду к следующему вопросу. Это вопрос об отношении к демократии вообще.

Мне уже приходилось указывать, что самым ходячим оправданием, самой ходячей защитой тех политических позиций, которые занимают демократы и социалисты против нас, является ссылка на демократию. Самым решительным представителем этой точки зрения в европейской литературе выступил, как вы, конечно, знаете, Каутский, идейный вождь II Интернационала и до сих пор член бернского Интернационала. «Большевики избрали метод, нарушающий демократию, большевики избрали метод диктатуры, поэтому их дело неправильное», — так он говорит. Этот довод тысячу и миллион раз фигурировал везде и постоянно во всей печати и в названных мною газетах. Его постоянно повторяет и вся интеллигенция, а иногда полусознательно повторяют в аргументации обыватели. «Демократия — это есть свобода, это есть равенство, это есть решение большинства; что может быть выше свободы, равенства,

346

В. И. ЛЕНИН

решения большинства! Если вы, большевики, от этого отступили и даже имели при этом наглость открыто сказать, что вы выше и свободы,