этой работы добросовестно и полно в интересах трудящихся. Мы за централизм и за «план», но за централизм и за план пролетарского государства, пролетарского регулирования производства и распределения в интересах бедных, трудящихся и эксплуатируемых, против эксплуататоров. Под «общегосударственным» мы согласны понимать лишь то, что сламывает сопротивление капиталистов, что даетвсю полноту власти большинству народа, т. е. пролетариям и полупролетариям, рабочим и беднейшим крестьянам.
Довод пятый состоит в том, что большевики не удержат власти, ибо «обстановка исключительно сложная…». О мудрецы! Они готовы, пожалуй, помириться с революцией – только без «исключительно сложной обстановки». Таких революций не бывает, и ничего кроме реакционных ламентаций буржуазного интеллигента нет в воздыханиях по такой революции. Если даже революция началась при обстановке, которая кажется не очень сложной, то сама революция в своем развитии всегда создает исключительно сложную обстановку. Ибо революция, настоящая, глубокая, «народная», по выражению Маркса, революция есть невероятно сложный и мучительный процесс умирания старого и рождения нового общественного строя, уклада жизни десятков миллионов людей. Революция есть самая острая, бешеная, отчаянная классовая борьба и гражданская война. Ни одна великая революция в истории не обходилась без гражданской войны. А думать, что гражданская война мыслима без «исключительно сложной обстановки», могут только человеки в футляре. Если бы не было исключительно сложной обстановки, то не было бы и революции. Волков бояться – в лес не ходить.
В доводе пятом нечего разбирать, потому что в нем нет никакой ни экономической, ни политической, ни вообще какой-либо иной мысли. В нем есть только воздыхание людей,опечаленных и испуганных революцией. Позволю себе, для характеристики этого воздыхания, два маленьких личных воспоминания. Разговор с богатым инженером незадолго до июльских дней[17].Инженер был некогда революционером, состоял членом социал-демократической и даже большевистской партии. Теперь весь он – один испуг, одна злоба на бушующих и неукротимых рабочих. Если бы еще это были такие рабочие, как немецкие, – говорит он (человек образованный, бывавший за границей), – я, конечно, понимаю вообще неизбежность социальной революции, но у нас, при том понижении уровня рабочих, которое принесла война… это не революция, это – пропасть. Он готов бы признать социальную революцию, если бы история подвела к ней так же мирно, спокойно, гладко и аккуратно, как подходит к станции немецкий курьерский поезд. Чинный кондуктор открывает дверцы вагона и провозглашает: «Станция социальная революция. Всем выходить!». Тогда почему бы не перейти с положения инженера при Тит Титычах на положение инженера при рабочих организациях. Этот человек видал стачки. Он знает, какую бурю страстей вызывает всегда, даже в самое мирное время, самая обыкновенная стачка. Он понимает, конечно, во сколько миллионов раз должна быть сильнее эта буря, когда классовая борьба подняла весь трудящийся люд огромной страны, когда война и эксплуатация довели почти до отчаяния миллионы людей, которых веками мучили помещики, десятилетиями грабили и забивали капиталисты и царские чиновники. Он понимает все это «теоретически», он признает все это только губами, он просто запуган «исключительно сложной обстановкой».
После июльских дней мне довелось, благодаря особенно заботливому вниманию, которым меня почтило правительство Керенского, уйти в подполье. Прятал нашего брата, конечно, рабочий. В далеком рабочем предместье Питера, в маленькой рабочей квартире подают обед. Хозяйка приносит хлеб. Хозяин говорит: «Смотри-ка, какой прекрасный хлеб. «Они» не смеют теперь, небось, давать дурного хлеба. Мы забыли, было, и думать, что могут дать в Питере хороший хлеб». Меня поразила эта классовая оценка июльских дней. Моя мысль вращалась около политического значения события, взвешивала роль его в общем ходе событий, разбирала, из какой ситуации проистек этот зигзаг истории икакую ситуацию он создаст, как должны мы изменить наши лозунги и наш партийный аппарат, чтобы приспособить его к изменившемуся положению. О хлебе я, человек, не видавший нужды, не думал. Хлеб являлся для меня как-то сам собой, нечто вроде побочного продукта писательской работы. К основе всего, к классовой борьбе за хлеб, мысль подходит через политический анализ необыкновенно сложным и запутанным путем. А представитель угнетенного класса, хотя из хорошо оплачиваемых и вполне интеллигентных рабочих, берет прямо быка за рога, с той удивительной простотой и прямотой, с той твердой решительностью, с той поразительной ясностью взгляда, до которой нашему брату интеллигенту, как до звезды небесной, далеко.
Весь мир делится на два лагеря: «мы», трудящиеся, и «они», эксплуататоры. Ни тени смущения по поводу происшедшего: одно из сражений в долгой борьбе труда с капиталом. Лес рубят – щепки летят. «Какая мучительная вещь, эта «исключительно сложная обстановка» революции» – так думает и чувствует буржуазный интеллигент. «Мы «их» нажали, «они» не смеют охальничать, как прежде. Нажмем еще – сбросим совсем» – так думает и чувствует рабочий.
Шестой и последний довод: пролетариат «не способен будет противостоять всему напору враждебных сил, который сметет не только диктатуру пролетариата, но и в придачу всю революцию». Не пугайте, господа, не запугаете. Видели мы эти враждебные силы и их напор в корниловщине (от которой ничем не отличается керенщина). Как смел пролетариат в союзе с беднейшим крестьянством корниловщину, в каком жалком и беспомощном положении оказались сторонники буржуазии и немногочисленные представители особенно зажиточных и особенно «враждебных» революции местных слоев мелких землевладельцев, это все видели, это народ помнит. «Дело Народа» повторяет, захлебываясь, именно шестой довод «Новой Жизни» и кричит до хрипоты: «правительство Керенского ни в коем случае не подчинится» (власти Советов, власти рабочих и крестьян, которую «Дело Народа», чтобы не оставаться позади погромщиков и антисемитов, монархистов и кадетов, называет властью «Троцкого и Ленина»).
