знакомых и пр.
Читатель увидит, что письма Владимира Ильича, которые направлялись непосредственно на адрес матери, сестры или брата, почти не содержат в себе имен и фамилий — это могло бы навлечь неприятность для лица, фамилия которого упоминалась бы в таком письме. А подводить кого-либо в лучшем случае под неприятность у нас не было, понятно, ни малейшего желания. Если же в письмах Владимира Ильича встречаются все же имена и изредка фамилии, то только товарищей и знакомых, с которыми наше знакомство все равно было установлено полицией в силу разного рода обстоятельств (совместная ссылка по одному делу, учеба в одном и том же учебном заведении и т. п.) или основывалось на чисто деловых сношениях (фамилии издателей, книгопродавцев и пр.). Чтобы избежать упоминания фамилии кого-либо из более или менее легальных знакомых, о котором Владимир Ильич хотел сообщить что-либо, передать привет и пр., он сплошь и рядом прибегал в этих письмах к кличкам и объяснениям, имеющим связь с тем или иным известным нам фактом или событием.
Так, Владимир Ильич называет «историком» (имея в виду его исторические работы) И. И. Скворцова-Степанова, с которым у него была одно время — через Анну Ильиничну и Марию Ильиничну — оживленная переписка .
Посылая привет В. В. Воровскому, который был в ссылке в Вологде одновременно с Марией Ильиничной, Владимир Ильич пишет: «Привет польским друзьям и пожелания, чтобы всячески подмогали» . Под «китайским путешественником» подразумевается А. П. Скляренко, служивший тогда на железной дороге в Маньчжурии, под «господином, с которым мы прошлый год катались в лодке» — В. А. Левицкий и т. д.
Иносказательно приходилось писать и о пересылке нелегальных изданий, конспиративных корреспонденции, книг, содержащих химические письма и т. п.
В конце декабря 1900 года пишущая эти строки переслала Владимиру Ильичу за границу с ехавшим туда Г. Б. Красиным «Манифест партии социалистов-революционеров», заделав его для конспирации в альбом с какими-то фотографиями. Посылка эта очень обрадовала Владимира Ильича, и в письме от 16. I. 1901 года он пишет: «очень благодарю за присланные книги и особенно за чрезвычайно красивые и интересные фотографии, посланные кузеном из Вены; очень желал бы почаще получать такие подарки».
«Искра» и другие нелегальные издания пересылались в Россию, между прочим, в конвертах на «чистые», легальные адреса. Такие адреса мы давали и для получения литературы для себя. И иногда в легальных письмах сообщалось о такой посылке, чтобы мы имели возможность своевременно справиться у адресата. Очевидно такое сообщение заключается и в следующих словах
* Из переписки этой сохранилось, к сожалению, только одно письмо от 16/XII. 1909 года. См. Сочинения Ленина, т. XIV, 2-е изд., стр. 212-216. (Из переписки В. И. Ленина с И. И. Скворцовым-Степановым сохранились два письма — от 2 и 16 декабря 1909 года. См. Сочинения, 5 изд., том 47, стр. 223-225, 226-232. Ред.)
** См. настоящий том, стр. 340. Ред.
*** Там же, стр. 194 и 211. Ред.
**** Там же, стр. 200. Ред.
Владимира Ильича (письмо от 14. XII. 1900 г.): «Послал тебе, помнится, девятого интересовавшую тебя вещичку». «Очень рад был Володя твоему большому письму, — пишет Надежда Константиновна в письме от 8. П. 1916 года. — Может, еще как-нибудь напишешь» . Так как наша легальная переписка большими размерами никогда не отличалась, а во время империалистической войны, когда было написано это письмо, мы переписывались главным образом открытками и притом заказными, так как много писем пропадало, приведенные слова подразумевают, очевидно, нелегальное письмо через книгу.
В первое время пребывания Владимира Ильича за границей в 1900 году, когда он не знал еще, насколько прочно обоснуется там, он, в целях конспирации, не давал нам для переписки своего личного адреса, и, когда он жил в Швейцарии или Мюнхене, мы писали ему на Париж или Прагу. Так, в письме от 2. III. 1901 г. он сообщает свой новый адрес, прибавляя, что «переехал вместе с своим хозяином квартирным» . Франц Мод-рачек, на адрес которого шли наши письма, действительно, переехал тогда на новую квартиру, но Владимир Ильич продолжал жить в Мюнхене, на старой.
Одной из характерных черт Владимира Ильича была большая аккуратность и пунктуальность, а также строгая экономия в расходовании средств вообще, а в частности, лично на себя. Вероятно, эти качества передались Владимиру Ильичу по наследству от матери, на которую он походил во многих чертах характера. А мать наша — по материнской линии — была немка, и указанные черты характера были ей свойственны в большой степени.
Насколько Владимир Ильич был бережлив к деньгам и экономен в расходах на себя, видно из его письма от 5. X. 1895 года .
* См. настоящий том, стр. 197 и 456. Ред.
** Там же, стр. 205. Ред.
*** Речь идет о письме от 5 октября 1893 г. (см. настоящий том, стр. 1-2). Ред.
«Нынче первый раз в С.-Петербурге вел приходо-расходную книгу, чтобы посмотреть, сколько я в действительности проживаю. Оказалось, что за месяц с 28/VIII по 27ЯХ израсходовал всего 54 р. 30 коп., не считая платы за вещи (около 10 р.) и расходов по одному судебному делу (тоже около 10 р.), которое, может быть, буду вести. Правда, из этих 54 р. часть расхода такого, который не каждый месяц повторится (калоши, платье, книги, счеты и т. п.), но и за вычетом его (16 р.) все-таки получается расход чрезмерный — 38 р. в месяц. Видимое дело, нерасчетливо жил: на одну конку, например, истратил в месяц 1 р. 36 к. Вероятно, пообживусь, меньше расходовать буду».