Какая безмерная наглость: подделали новую булыгинскую Думу, посредством подлогов набрали себе в подмогу реакционных кооператоров, деревенских кулаков, надбавилик ним капиталистов и помещиков (называемых цензовыми элементами) и хотят срыватъ с этой бандой корниловцев волю народа, волю рабочих и крестьян. Довели в крестьянской стране дело до того, что всюду разливается широкой рекой крестьянское восстание! Подумайте только: в демократической республике с 80 процентами населения из крестьян довели их до крестьянского восстания!
Довести крестьян до восстания и иметь бесстыдство говорить им: «надо «претерпеть», надо подождать, довериться тому правительству, которое «военными мерами» усмиряет восставших крестьян! Довести дело до гибели сотен тысяч русских солдат при наступлении после 18 июня, до затягивания войны, довести дело до этого, все время фразерствуя о мире и не предлагая справедливого мира всем воюющим, и иметь бесстыдство говорить рабочим и крестьянам, говорить гибнущим солдатам: «необходимо претерпеть», доверьтесь-де правительству «столыпинца» Керенского, доверьтесь еще на месяц корниловским генералам, может они за месяц еще несколько десятков тысяч солдат отдадут на убой…
«Необходимо претерпеть». Это ли не бесстыдство?? Нет, господа эсеры, коллеги Керенского по партии, ни одного дня, ни одного лишнего часа не потерпят правительства Керенского рабочие и солдаты, знающие, что Советское правительство даст немедленное предложение справедливого мира всем воюющим, а следовательно даст по всей вероятности немедленное перемирие и скорый мир. Ни одного дня, ни одного лишнего часа не потерпят солдаты нашей крестьянской армии, чтобы оставалось, вопреки воле Советов, правительство Керенского, военными мерами усмиряющее крестьянское восстание. Нет, господа эсеры, коллеги Керенского по партии, вы не обманете больше рабочих и крестьян!
В вопросе о напоре враждебных сил, который по уверению до смерти запуганной «Новой Жизни» сметет диктатуру пролетариата, есть еще одна чудовищная логическая и политическая ошибка, которую могут не видеть только люди, давшие себя запугать почти до невменяемости. «Напор враждебных сил сметет диктатуру пролетариата», – говорите вы. Хорошо. Но ведь вы все экономисты и образованные люди, любезные сограждане. Вы все знаете, что противополагать демократию буржуазии есть бессмыслица и невежество, что это то же самое, как противополагать пуды аршинам. Ибо бывает демократическая буржуазия и недемократические (способные на Вандею) слои мелкой буржуазии. «Враждебные силы», это – фраза. Классовое же понятие есть буржуазия (за которую стоят и помещики). Буржуазия с помещиками, пролетариат, мелкая буржуазия, мелкие хозяйчики, в первую голову крестьянство, – вот три основные «силы», на которые разделяется Россня, как и всякая капиталистическая страна. Вот три основные «силы», которые давно показаны в каждой капиталистической стране (и в России) не только научным экономическим анализом, но и политическим опытом всей новейшей истории всех стран,опытом всех европейских революций с ХVШ века, опытом двух русских революций 1905 и 1917 годов.
Итак, вы грозите пролетариям тем, что их власть сметет напор буржуазии? К этому и только к этому сводится ваша угроза, больше никакого содержания в ней нет. Хорошо. Если, например, буржуазия может смести власть рабочих и беднейших крестьян, тогда ничего иного не остается кроме «коалиции», т. е. союза или соглашения мелких буржуа с буржуазией. Ничего иного и мыслить нельзя!! А ведь коалиция испробована полгода, привела к краху, и вы сами, любезные, но не умеющие думать граждане из «Новой Жизни», от коалиции отреклись. Что же получается? Вы так запутались, граждане из «Новой Жизни», так дали запугать себя, что в самом простом рассуждении, о счете даже не до пяти, а только до трех, вы не умеете свести концов с концами. Либо вся власть буржуазии – этого вы давно не защищаете, и сама буржуазия не смеет даже заикнуться об этом, зная, что уже 20–21 апреля[18]такую власть народ одним движением плеча скинул и скинет теперь втрое решительнее, беспощаднее.
Либо власть мелкой буржуазии, т. е. коалиция (союз, соглашение) ее с буржуазией, ибо самостоятельно и независимо мелкая буржуазия власти не хочет и не может взять, как доказал опыт всех революций, как доказывает и экономическая наука, разъясняющая, что в капиталистической стране можно стоять за капитал, можно стоять за труд, но посередке устоять нельзя. Эта коалиция в России полгода испробовала не десятки способов и провалилась.
Либо, наконец, вся власть пролетариям и беднейшим крестьянам, против буржуазии, для того, чтобы сломить ее сопротивление. Это еще не испробовано, и это вы, господа из «Новой Жизни», отсоветуете народу, запугивая его вашей собственной запуганностью перед буржуазией.
Ничего четвертого и выдумать нельая. Значит, если «Новая Жизнь» боится диктатуры пролетариата и отказывается от нее из-за возможного будто бы поражения пролетарской власти буржуазией, то это равносильно возвращению тайком на позицию соглашательства с капиталистами!!! Ясно как день, что, кто боится сопротивления, кто не веритв возможность сломить это сопротивление, кто учит народ; «бойтесь сопротивления капиталистов, вам не сладить с ним», тот тем самым призывает опять к соглашательству с капиталистами.