И он действительно экономил, особенно, когда не было собственного заработка и приходилось прибегать к «вспомоществованию», как он называл помощь матери в деньгах. Экономил настолько для себя, что не выписывал даже «Русских Ведомостей» , когда жил в Петербурге в 1893 г., а читал их в Публичной библиотеке «за 2 недели назад». «Может быть, выпишу их, когда получу работу здесь» , — писал он сестре.
Эта черта осталась за Владимиром Ильичем на всю жизнь и ярко проявлялась у него не только в те времена, когда в России у него не было заработка или когда в эмиграции ему не удавалось найти издателя для своих литературных работ (стоит вспомнить хотя бы тот факт, что «Аграрный вопрос» пролежал целые 10 лет и только в 1917 году увидел свет) и Владимир Ильич оказывался иногда прямо в критическом положении (см., например, его письмо к т. Шляпникову от IX — 1916 года ), но и тогда, когда его материальное положение было вполне обеспечено, т. е. после революции 1917 г.
На чем Владимиру Ильичу, однако, трудно было экономить, так это на книгах. Они были нужны ему для его работ, чтобы быть в курсе иностранной и русской политики и экономики и пр. и т. д.
* «Русские Ведомости» были в то время наиболее приличной и интересной газетой из всех буржуазных газет.
** См. настоящий том, стр. 2. Ред.
*** См. Сочинения, 5 изд., том 49, стр. 302. Ред.
«К великому моему ужасу, — пишет он в письме к матери от 29. VIII. 1895 года из Берлина, — вижу, что с финансами опять у меня «затруднения»: «соблазн» на покупку книг и т. п. так велик, что деньги уходят черт их знает куда» . Но и в этом он старался урезывать себя главным образом тем, что ходил работать в библиотеки, тем более что это давало ему, когда он был в эмиграции, и более спокойную обстановку для работы: без сутолоки и бесконечных утомительных разговоров, которые были так свойственны эмигрантам, скучавшим в непривычной, чуждой для них обстановке и любившим отводить душу за разговорами.
Библиотекой Владимир Ильич пользовался, впрочем, далеко не только за границей, но и живя в России. В письме к матери из Петербурга он пишет, что доволен своей новой комнатой, которая находится «недалеко от центра (например, всего 15 минут ходьбы до библиотеки)» . Проездом в ссылку он даже те немногие дни, что пробыл в Москве, использовал для работы в Румянцевском музее. А живя в Красноярске и ожидая открытия навигации, чтобы ехать в Минусинский уезд, он занимался в библиотеке Юдина, хотя для этого ему приходилось делать ежедневно около 5 верст.
В ссылке, где о библиотеках не могло быть и речи, Владимир Ильич пытался восполнить этот пробел, прося нас устроить ему посылку библиотечных книг по почте. Несколько опытов таких было сделано, но на пересылку уходило слишком много времени (около месяца туда и обратно), а книги из библиотеки выдавались на определенный срок.
Но иногда к такой мере Владимир Ильич прибегал и позднее. Так, в письме к Анне Ильиничне от 11. П. 1914 года он пишет: «Насчет свода статистических сведений по делам уголовным за 1905-1908 годы просил бы не покупать их (не к чему, дороги), а взять из
* См. настоящий том, стр. 12. Ред.
** Там же, стр. 1. Ред.
*** Письмо не сохранилось, и выписка эта взята нами из дела департамента полиции. (См. настоящий том, стр. 349. Ред.)
библиотеки (либо Совета присяжных поверенных, либо Гос. думы) и прислать на месяц».
Живя за границей, Владимир Ильич тоже постоянно пользовался библиотеками. В Берлине он занимался в Императорской библиотеке. В Женеве у него был излюбленный «клуб» («Societe de lecture»), в который надо было записаться и вносить определенный членский взнос, правда, очень небольшой, для того чтобы иметь возможность работать в библиотеке этого «клуба». В Париже он работал в Национальной библиотеке, хотя и жаловался, что она «налажена плохо», в Лондоне — в Британском музее, и только живя в Мюнхене, жалел, что «здесь библиотеки нет», да в Кракове он мало пользовался библиотекой. В письме к М. И. Ульяновой от 22. IV. 1914 года он пишет, что «здесь (в Кракове. -М. У.)… библиотека плоха и архинеудобна, но мне почти и не доводится в ней бывать…». Работа в газете (в «Правде»), всевозможные сношения с товарищами, приезжавшими в Краков в гораздо большем количестве, чем во Францию или Швейцарию, руководство работой с.-д. фракции Гос. думы, партийные конференции и совещания и т. д. брали слишком много сил для того, чтобы можно было уделять много времени научной работе. Но и тогда «не раз мы вспоминали, — пишет Владимир Ильич, — Женеву, где работалось лучше, удобная библиотека, менее нервна и бестолкова жизнь» .
И когда после ареста в Галиции в начале империалистической войны Владимир Ильич снова попал в Швейцарию, он пишет: «Хороши здесь библиотеки, и я устроился недурно в смысле пользования
